Чем больше непонятного вокруг, тем мне лучше. Надо время тянуть, а за это время Умник что-нибудь придумает. Хотя меня любой начальник должен до дверей проводить и отпустить с извинениями. Я всю жизнь исхитрился прожить от милиции вдалеке, сейчас им даже паспорта не доверяют, они ими раньше слишком бойко торговали. Вот сейчас расширю свои жизненные горизонты.

- Ты чего врешь? – сержант растерялся.

- Да ладно, - говорю, - не выгорело у вас разбогатеть, отдай документы начальнику, он все забудет, и иди дальше улицу стереги. Твой шанс еще придет, но не сегодня, нет, не сегодня.

И тут эта гнусная рожа – дежурный, забирает мой ремень. Одно хорошо, меня обыскивать он поленился, патрулю поверил, и ручка у меня в носке вдоль щиколотки лежит.

- Распишись, - предлагает.

- Я неграмотный, - говорю. – Сам за меня крестик поставь. Мне нужен переводчик с языка манси, я из народностей Крайнего Севера. Зачитай мне мои права.

- Ты имеешь право хранить молчание, все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя…

- Голая блондинка, - говорю.

- Что!? – он не понял.

- Используй против меня голую блондинку, - поясняю.

- Где документы!?

А злой дежурный с меня гарнитуру рвет.

- Это мой слуховой аппарат! – кричу. – Я без него ничего не слышу! Смотрите, как крысы тыловые фронтовику руки крутят!

Не отдал, в сейф спрятал. Отобрали у меня друга. Завелся я сильно.

- Все, - говорю, - твари позорные. Офицерской честью вразнос торгуете, на подхвате у деляг разных. Это вам дорого обойдется. Не я, так другие парни с вас спросят. Но я тоже сильно постараюсь. Поверьте.

- Где документы?!

- У меня есть право хранить молчание. Дайте мне ручку и бумагу, буду прокурору писать.

- У следователя попросишь, - дежурный в отказ пошел. – В чем мы его обвиняем?

- Торговля оружием, - из дверей восточный человек в майорской форме отвечает. – Вот этим. Свидетели есть, запись разговора будет, в любом суде ему пять лет дадут не раздумывая.

А в пакете целлофановом у него абсолютно убитый ПМ. Его стволом могут считать только новички на Кордоне и продажные менты. И российский суд.

Вот и хозяин предприятия появился. Режиссер постановки.

- Где документы?

- В Караганде. Как ты думаешь, майор, в Караганде или Душанбе есть русские майоры? Или в Ереване? Чего ты Спитак не отстраиваешь? Чего ты сюда, в снега приперся? Денег срубить по легкому?

- Я с тобой сейчас говорить не буду, - он мне улыбается ласково. – Ночью поговорим. Я надеюсь, ты дерзость не утратишь, посмотрим, через сколько ты начнешь в ногах валятся.

- Это вряд ли, - говорю, - это ты себя сильно переоцениваешь, обезьянка Ча-ча-ча.

Вот и поговорили. Меня в камеру запихнули, все прежние запахи райским благоуханием показались. Здесь воняло конкретно. От унитаза, вмурованного прямо в бетонный пол, от стен и от двух сидельцев здешних, раньше меня в эти хоромы залетевших. Они, наверное, в жизни ни разу не мылись.

- Закурить есть? – один сразу поинтересовался.

- Нет, - говорю и осматриваюсь, как и куда пристроиться можно.

Эта парочка прямо на полу лежит, а мне на него даже сесть противно. Да, немного надо, чтоб человека в скота превратить. Камера вонючая, да дверь железная. Прислонился я плечом к стенке и стал перемен ждать. Теперь вся надежда на Умника.

Ноги я за лето хорошо натренировал. Стою легко. Нацелились они меня запугать, квартиру продать, деньги себе присвоить. Следователю просто долю дадут, судья автоматически дело проштампует. Рядовому гражданину было бы на редкость плохо. Вышел бы года через три на свободу, нищий и бездомный. Нет, ну это же надо. Ребятки как славно устроились. Мне не нужна справедливость. Я в нее не верю. Если бы она была, остались бы в живых отличные парни – Белый Пес и сержант Билли. А я их сам хоронил. Эти сказки со счастливым концом – не для умных и циничных парней. Так, что я знаю о российской ментуре?

