— Тико, — произнесла Джульетта.

Он обернулся.

— Ты плачешь? — она удивилась. Наклонилась ближе, коснулась пальцами его щеки. На пальцах поблескивала влага. — Всем приходится умирать, — сказала она.

С другой стороны и чуть поодаль стояла Десдайо. Она опустила голову; плечи дрожали от страха, но девушка боролась с собой. Лучше умереть, чем попасть в плен. В лучшем случае плен означает рабство, скорее всего в каком-нибудь гареме мамлюков. В худшем — пытки и медленную смерть.

— Ты обещал Леопольду.

— Да? — Тико уже знал ответ. Зачем он вынуждает Джульетту произнести эти слова вслух? Наверное, тогда груз не ляжет на его совесть. Если предположить, что у человека вроде него, существа вроде него, есть совесть.

— Когда придет время…

— То? — настойчиво спросил он.

— Я должна сказать?

Тико кивнул.

— Убей меня. Обещаешь?

— Обещаю, — ответил он и только сейчас заметил Десдайо. Она стояла рядом с ними, стиснув руки и качая головой.

— Ты не можешь, — с отчаянием произнесла она. — А как же ребенок?

Потом повернулась к Джульетте:

— Ты хочешь, чтобы он убил и ребенка? Так нельзя. Ты попадешь в ад.

— Мы уже там, — произнес Тико.

Джульетта изо всех сил отвесила ему пощечину. Все трое от неожиданности замерли, даже Атило посмотрел на них с носа галеры.

— Думаешь, в аду хуже, чем здесь?

Она открыла рот, желая сказать «да», но промолчала. В глазах читалось горе. Мужчина похитил ее, женился на ней, а потом оставил. И все — из лучших побуждений. Но сейчас она все равно осталась одна.

— Он знает, — сказала Десдайо.

Джульетта непонимающе посмотрела на нее.

— Про ад. Тико был там.

Корабль адмирала мамлюков медленно поворачивался. Неподалеку от «Сан-Марко» есть и другие галеры, но адмирал не собирался никому уступать честь потопить флагман Атило. В конце концов, Атило — мавр-предатель, перебежчик. И если галере адмирала мамлюков потребуется время, чтобы развернуться и подойти ближе, ничего страшного. Время работает на них.

— Ты любишь ее, верно? — спросил Атило.

Уже второй раз за последние сутки Тико слышал этот вопрос. Он посмотрел туда, где стояла госпожа Джульетта, прижимая к груди младенца, и ответил:

— С нашей первой встречи.

— В особняке Фридланд?

— Намного раньше. В базилике.

Атило взглянул на него:

— А Десдайо ты тоже любишь?

— Она мне нравится. Рядом с ней мне… спокойнее. Но сейчас всему приходит конец.

— Я не смогу этого сделать.

Атило говорил с такой болью, что у Тико екнуло в груди.

— Я тоже, — ответил юноша. — Вы можете ненавидеть меня, но именно я несу ответственность за Джульетту. И она уже просила взять ее жизнь. Десдайо — ваша ответственность. Она ни о чем не просила.

— Десдайо не должна попасть в лапы мамлюков.

— Они могут вернуть ее за выкуп, — ответил Тико. — Если скажет, что она дочь Брибанцо. Он заплатит вдвойне, только бы с ней ничего не случилось.

— А я буду мертв, — безжизненным голосом сказал Атило. — Со временем меня забудут, появятся другие женихи. Один из них понравится Брибанцо. Но сейчас… Я бы все отдал. Я бы сдался сам и сдал корабль, лишь бы гарантировать ее безопасность.

— Мой господин…

— Тико, я знаю, о чем говорю. Неужели ты никогда так не любил?

Вопрос поразил Тико в самое сердце. Ни холодный разум, ни горящие корабли, ни остатки страха перед заходящим солнцем не помогут от него избавиться. Тико чувствовал вкус тоски Атило, неестественного спокойствия Джульетты, отчаяния Десдайо. Бездействие — насмешка над ними.

— Сколько у нас времени?

— Времени?

— Пока мамлюки не доберутся до нас.

Галера мамлюков заканчивала разворот. Сейчас оба борта гребли в одну сторону, массивный киль и течения Средиземного моря им теперь не помеха.

— Не больше нескольких минут.

На носу галеры мамлюков мальчишки готовили жаровни и масло, в которое лучники будут макать стрелы.

