Ближе к рассвету кто-то попытался установить со мной контакт, однако это был не Джереми. Мне снилось, что мы с Клеем сидим в какой-то монгольской юрте — а в степи беснуется вьюга — и спорим, кому достанется последнее драже «М&М» из пачки. Я уже готова уступить, но разгневанный Клей закутывается в доху и бросается наружу, поклявшись на прощанье, что никогда, никогда не вернется. И я проснулась — насмерть перепуганной, с бешено колотящимся сердцем… Едва я попыталась задремать, как кто-то меня окликнул. Голос, похоже, женский, но в смутной полудреме невозможно было определить, во сне я его слышу или наяву. Попытка оторвать голову от подушки закончилась провалом, и начался новый кошмар…

Утром я долго валялась в постели, теша себя несбыточной надеждой, что Джереми по-прежнему пытается ко мне пробиться, и нужно лишь подремать еще несколько минут… Признала поражение я только в половину девятого. Сон давно ушел — что толку лежать с закрытыми глазами и обманывать себя.

Спустив ноги с кровати, я тут же согнулась пополам и чуть не упала на пол. Чувство было такое, будто ночью кто-то исполосовал мой живот сверху донизу. Вот уж не думала, что какие-то несчастные ранки могут так болеть. А ведь я их сама себе нанесла — меньше суток в заключении, а навредила себе больше, чем все похитители вместе взятые. Может, Патрик Лейк чувствовал себя хуже, но я в этом очень сомневалась. Спину ломило после его вчерашних ударов. Я попыталась принять вертикальное положение, и тело недвусмысленно выразило протест — и спереди, и сзади. Кое-как я доковыляла до душевой кабинки. От горячей воды спине стало лучше, зато живот обожгло болью. От холодной воды жжение утихло, но вернулась ломота в спине. Второй день начинается еще лучше, чем первый…

Бауэр принесла завтрак, и настроение у меня резко испортилось. Разумеется, против самой еды я ничего не имела, да и Бауэр в роли официанта не вызывала особой неприязни. В уныние меня вогнал ее вид: бежевые замшевые брюки (как раз по фигуре), воздушная льняная блузка, высокие — до колен — сапоги, волосы небрежно собраны в пучок, на щеках здоровый румянец, который ни за что не спутаешь с макияжем. И еле уловимый лошадиный запах — точно Бауэр явилась ко мне прямиком с утренней конной прогулки. На мне же была драная окровавленная футболка, волосы — от природы тонкие — из-за неподходящего шампуня спутались, а под глазами после тяжелой ночи набухли мешки. Бауэр бодро меня поприветствовала; я проковыляла, еле держась на ногах, к столу и буркнула что-то односложное в ответ. Даже сутулясь, я возвышалась над Бауэр на несколько дюймов — этакая женщина-неандерталец: большая, безобразная и не особо сообразительная.

Бауэр снова попыталась завязать беседу. Разговаривать не хотелось, но завтрак в одиночестве стал для меня непозволительной роскошью. Раз уж придется самой планировать побег, нужно для начала выбраться из камеры. Самый простой способ этого достичь — влиться в их «команду». А к этому, в свою очередь, можно прийти только через расположение Бауэр. Значит, придется вести себя паинькой. Звучит просто, а вот на практике… На практике я не могла себя заставить болтать о всяких пустяках с человеком, который меня в эту камеру и упрятал.

— Стало быть, вы живете в окрестностях Сиракьюс? — спросила Бауэр.

Я, не отвлекаясь от поедания бублика, кивнула.

— А моя семья родом из Чикаго, — сообщила она. — «Бауэр Пейпер Продактс». Слыхали?

— Что-то знакомое, — солгала я.

— Это давний бизнес. Очень давний.

Похоже, от меня ждут восхищения? Что ж, буду кивать головой — с самым впечатленным видом.

— Знаете, это так странно, — проговорила Бауэр, откидываясь на спинку стула. — Странно расти, когда за тобой стоит такое имя, такие деньги. Конечно, сама я к этому привыкла, потому что ничего другого в жизни и не знаю. Но стоит взглянуть на себя стороны — и понимаешь, что все тебя считают баловнем судьбы. Будто ты и в самом деле родилась с серебряной ложкой во рту, как в том старом выражении. Ты просто обязана быть счастливой, и да поможет тебе бог, если это не так.

