Скорчив недовольную мину, Дантанна обошел великанов на почтительном расстоянии, перепрыгнул через расщелину, хотя уже в десяти футах от вбитого костыля она превращалась в узкую трещину, и решительной походкой направился к старцу Беддену. На последних ярдах монах отвесил несколько поклонов, впрочем, не столь подобострастных, как хотелось бы его господину.

– Наверное, ты уже слышал о судьбе Пеллинорской часовни? – обратился к нему старец Бедден.

– Сожжена дотла и погребена под собственными руинами, – отрывисто проговорил Дантанна, словно каждое произнесенное слово причиняло ему боль.

– Абелийские еретики вновь потерпели поражение. Разве ты не рад?

– В битве погибли не только абелийцы.

Старец Бедден пожал плечами, будто это не имело никакого значения. Впрочем, ради великого замысла Самха он и правда не считался с подобными жертвами.

– Убиты гоблинами, троллями и варварскими наемниками, – добавил Дантанна.

– Таков порядок вещей, – равнодушно отозвался старец.

– Это мы сделали его таковым! Когда-то бок о бок с хонсейцами из Вангарда мы сражались против той самой армии, которую натравили на них теперь.

– Тогда они знали свое место, – ответил Бедден.

Дантанна вздрогнул и притих. Повисла напряженная тишина. К югу от залива Короны война шла повсеместно. Помещик против помещика, Этельберт Энтлийский против могущественного Делавала. Что мог возразить монах, когда было очевидно, что настоящим победителем в этой борьбе станет абелийская церковь, а не кто-то из светских властителей. Ведь абелийцы с их волшебными самоцветами, способными как исцелять, так и разрушать, пришлись ко двору каждому владыке. У самхаистов тоже, конечно, была своя магия, но по количеству полезных фокусов она не могла сравниться с абелийской.

– Они надеются на помощь с юга. – Дантанна наконец решился прервать тягостное молчание. – Народ Вангарда рассчитывает, что их хонсейские братья дадут войне обратный ход.

– Обратный ход от нас и от Древнейших. Но это вопрос времени, ты же понимаешь, – заметил старец Бедден.

Дантанна ничего не ответил, лишь лицо его приняло упрямое выражение.

– У абелийцев в запасе много эффектных трюков, – пояснил старец. – Они удобны и даже полезны в битвах. Но эти фокусники даже представления не имеют о масштабах наших приготовлений. Помещиков и крестьян – всех ждет смерть. Чем тогда глупые мальчишки, следующие заветам болвана Абеля, смогут утешить смертельно раненных воинов?

– Благодаря им смертельно раненных будет меньше.

– Кого это волнует? Умереть суждено всем.

– Тогда, может быть, наша роль состоит в том, чтобы действовать совместно с абел… – Дантанна не договорил.

Слова застряли у него в горле, глаза от страха округлились, когда он взглянул на Беддена. Никогда еще старец не выглядел таким грозным. На его лице застыла гримаса опасности и смерти. Дантанне показалось, что самхаист растет, становится все выше и насмехается над его беспомощностью.

Но иллюзия длилась недолго. Старец Бедден успокоился и лишь зло улыбнулся.

– Признайся, ты ведь мечтаешь об этом? – поинтересовался он. – Тебе бы хотелось мирно уживаться с абелийцами? – уточнил Бедден, заметив вопросительный взор собеседника.

Дантанна замотал головой и стал озираться, словно в поисках убежища.

– До каких пор ты собирался скрывать от меня свою верность госпоже Гвидре? – наконец спросил старец напрямик.

– Не понимаю, о чем вы.

– Не держи меня за дурака, – рявкнул самхаист. – Кто, как не ты, был наставником Гвидры перед тем, как она стала якшаться с абелийцами?

– Но, господин, абелийцы пришли в Вангард давным-давно, еще до моего знакомства с леди Гвидрой. Владыка Гендрон приблизил их к себе незадолго до смерти. Гвидра тогда была еще девочкой.

– И никакие волшебные побрякушки не помогли этим шутам в рясах предотвратить его преждевременную кончину, – усмехнулся Бедден.

Дантанна содрогнулся. До него не раз доходили слухи, что «несчастный случай», отнявший у народа Вангарда обожаемого владыку Гендрона, был делом рук самхаистов.

