Не жалею я той ни любви, ни разлуки.
Я не помню лица. А вот фраза запала,
И летит сквозь года: Толька, этого мало,
Толька, Толька, Толька, Толька – этого мало,
Толька, этого мало…Этого мало.
Зяблик, что один сидишь
Зяблик, что один сидишь,
И о чём, скажи, грустишь?
Мне синичка обещала,
Когда здесь со мной летала,
Что в субботу, не поздней,
Запоёт, как соловей.
Всю субботу я прождал,
В воскресенье не летал,
Вот не вторник уж, среда,
А не видно и следа.
Что? В субботу обещала?
А в какую не сказала?
Зяблик, глупая ты птичка,
Для чего тебе синичка?
Разве собственные трели
Уж тебе поднадоели?
Ты синицей не свищи,
В пару зяблика ищи.
Всё в порядке у меня,
Есть гнездо, и в нём семья,
Но никто там не поёт,
Каждый лишь добычи ждёт.
Мне же песнь куда милей.
Хоть уже весенних дней
Откружился хоровод,
Сердце всё равно поёт.
Быть может это глупо, смешно, нелепо, странно
Быть может это глупо, смешно, нелепо, странно.
Кому-то как хрен в ухе, кому-то не понять.
Пусть всё так иллюзорно, чудно, непостоянно…
Пока ещё летается – я так хочу летать!
Ложь и Правду не трудно на час примирить
Ложь и Правду не трудно на час примирить.
Но всегда, за спиной, с немигающим взглядом,
Будет Ложь лживо Правду во лжи же винить,
Окропляя вокруг всё агрессии ядом.
Опуститься ли Правде до логики Лжи?
Промолчать, наблюдая, как лезут миазмы?
И злорадствует Ложь. Хоть её виражи
Лишь истерика, ложь и маразмы!
Но последнее слово осталось за ней.
Браво, Ложь, продолжай! Лживых слов не жалей!
Он изнутри горит и плавится
Он изнутри горит и плавится,
Он трескается и дрожит.
И кто же с ним сумеет справиться,
И бунт планетный усмирит.
Наш маленький и хрупкий Глобус,
С природы-матушки детьми.
И мчит по улице автобус,
Нафаршированный людьми.
Плывут, и ездят, и летают,
Торгуют и ведут войну…
Но вздрогнет «Шарик», и растают,
Вернув Планеты тишину.
Воды – вновь камни в песок превращают
Воды – каменья в песок превращают,
К каждой крупинке ласкаясь волной.
Но удержать как песок золотой?
Тихо, неспешно на дно оседают,
Снова спрессовываясь в слои…
Вот и камнями вновь стали они.
Изменить не нам дано сущее
Изменить не нам дано сущее.
Формы жизни от жизни тают.
Ветры, плод бытия несущие,
Всё возросшее и иссушают.
Благость влаги многого стоит,
Но она же бесследно смоет.
И напрасны мольбы и слёзы,
Жизни свойственны метаморфозы.
Понимаю. И принимаю.
Отчего же тяжко вздыхаю?!
У дисгармонии звучания
У дисгармонии звучания
Нет Миру видимых причин.
И в исступлении отчаяния,
Увы, не вспомнит ни один
Ни лжи, ни подлости, ни боли,
Ни зла, что сам он сотворил,
Ни соразмерности: и воли
Его и музыки светил.
А мир, соединяя звуки
В один, неслышный нам, аккорд,
Рождает призраки разрухи,
Давая негативу ход.
За ложью – ложь и разрушение.
За болью – боль и тишина.
Рождает наше прегрешение
Всё зло по имени – Война.
Бушуют бури и цунами,
Жара пожарами горит…
Ведь каждый этот мир творит
Поступком… мыслями… словами…
Ох, напрасно текут реки под камень лежащий
Ох, напрасно текут реки под камень лежащий!
Ох, напрасно птица в небе без ветров парит!
Этот мир такой фальшивый и не настоящий!
Насмехается над нами Тот, Кто нас Творит!
И напрасно говорится,
Что Судьба, как рукавица:
Место жизни поменяешь – Путь получишь новый!
Мне бросала карты мама,
Но ложился всё упрямо,
Несмотря на все усилия, лишь валет пиковый!
Обмануть Судьбу хотела.
И как птица полетела
В праотцев края…
А валет мой да за мной,
Видно, связаны Судьбой
Прочно он и я.
Я – как перст на белом свете,
За него ещё в ответе
В непонятных днях.
Пылью, выжженной травою,
Распадаюсь вдоль по зною
В долгих пустырях.
Не напрасно текут реки, воды камень сдвинут!
Не напрасно птица в небе, жизнь её – полёт!
Расстояния и границы Судьбы не отринут.
Что Записано нам в Книге – с нами лишь уйдёт!
Отправила письмо
Отправила письмо? Довольна? – Да. Вполне.
Сюрприз удался. Только жаль не мне.
Как не тебе? – Таков судьбы каприз.
Ответ не получила – вот сюрприз.
Старуха – смотрят молодые
Старуха – смотрят молодые.
Сдурела – разум говорит.
А помыслы ещё шальные.
А сердце в первый раз горит.
Пусть силой верх берут понятия,
Разумностью практичных слов,
Душе так сладостны объятия
Высоких светлых облаков.
Она по строчкам к Свету тянется,
Хрупка, как вешняя трава,
А телу бедному достанется
Всё, в чём права и не права.
Лежит камень. Речка льётся
Лежит камень. Речка льётся.
Только лужа остаётся.
Всё уходит безвозвратно
В недра. В глубину.
В вышине летает птица.
Только мне уж с ней не слиться,
И не повернуть обратно,
Здесь усну.
Я с Тоской – опять нас двое.
Мне бы в кружево лесное,
На лугу проросшем мятой
Ноги замочить.
Как смешно: начать с начала.
Что ж, сама свой Путь избрала,
От Судьбы своей косматой
Не фиг голосить.
Тяжёлой рамой нежную
Тяжёлой рамой нежную
Убить картину можно…
Название безбрежию
Даётся осторожно.
Ведь всё нам то читается,
Что между строк лежит…
Дождь рамкой не кончается,
Лес рамкой не кончается,
Мысль рамкой не кончается…
Нам чувство вспоминается…
Строка запоминается…
Название стирается,
Как водами гранит.
Протянулись паутинки
Протянулись паутинки
От часов и до картинки,
От картинки до карниза,
До серванта, до сервиза…
Непременный знак застоя.
Это ткёт паук покоя,
От стены и до стены,
Сети сирой тишины.
Да! Природа взбунтовалась
Да! Природа взбунтовалась!
Возомнив себя царём,
Человечество зарвалось:
Праздник ночью, праздник днём,
Необдуманно транжирит…
Все ресурсы сводит в хлам,
Возомнив, что всё осилит,
На Земле творит бедлам.
Ночь уже прошла за середину
Ночь уже прошла за середину.
