Они разбудили какого-то сапожника в маленьком переулке к западу от площади Сан-Марко, совсем рядом с ла Вольта. Тот не сразу оправился от испуга, но, едва осознав, что они явились сюда не по его душу, а просто заметив вывеску, исчез и тут же вернулся с потрепанными сапогами и туфлями. Многие из них оказались просто каблуками, которые пришивали к штанам. Похоже, мужчина решил в точности выполнить приказ доктора Кроу и приволок все, что нашлось в его лавке.

— Попробуй вот эти, — предложил доктор Кроу.

Он выбрал самые мягкие и разношенные, но не потрепанные и приказал сапожнику снять подошву и каблуки. Потом отправился в церквушку ближайшего кампо. Там доктор открыл склеп, приложив руку к замку, вошел внутрь и соскреб землю с ближайшего старого гроба.

Сапожнику приказали вырезать новые подметки из лучшей кожи, разрезать посередине и пришить к остаткам сапог. Потом заполнить вырезанное пространство принесенной землей и пришить поверх старые подметки.

— Господин…

Доктор Кроу взял сапоги и протянул их Тико:

— Теперь тебе будет легче ходить по мостам.

Потом повернулся к сапожнику.

— Этого никогда не было. Ты понял меня?

— Я все понял, мой господин.

— Хорошо, — доктор Кроу швырнул ему немного серебра.

Они отошли от лавки на полсотни шагов, и тут Атило исчез. Через несколько минут он догнал их и бросил алхимику его деньги.

— Есть лучшие способы купить молчание, — сказал он, вытирая клинок о кусочек кожи.

35

Тико сразу узнал это место. Маленький сад патриарха, прилегающий к саду герцогского дворца. Особняк Дукале был ярко освещен. Однако дворец патриарха скрывала тьма. По мнению Атило, новый Папа Римский Григорий XII слишком занят попытками договориться о союзе папств со своим соперником, анти-Папой Бенедиктом XIII. Папе не до назначения нового архиепископа Венеции. Вдобавок он, как и большинство людей на материке, не слишком жалует Венецию и считает, что она может подождать…

Слабый ветерок шевелил ветви тополей; сад казался заброшенным. Однако кто-то взял на себя труд убрать все следы убийства архиепископа Теодора. Если, конечно, о них не позаботились дождь и мокрый снег, шедшие попеременно последние недели.

Под единственным в саду дубом стояли девушка, мальчик и мужчина с глазами мертвеца. Руки связаны за спиной, на шее у каждого — петля. Веревки, перекинутые через нижнюю ветвь дуба, привязаны к земле. Двое из троих были знакомы Тико. Розалин и Пьетро; в последний раз он видел их в ту ночь, когда его схватили. Третий, с изуродованным лицом, следил за приближением Атило взглядом человека, хорошо знакомого с насилием. Он кипел от злости.

Знают ли остальные, как он опасен, задумался Тико. Должны знать. Юноша шагнул вперед, но почувствовал на своем плече хватку, заставившую замереть. Атило надавил на какую-то точку, лишив Тико способности двигаться.

— Посмотри по сторонам. Всегда смотри по сторонам.

Под соседним деревом стоял лучник. Стрела наложена, лук поднят, пальцы на тетиве.

— Наконечник отравлен, — предупредил Атило.

Если руки Розалин стягивала одна веревка, то руки мужчины — две. Вдобавок к его лодыжкам толстой цепью был прикован железный шар. Если он попытается бежать, что кажется неразумным, второй лучник, стоящий неподалеку, не даст ему далеко уйти.

— Сад охраняется?

— Да, мой господин, — кивнул сержант.

— Тогда дай мне ключ, — приказал Атило. — И уходи.

Если взгляд сержанта и задержался на ученике Атило, то лишь по причине его непривычного вида. Судя по скорости, с которой мужчина поспешил убраться отсюда, для предстоящего зрелища у него недостаточно крепкие нервы.

— Урок первый, — произнес Атило, отпустив Тико. — У тебя нет друзей. Ударь ее, — он кивнул на Розалин.

— Не буду, — сказал Тико.

— Ты отказываешься ударить ее?

— Да, отказываюсь.

Атило вытащил из-за пояса кинжал и перехватил его острием к себе.