— Не в деньгах счастье, — пробубнила я, внутренне поежившись от такой банальности. К чему все эти разговоры? Что, она сочувствия от меня хочет? Мол, богатство не приносит мне радости, оттого и похищаю ни в чем не повинных людей… ну, может, кое в чем и «повинных», но уж точно ничего не подозревающих.

— А вот вы и вправду счастливы, — произнесла Бауэр. Это был не вопрос, а утверждение.

Мне удалось изобразить на лице улыбку.

— В эту конкретную минуту, когда меня держат взаперти чужие люди? Я бы не сказала…

— Ну а в общем? До того, как вы попали сюда? Ваша жизнь полностью вас устраивает?

— Не жалуюсь. Но от идеала она очень далека. Одно проклятие оборотня…

— На самом деле вы свою силу проклятием не считаете — что бы вы там ни говорили.

Теперь она смотрела мне прямо в глаза. Или даже в душу. В горящем взгляде какой-то неясный голод, вся подалась вперед… Я чуть отодвинулась от нее.

— Иногда считаю, вы уж мне поверьте. — Я прикончила остатки бублика. — Как вкусно! Отличный бублик, такие только в Нью-Йорке делают. А добавки мне не положено?

Бауэр приняла прежнюю позу. Огонь в ее глазах погас, вернулась на место привычная вежливая улыбка.

— Что-нибудь придумаем. — Взгляд на часы. — Однако вам пора на обследование к доктору Кармайкл.

— Это ежедневная процедура?

— Нет-нет, что вы. То, что было вчера — так, предварительная проверка. А сегодня у вас полный медосмотр.

Бауэр подняла руку. Открылась дверь, и в камеру вошли двое охранников. Так они ждали там все это время! Я втайне надеялась, что Бауэр стала мне доверять, и на этот раз обойдется без вооруженного сопровождения. Видно, не обошлось. Одна видимость доверия, а по сути — пшик. Да, она не глупа. Черт.

У меня появилась соседка: выйдя из камеры, я увидела в помещении напротив женщину, сидевшую спиной ко мне за столом. Похожа на… Нет, такого быть не может! Мне бы кто-нибудь сказал!

Женщина повернулась ко мне в профиль. Да, это была Рут Винтербурн.

— Когда ее?.. — проговорила я.

Проследив за моим взглядом, Бауэр улыбнулась, словно я отыскала подарок, искусно спрятанный под елкой.

— Ее привезли одновременно с вами. В то утро мы вели наблюдение за «Легион-холлом». Как только вы уехали, мы с Ксавьером решили последовать за вами. Основная часть группы осталась на прежнем месте. Мы предполагали, что в конце концов кто-нибудь отобьется от других. По счастью, это оказалась Рут. Очень ценная добыча. Впрочем, любой из пятерых нас бы устроил. Кроме ее племянницы, пожалуй. От такой молодой ведьмы, к тому же еще ученицы, проку мало. Вот Саванна совсем другое дело — учитывая ее возраст и способности ее матери.

— Почему тогда я увидела Рут только сегодня?

— Поездка оказалась для нее… сопряжена с некоторыми трудностями. Возраст сказывается — хотя он-то и представляет для нас наибольшую ценность, приходится быть вдвойне осторожными. Мы переборщили с транквилизаторами. Но сейчас с ней все нормально.

Нормально, говорите? Тусклый взгляд, пожелтевшая кожа, вялость — может, кому-то это все и казалось естественными признаками старения, однако я привыкла видеть Рут совсем другой. С точки зрения физиологии с ней и впрямь все было в порядке — никаких болезненных симптомов, ничего не сломано. И все же ей нанесли нешуточный вред.

— У нее не больно-то веселый вид, — заметила я. — Подавленный даже.

— Бывает.

Простая констатация факта. Эмоций — ноль.

— Может, мне с ней поговорить? — предложила я. — Я бы как-то ее взбодрила…

Бауэр задумчиво постукивала пальцами по бедру, размышляя над моим предложением. Если она и подозревала в нем какие-то скрытые мотивы, то ничем этого не выдала.

— Что-нибудь, может, и придумаем, — сказала она наконец. — Вы всегда готовы к сотрудничеству, Елена. Остальные беспокоились на ваш счет, но если не считать эпизода с дырой в стене, вели вы себя на удивление хорошо. А я считаю, что хорошее поведение нужно поощрять.