Годный вариант – голоса. Прямо‑таки готовый диагноз! Как спустишься в метро, они тут же принимаются нашёптывать: «Этот хороший», «И этот ничего», «Этот – дрянь, ну, ладно, пусть живёт», «А вот этого не помешает столкнуть на рельсы».

Всё потому, что в метро обитают духи – что‑то вроде призраков, но не чьи‑то не упокоенные души, а так, самозародившиеся. Типа леших, но не в лесу. И эти метродухи так и норовят вступить в контакт и чего‑нибудь умного посоветовать. Например, принести в жертву какую‑нибудь студентку. А лучше гастарбайтера. Сразу штуки три – их же никто не считает!..

Голоса в метро – гениальная идея! Могут на месяц в больничку положить, подальше от героического волшебства. Подальше от метро. Пропишут хороших таблеток: диазепама или чего‑нибудь такого же сильного. Диазепам – действенное лекарство, особенно если принимать регулярно. Мощнее любой магии!

А как только доктор узнает про папину шизофрению, все сомнения развеются, словно утренний туман. Похвалит за сознательность. Объяснит, что по стенам умеют ходить только человеки‑пауки, но они живут в Америке. Согласится, что слушать духов не нужно, лучше послушаться санитара. И оставит там, где покой, белые стены, таблетки, уколы и понятная граница между нормальностью и безумием. По крайней мере, там, где лежал папа, так и было.

Мать расстроится. А потом – давай уж начистоту! – обрадуется, когда тебя признают недееспособным. Ведь отныне и во веки веков она будет во всём права, и тебе придётся слушаться. Никаких секретов, никаких девушек и прочих сюрпризов. Как обращаться с шизофрениками, она знает. Помнит. Не забывается такое никогда!

Понятно, что всё из‑за папы. Чёртова наследственность! Папа ведь вырос в детдоме, и про его родителей ничего не известно. Так что картина ясная. То есть наоборот. Такой вот крест и мамин подвиг на всю жизнь, жаль медалей за такое не дают! Зато детдомовским выделяли жилплощадь, и они были завидными женихами, верно? В любой ситуации можно найти что‑нибудь полезное…

Интересно, что будет, если узнают про твоё увлечение аниме и фигурками? Обязательно какой‑нибудь журналюга накатает длинную умную статью про то, как разрушительно японские мультики воздействуют на неокрепшую психику подрастающего поколения! И дежурный умник с форума напишет: «Помню его, всегда был странным».

Надо будет заранее уничтожить все «оригинальные» фигурки. Мало ли что. Вдруг мать решит их раздать или продать? И кто‑нибудь скупит всё за бесценок – ради коллекции. Потом призадумается и пытается определить: откуда они. Сфотографирует и выложит на форуме, чтоб другие помогли. И тогда…

Что тогда? Что случится‑то? Ты их делал для того, чтобы убедить себя, что всё произошедшее было взаправду. Это твои болезненные фантазии и прекрасные видения. Они не обидятся, что ты их воплотил. Наоборот – будут рады до безумия.

Чёрноглазая с большой грудью точно счастлива. Готова хоть сутки стоять и позировать. А пришла грустная, пожаловалась на неудачную охоту. Промахнулась – какой позор! Теперь улыбается, глазки строит. Надеется, что ты перестанешь кочевряжиться. Нарисовал портрет, то есть сделал куклу – и можно ложиться в постельку. Давно пора!

Можешь, признаешься ей? Она‑то думает, что ты делаешь эти фигурки от большой любви к Деду, Злате и остальным. Чтобы они всегда были рядом. Давай, скажи, для чего их делают на самом деле! Объясни про желание воплотить выдуманных персонажей, которые обитают вне реального мира. Глядишь, она растает в воздухе – останется лишь куколка. И наступит долгожданное просветление. Или ремиссия, как её называют настоящие специалисты по духам, голосам в голове и навязчивым желаниям. Приснилось‑привиделось – и ночь, когда приставала Вишня, и день, когда она остановила поезд.

Сон, и ничего более.

Когда в следующий раз мама загонит в угол на кухне и начнёт допрашивать, можно будет ей объяснить: «Это фантазия!»

«Ты мне обещал! Почему она ещё здесь?!» – будет шипеть она, а ты ответь: «Да её здесь и не было! Ты о ком?»

Стоп.

