Он думал, что никогда больше ее не увидит. И желание встретиться с ней мало-помалу превращалось в тупую боль, покрывалось тонкой корочкой льда. Пока лед не разбила надежда.

За Тико неожиданно послал король Янус.

Янус, называемый также Иоанном, стоял в спешно убранной палате, комнате на башне, которую приспособили для парадных церемоний. Роль трона играл деревянный стул с наброшенным сверху покрывалом. Рядом с худым и гладко выбритым королем стоял приор Белых крестоносцев. Приор Игнасио, одетый в белую мантию, был выше и еще худее. Оба мужчины хранили отблеск прежней привлекательности.

Король Янус вернул Десдайо ее драгоценности и подтвердил освобождение Тико. Он произнес несколько слов, дав высокую оценку мужеству юноши, приказал ему опуститься на колени и достал меч, намереваясь посвятить его в рыцари.

— Ваше Величество! — запротестовал Атило.

— Он спасет Кипр, — объяснил приор Игнасио.

— Мой господин, вы это видели? — Атило казался обеспокоенным.

— Мы питаем отвращение к предсказаниям будущего, равно как и к любым другим видам магии, — твердо ответил приор. Все понимали, что приор не ответил на вопрос, а заявил о своей позиции. Разумеется, никто ему не поверил. О могуществе крестоносцев ходило слишком много слухов.

— Я сказал им, — произнес Леопольд.

— Тогда здесь кроется ловушка, — голос Атило окреп. — Мой раб предал меня ради этого человека. Принц убил десяток моих… слуг, — неловко закончил он. Если сказать «последователей», могут возникнуть неприятные вопросы.

— А вы убили десяток его, — ответил король Янус.

— Да, — заметил приор. — Мы знаем. Принц Леопольд здесь по приглашению короля. И под защитой крестоносцев.

Предупреждение. Атило все понял и поморщился. В первую очередь предупреждение относилось к нему.

— Этот юноша, — сказал король Янус, — уже оказал мне услугу.

Принц Леопольд встретил взгляд Тико, улыбнулся и указал глазами на галерею второго яруса. Там из-за резной ширмы осторожно выглядывали женщины.

— Как твое настоящее имя? — спросил Янус.

— Ваше Величество, я не знаю.

— Ты венецианский подкидыш? — вопрос явно удивил придворных. Король всегда мало заботился о благородстве происхождения. Однако же…

— Я родился вдалеке от Венеции. Мое истинное имя вырезано на камне, который скрыт в самом глубоком озере Бьорнвина.

— Бьорнвина? — переспросил Янус.

— Моя родина.

— Вы слышали о нем?

— Никогда, Ваше Величество, — покачал головой приор.

— И где же он? — поинтересовался король. — Как ты добрался до Серениссимы? На корабле? Пересек земли с севера? Или с караваном через тюркские пустыни?

— Сквозь огонь.

Приор побледнел и бросил взгляд на Януса. Тот задумчиво оглядел зал. Несколько рыцарей, германский принц, Атило иль Маурос. Женщины на галерее и Десдайо внизу. И, наконец, бывший раб на коленях. О чем бы он ни поведал, рассказ удастся сохранить в тайне.

Король Янус стиснул рукоять меча.

— Сквозь огонь?

Тико кивнул.

— Бьорнвин горел. Я был там, потом — нет. Я падал сквозь огонь, и больше не помню ничего…

— Совсем ничего?

— Память пробуждается, но она ограничена. Меня замуровали на корабле мамлюков. В кандалах и во тьме. Потом капитан Родриго освободил меня, а его люди сожгли корабль.

— Он говорит правду? — требовательно спросил Янус.

Атило приоткрыл рот, но не произнес ни слова.

— Отвечайте!

— Ваше Величество, мне ничего об этом не известно.

— А почему капитан никому не рассказал? Ему следовало…

— Он не мог, — солгал Тико. — Я заколдовал его.

Один из крестоносцев перекрестился.

«Теперь Родриго у меня в долгу», — подумал Тико. Хотя вряд ли ему удастся собрать долги. Судя по лицу короля, он постепенно осознавал: справедливость на стороне мамлюков.

— Плохо, — заметил Янус.

— Тот самый корабль? — уточнил приор.