– Тогда юная и впечатлительная девушка Гвидра взяла бразды правления Вангардом в свои руки, – продолжал старец.

– Да нет же, – возразил было Дантанна, но тут же замолк под гневным взглядом старца Беддена.

– Со смертью владыки ты стал ее советником, должен был ограждать Гвидру от абелийского влияния. В этом заключалась твоя миссия, если угодно. Скажи мне, Дантанна, справился ли ты?

– Это дело оказалось сложным. – Дантанна покачал головой.

– Оно окончилось успехом или провалом?

– Ни тем ни другим, старец. Госпожа Гвидра с самого начала старалась придерживаться золотой середины. Для нее я такое же доверенное лицо, как и…

– Монахи из Пеллинорской часовни?

– Да, но…

– В особенности один из них, – заметил Бедден.

Дантанна тяжело вздохнул – возразить было нечего. Действительно, леди Гвидра полюбила абелийского монаха, и орден блаженного Абеля, конечно же, палец о палец не ударил, чтобы помешать этой связи. Зачем, если она приносила явную выгоду?

Пеллинорская часовня располагалась на окраине столицы Вангарда, самого влиятельного города к северу от залива Короны. В подчинении у леди Гвидры находилась армия целой хонсейской провинции. Чем прочнее становились отношения между наследницей лорда Гендрона и ее возлюбленным, тем больше могущества обретали абелийцы во всем Вангарде. Дантанна не мог ничего с этим поделать и пришел к мысли, что самым правильным для него и для самхаистов будет отойти на вторые роли. Только так они смогли бы сохранить хоть какое-то влияние на вздорную и своенравную правительницу Вангарда.

Пришлось импровизировать, брать ответственность на себя, рисковать. Дантанна был уверен, что именно благодаря ему орден занимал надлежащее место при дворе. Но потом на Вангард обрушились орды наемников с севера – по приказу старца Беддена.

– Твое лицо как открытая книга, глупец! – произнес маг. – Так, значит, это правда.

– Да, госпожа Гвидра спит с абелийцем, – признался Дантанна.

– И ты допустил такое!

Монах не мог согласиться с обвинением.

– Именно. Их отношения развивались на твоих глазах, и ты их не пресек.

– У любви свои законы, старец. Разумеется, я пытался повлиять на Гвидру, но сердцу не прикажешь, и…

– Ты мог убить этого абелийца.

От таких слов у Дантанны перехватило дыхание.

– Неужели ты не понимал важности происходящего?

– Конечно, понимал, учитель.

– Тогда почему же ты до сих пор не сделал того, что велит долг? Почему порочная связь длится столько месяцев? И почему этот нечестивец все еще топчет землю?

– Ты предлагаешь мне убить человека?

– Разве ты не был обучен волшебному искусству отравления? Или думаешь, что тебя учили этому просто так, ради твоего удовольствия? – допытывался Бедден.

Монах беспомощно качал головой, подбородок его трясся.

– Неужто ты не в состоянии покончить с одним-единственным юнцом в рясе?

– Я не убийца, – прошептал Дантанна.

– Убийца! Ха! – фыркнул старец Бедден и, подойдя к краю ледника, посмотрел вниз, на туманную поверхность озера, от которой его отделяла тысяча с лишним футов. – Каким скверным словом ты называешь благородное деяние. Сколько жизней мог бы спасти жрец Дантанна, если бы собрался с духом и выполнил свой долг! Да понимаешь ли ты, болван, что, не соблазни абелийский еретик леди Гвидру, кровопролития можно было бы если не избежать вовсе, то уж точно уменьшить количество жертв?

– Мы могли и не развязывать войну, – отважился возразить Дантанна.

– Неужели? – гневно отозвался старец, оборачиваясь. – И преподнести на блюдечке абелийским отщепенцам души тысяч вангардцев?

– Мы не должны решать за них…

– Замолчи! – оборвал его старец Бедден и устремил взор на юг. – Ты провалил задание, от которого зависело столько жизней, упустил единственный шанс обойтись без многолетних распрей и убийств. Страдания, смерть, реки крови – все это на твоей совести, потому что тебе не хватило мужества нанести всего один удар.