— Тогда порежь ей лицо, — сказал он. — Если не захочешь, тогда вырежешь ей глаз. Не захочешь глаз, тогда оба уха и нос. Если откажешься и от этого, лучник пристрелит тебя…

— Пожалуйста, — попросила Розалин, — сделай, как он сказал.

— Нет, — Тико помотал головой.

— Какой дурак, — прошептал доктор Кроу.

Атило небрежно полоснул кинжалом, и веревки на запястьях изуродованного мужчины упали. Второй взмах, и петля повисла на шее, как шарф. Атило бросил ему ключ.

— Освободи ноги… Хорошо, теперь меняемся.

Он поймал ключ и перебросил мужчине кинжал.

— Ты знаешь, что делать?

Взгляд мужчины скользнул к Розалин. И в этот миг Тико увидел за ее лицом голый череп. Из пустых глазниц безнадежно смотрели ее глаза.

— Не надо! — закричал он. Но когда юноша бросился на Атило, что-то ударило его сбоку по голове. Тико обернулся и увидел Хайтауна Кроу, поднимающего свою трость. Второй удар оказался еще сильнее, и юноша упал. Когда он попытался встать, доктор Кроу ударил его в третий раз.

— Оставайся там, черт бы тебя побрал.

— Сделай все быстро, — сказал Атило освобожденному пленнику.

Мужчина не нуждался в понуканиях. Он схватил Розалин за горло и воткнул ей под ребра кинжал Атило. Ее младший брат закричал, но Атило ударил его в живот, и мальчик умолк.

— Медленно было бы лучше, — заметил мужчина.

— И сколько теперь женщин?

— Восемь, господин мой.

— Наш друг мучил ту, которую убил последней. Вскрыл ее от паха до горла. Капитан Стражи сказал, она умирала не меньше часа.

— Дольше, — возразил мужчина. — Намного дольше.

Атило, стоя над Тико, произнес:

— Ты мог ударить ее и спасти. Мог порезать и спасти. Ты мог спасти ее. Но не сделал этого. Учись на своих ошибках.

Тико, не обращая на него внимания, подполз к умирающей Розалин.

Кровь, как слезы, капала на ее лицо со ссадины на голове Тико. А он смотрел, как из глаз девушки уходит жизнь. Рот наполнился желчью. От запаха ее крови челюсти разболелись так, будто его ударили с двух сторон сразу.

Луна покраснела. Между Тико, его яростью и всем остальным миром легла кроваво-красная пелена. И что-то еще… Впервые Тико ощутил, как его тело начинает изменяться. Что-то черное скользило внутри него, укрепляя мышцы, улучшая чувства.

Атило поднял Тико на ноги.

— Ты слушаешь?

— Нет, — ответил Тико.

Весь его гнев слился в одном ударе, раздавившем гортань убийцы Розалин. Тико воткнул большие пальцы в глаза мужчине и давил, пока глаза не вытекли. Когда Атило потянулся за кинжалом, Тико бросился, теперь уже целясь ему в глаза. Он промахнулся. Атило с невероятной для его возраста скоростью блокировал удар.

— Прекрати, — приказал Хайтаун Кроу.

Шею Тико обжег кончик меча. Он казался холоднее самого холодного льда. Меч держал доктор Кроу, достав его из своей трости.

— Серебро, — произнес он. — От двора Хана.

Он говорил о мече.

— Не чистое, конечно. Чистое серебро слишком мягкое.

— Доктор Кроу.

— Он должен учиться, — заявил доктор, опуская оружие.

— Металлургии?

— Всему. Таков приказ Алексы. Иное она сочтет неудачей. Вашей неудачей, — на всякий случай уточнил алхимик. — А теперь, когда вы так ловко убили единственного человека, которому он доверял, я предлагаю вам подумать над другими способами повлиять на нашего юного друга.

36

Только Десдайо удалось отчасти приручить его. Она неуверенно попросила Атило не называть Тико «существом». Она единственная предположила: раз дневной свет пугает Тико, ему следует поручать только те обязанности, которые можно выполнять в ночные часы, и неважно, помогает ли мазь или нет.

Атило всегда обдумывал каждое слово. Он судил других по замыслам, а не по речам. Атило взвесил слова Десдайо и осознал: она имеет в виду именно то, что говорит. Поразительно, насколько это его тронуло.

Сентиментальность и безжалостность — прерогатива старости. Иногда он задавался вопросом, осталось ли у него что-то еще.