Этого тоже не было. Никаких споров и ссор. Не было Вишни – не было и проблем!

Просто богатая фантазия и воспалённое воображение. Пора лечиться.

Пусть всё исчезнет само собой. Навсегда.

В самом деле: вот ковёр на стене, вот люстра, знакомая с детства, вот окно, и клён стучит голыми ветками – это правда.

Волшебница, которая прибыла на Землю, чтобы изловить людоеда, помешала местному волшебнику поймать злого колдуна и потом вернулась, чтобы искупить свой проступок, – это понарошку.

Не смешивать и не взбалтывать.

Иначе никакой диазепам не спасёт!

* * * 01:20 * * *

– О! Кого я вижу! Катенька! Ты откуда и куда?

Хрипловатый голос с характерными слащаво‑вальяжными пьяными интонациями отвлёк Злату от подсчёта скопившихся проблем. Таинственные Отвратни, назойливая Охотница, новые секреты Вари, подозрительная удачливость Ясиня, Дед, разрывающийся между Большим Домом и Землёй…

Подняв голову, Злата посмотрела в ту сторону, откуда раздалось приветствие – и увидела гражданина, прилично одетого, но несколько расхлябанного. Картина маслом: «Вечер пятницы трудной недели»

– Кать! Ну, хоть поздоровайся, что ли! – попросил пассажир, наклонившись над Златой и обдавая её перегаром и сигаретной вонью. – Язык‑то не отвалится «Здрасти» сказать!

– Вы меня с кем‑то перепутали, – вежливо, но твердо, сказала Злата.

Пьяный вытаращил глаза, потряс головой и выпрямился, уперев руки в боки.

– Нет, ну, вы полюбуйтесь на неё! – обратился он ко всему вагону. – Перепутал! Милая, мы с тобой три года жили в законном браке! Как такое перепутаешь?

Злата притворилась спящей. Не помогло.

– Три года! – повторил «муж», назидательно подняв указательный палец. – И ты ни дня не работала! Не, ну, я понимаю, что ребёночек. Но я же ей домработницу нанял! Чтоб не утруждалась! А эта, – он поморщился, проглатывая мат, – Эта неблагодарная дрянь выгнала меня из моей собственной квартиры, оформила развод и запретила видеться с ребёнком. С моим ребёнком! – отчаянно и горько воскликнул он.

После душераздирающего монолога окружающие пассажиры, делающие вид, что их здесь нет, с любопытством посмотрели на Злату.

– А чего ты не на машине‑то? – продолжал «брошенный», слегка поостыв. – Чего это твой хахаль не подвозит? Или до него дошло, какая ты сука? Что, бросил, пока ты и его не обчистила?

Злата решала посидеть и потерпеть. Может, и отстанет. Или выйдет где‑нибудь.

На «красную» ветку её занесло из‑за точки выхода, расположенной на «Сокольниках». Обычно там была тишь да гладь. Дед ни разу не пользовался этой норой. Чужаки пытались пройти, но предпочитали более многолюдные станции. И вдруг началась странная активность: словно кто‑то прощупывал обстановку, разнюхивал и подглядывал.

Тревога оказалась ложной. Дважды обойдя дымчато‑серые просторные «Сокольники», Злата села на поезд и проехала до конца, до самого верха линии – «Улицы Подбельского». В Центре бродил Дед, но периферийные станции протестировать не помешает.

Потом Злата села на обратный поезд, чтобы присоединиться к Обходчику. А на «Черкизовской» в вагон завалился пьяный – и начал свою исповедь, совмещённую с обвинительной речью и проповедью «Нельзя верить женщинам, и вообще сейчас каждый может предать и кинуть».

– Чего морду воротишь? – кричал он, нависая над Златой.

Другие пассажиры освободили ближайшие сиденья. Разумеется, никто не вмешивался – с чего вдруг, если она не пострадавшая, а как бы преступница?

– Не нравится правду слышать?! – ревел мужик, расходясь всё больше. – А она такая, правда‑то! Жжется!

Очевидно, сам он не успокоится. Злата не могла проникнуть в его сознание – с пьяными не просто, а при истеричном состоянии попросту невозможно. Такую программу незаметно не сбить…

Он мог проследовать за ней дальше, мог прицепиться к Деду, а впутывать Обходчика, ну, никак нельзя: нечестно, да и не профессионально. У Стража Границы хватает забот!