— Я собираюсь сказать Джульетте, что люблю ее.

Атило выпрямился.

— Она принцесса Миллиони.

— А я — рыцарь, пускай бедный и недавно посвященный. Если я скажу ей, это придаст мне храбрости.

— Для чего?

— Для других слов, — печально ответил Тико.

Обе женщины замерли, глядя на Тико. Десдайо смотрела на него с болью, Джульетта — потрясенно.

— Ты любила Леопольда, — сказал Тико. — Я знаю.

Девушка чуть кивнула, изучая выражение лица Тико.

— Почему ты признаешься мне в любви именно сейчас?

— Потому, — у Тико не было другого ответа.

Джульетта нахмурилась, но Тико уже отвернулся. Он прошел на нос и, не обращая внимания на приближающийся корабль, произнес два слова. А ведь тогда он обещал А'риал, что никогда их не скажет.

— Помоги мне.

Спустя несколько секунд воздух задрожал, по телу Тико пробежали пальцы статических зарядов. Кто-то рассмеялся.

Потом дверь переборки скрипнула, и Атило чертыхнулся.

— Я подумала, благоразумнее воспользоваться дверью.

А'риал, ухмыляясь, вскарабкалась по маленькой лесенке и встала рядом с Тико. Сквозь дыры в платье видны тощие плечики. Волосы жирные. Пальцы черны от грязи. Но зеленые глаза казались такими же древними, как океан, и намного опаснее его глубин.

— Проси, — сказала она.

— Спаси нас, — Тико кивнул на флагман мамлюков и кольцо галер, стоящих за пределами полета стрелы. Как будто у команды Атило остались стрелы или силы, чтобы пускать их.

— Думаешь, это просто?

— Разве нет? Ты сказала, я позову тебя. Ты была права.

— И ты так долго ждал? Все погибло, мамлюки победили, воины готовятся к смерти, друг умер, твою возлюбленную убьют или изнасилуют, и только теперь ты готов принять помощь? — издевательским тоном спросила она. — Скажи мне точно, чего ты хочешь.

— Спасти Джульетту.

— Как именно? Вернуть в Венецию? Сделать старшей женой султана, матерью его наследника? Или даровать ей быструю смерть? Чего ты хочешь?

— Я сказал тебе.

— Нет, — резко прошипела она. — Не сказал. И я спрошу тебя в последний раз. Чего ты хочешь?

— Уничтожить флот мамлюков, — не задумываясь ответил Тико. — Уничтожить их флот и спасти наш корабль. Вместе с людьми, — добавил он, подозревая, что стрега обманет, если он плохо сформулирует желание.

— И чем ты заплатишь?

— Всем.

— Правильный ответ, — усмехнулась А'риал.

62

Когда литавры мамлюков ударили громче и рабы удвоили усилия, А'риал крепко ухватила Тико за руку. У нее были черные ногти, коленки голые и расцарапанные. На шее висел пожелтевший череп какой-то птицы, с длинным острым клювом и большими глазницами.

— Ты платишь цену по доброй воле? Ты должен заявить это.

— Я все еще жду, пока ты скажешь мне, какова цена, — ответил он и вздрогнул, когда рыжеволосая девочка повернулась к нему. Взгляд острый, как разбитое стекло.

— Ты знаешь мою цену, — прошипела она. — Плати или откажись.

Тико смотрел на нее.

— Заяви, что ты платишь цену, или дай мне вернуться домой. Ты не можешь призвать меня, а потом торговаться, — тихие слова казались намного опаснее криков. Тико, уже не в первый раз, задумался, сколько же ей на самом деле лет.

Будь она человеком.

Но разве он посмеет спросить? И она права. Он знает цену. Хотя цену, наверное, установила Алекса, а А'риал — всего лишь ее инструмент.

— Возьми лучше мою жизнь, — взмолился он.

А'риал пренебрежительно мотнула головой.

— Тогда душу.

Стрега придвинулась практически вплотную к нему:

— А с чего ты решил, что она у тебя есть? Или хотя бы была? Клянись богиней, или Джульетта умрет…

Сейчас полнолуние. Ему следовало помнить.

Огромная луна, бледная, как его кожа, висела у самого горизонта. Солнце, в славе своей, уходило, бросив последний отсвет, и луна на целую ночь занимала место светила. А рыжеволосая девчонка стояла на палубе корабля и требовала клятвы именем обеих своих хозяек.