Во главе НКВД и МВД всегда стоит матерый преступник, убийца, гомосексуалист-извращенец и шпион. Нарком внутренних дел Ягода, нарком Ежов, маршал Советского Союза Берия, разоблачены и расстреляны по приговору суда. Генерал армии Щелоков, министр МВД СССР застрелился из двух наградных пистолетов в затылок. Пришел шериф в Алабаме на место преступления. Там труп негра лежит, весь изрезанный бензопилой. «Какое страшное самоубийство» - сказал шериф. Примерно наш случай. Нынешние ловчее стали, еще не попались. Но день милиции празднуют без изменений, так что вряд ли что-то в отборе руководства произошло. Рядовые менты…

Да, тут есть повод для раздумья. Обычно они с горя стреляют по окружающим. Их это развлекает. А еще они любят собраться организованной группой и развлечься. Приехал как-то отряд в город Благовещенск и изнасиловал там местных мужчин и избил женщин. Или наоборот. Или всех избил и изнасиловал. Былинные богатыри, в натуре. Им за это ничего не было и они огорчились. Раньше им за такие подвиги медали давали. По следственным изоляторам людей душат. Некто Хабаров в Екатеринбурге в камере повесился. Нет, не будем на них наговаривать. За тюрьмы у нас Минюст отвечает. У нас в стране сорок тысяч убийств МВД от статистики скрывает за строчкой «пропали без вести». Молодцы, с размахом мыслят, масштабно.

Тут дверь лязгнула. Еще двоих человечков в камеру загнали. Интересно, оба ряженые, или один настоящий, для отвлечения внимания?

- Здравствуйте, деловые люди, - начал один обязательные речи, - шьют мне менты поганые по беспределу статьи тяжкие. А я-то сирота безвинная, душа безгрешная.

Вот и догадайся, этот талант просто не вовремя попался или стукач.

А как легко выводит, сразу видно, знаком ему текст, без натуги проговаривает. Знал бы он, с какими биографиями интересными мне приходилось в Зоне сталкиваться. Один Лаврик чего стоил. Тем временем вновь вошедший уголовник начал свои ходки в лагеря перечислять, пять раз он за казенный счет туда - обратно ездил. На его месте я бы в дворники пошел.

- А вы кто по жизни? – он нас спрашивает.

Сидельцы давешние ему свои истории лепечут, он их в пол-уха слушает и на меня искоса посматривает. Я с ноги на ногу переступаю, мне их речи не интересны.

- Чего молчишь? – конкретно пристает.

Он в это время уже на корточки сел, любимая поза блатных, «мечта о параше». Не от хорошей жизни, согласен. На этапах и пересылках, на выводе рабочем, конвой заключенных на корточки сажает. Из такого положения, пять минут посидев, резко не вскочишь, в побег не пойдешь. Бывалый зк так полдня может продержаться, а новичок через час свалится от мышечной судороги. Вот такие славные обычаи в Кастилии, как поется в одной веселой испанской песне.

Не стал я на него слова тратить. Ударил его вполсилы ботинком в колено. Взвыл он, дверь лязгнула.

- Чтоб здесь тихо было, - дежурный рыкнул. – А то быстро в унитаз хлорки насыплю. Вот тогда узнаете, как хлеб правильно кусать.

- Что-то неправильно, нас уже должны дубинками лупить за беспорядки в хате, а тут угрозы дешевые, - высказался один из старожилов.

- Мусорам дел привалило, - предположил второй.

Мне тут уже начинало конкретно не нравиться. Только сделать я ничего не мог.

- Ты из воров аль бандитов знакомых имеешь? – первый старожил спросил. – Ты не дичись, видно, что в этих местах ты человек неопытный, но с характером. Мы плохого не посоветуем, чай, не адвокаты.

- Бандитов знаю. Нож Данцигер и Бамбук Савада.

- Это не те ребятишки, которые банки в Туле по всей площади брали, а подъехавшую охрану из пулемета положили? Тогда тебе в любой хате почет и уважение. Если не врешь, конечно. Савада из себя какой?

Описал я своего зама, как мог. Признал его сиделец.

- Видел ты его, однако. Весточку ему как передать? Нас через сутки выгонят, мы тебе поможем, а ты с удачи нас водочкой попоишь? А?!

- Да без проблем. Запоминай телефон. Код Киева и семь семерок. Оставляй сообщение и проси чего хочешь, - говорю. – Звонок бесплатный.