Похоже, султан имел полное право обвинить Венецию в поджоге своего судна, но новость ничего не меняла. Даже если признать, что ему нанесена обида, он не повернет свой флот.

— Ты был принцем в Бьорнвине?

— Я был рабом.

Король Янус рассмеялся.

— Тебе следовало заявить о принадлежности к королевской семье. По крайней мере, к дворянам. Так обычно делают.

— Я был рабом, — повторил Тико. — А моя мать — изгнанницей.

— А кто же ее народ?

— Падшие.

— Ваше Величество, — принц Леопольд шагнул вперед. Он говорил так тихо, что его слышали только король и приор. И еще Тико, хотя принц вряд ли рассчитывал на это. — О таких делах не следует говорить при людях. Я ручаюсь за его происхождение. Я обязан ему жизнью.

— А я обязан жизнью вам, — ответил Янус. — Если бы вы не похитили Джульетту, мы бы поженились. И если ее рассказ — правда, сейчас я был бы уже отравлен.

— Я в это верю, — сказал Леопольд.

— Да, — произнес Янус. — Я тоже.

Король посвятил Тико в рыцари, помог подняться и приказал камергеру подобрать для юноши новый дублет, более подходящий его новому положению. Янус уже собирался удалиться, когда Леопольд обратился к нему с просьбой.

Тико стоял с одной стороны, Десдайо — с другой. Посередине находился принц Леопольд вместе со своей невестой. Госпожа Джульетта и Тико до сих пор не смотрели друг на друга.

Атило был потрясен, увидев Джульетту, но когда он понял, зачем она здесь… Брак между Миллиони и германским принцем — надругательство над самими устоями Венеции. Вдобавок Атило знал, чем является Леопольд. В ходе короткой и очень тихой перепалки Джульетта сообщила: ей это тоже известно.

И да, Леопольд пытался похитить ее тем летом. Но с тех пор все изменилось. И он ее спас.

Только прямой приказ Януса вынудил Атило остаться в зале. Второй приказ заставил его принять Десдайо в роли подружки госпожи Джульетты. Выбор Джульетты никого не удивил. А вот выбор принца Леопольда цум Бас Фридланд — этот новоиспеченный рыцарь — обидел имевших склонность обижаться и потряс остальных.

— Я согласна…

Счастье Джульетты заполонило часовню Богоматери. Она смотрела на каменную статую едва ли не с той же нежностью, что и на младенца, прижатого к груди. Ребенок и грудь были укрыты мальтийской шалью. Единственный способ успокоить младенца и позволить паре обменяться клятвами — покормить его.

— Я согласен, — произнес принц Леопольд.

А потом, покраснев, стоял и слушал, как приор Игнасио задает тот вопрос, на который они оба поторопились ответить.

Голос приора разносился по всему залу. Он привык к публичным выступлениям и обладал командным голосом, и сразу же приказал собравшимся не думать ни о чем, кроме жениха и невесты.

Нет больше флота мамлюков.

Нет крестьян, ведущих на убой овец и коз. Пехотинцев, укрепляющих стены, готовящих хворост и смолу. Кузнецы не чинят мечи, корабелы не крепят кипрские галеры. Крестоносцы не точат боевые топоры.

Сейчас обо всем нужно забыть.

Интересно, многие ли из присутствующих поняли уловку приора? Он говорил о радостном событии, но предупреждал о наступающем дне. О том, с чем придется сразиться крестоносцам.

— Но теперь-то я могу?..

Приор улыбнулся пылу принца Леопольда, который в течение минуты уже второй раз пытался принести свой обет. Принц произнес требуемые слова и продолжил:

— И еще.

Приор Игнасио нахмурился. Какие сюрпризы им уготовлены?

— Я признаю это дитя своим, — Леопольд указал на ребенка. — Я хочу признать его законным.

— Леопольд…

— Позволь мне закончить.

Джульетта умолкла и со слезами на глазах смотрела на своего мужчину.

— Вот мой наследник.

Принц Леопольд откинул мальтийскую шаль. Джульетта быстро прикрыла грудь. Ее новоиспеченный муж взял ребенка, многозначительно посмотрел на Тико и развернул пеленку. На груди ребенка виднелась царапина.

— Мой наследник во всех смыслах.

— Весьма необычно, — возразил Атило.

— И время сейчас необычное, — мягко заметил Янус. Он тепло улыбался, но в голосе слышался упрек.