– Полагаю, так и есть. Но я, конечно, скажу кириа Вассилу, что Дельфина вела себя крайне невежливо. Она что же, думала, что я возьму деньги за несколько часов присутствия ее ребенка в моем классе?

Ирэн пожала плечами.

– Она точно так же невежлива и со мной, – заметила она. – И я тоже бессильна.

Это происшествие скоро вылетело у нее из головы. В конце концов, Дельфина в очередной раз показала это сумасшедшее собственничество на Тео – собственничество, очень мало походившее на любовь.

Ей надо позаботиться, чтобы эти прекрасные приемные выглядели как можно лучше – расстановка цветов сама по себе долгое занятие, а затем нужно обязательно уединиться и прочесть это нежеланное и неприятное письмо.

Из-за отъезда большой группы туристов и ожидаемой новой то и дело возникали бесконечные мелкие проблемы – и так весь день. И только к сиесте выдалось несколько свободных минут. Ирэн растянулась в шезлонге на веранде спальни – Джози спала внутри – и вскрыла конверт.

Тетя Этель писала на дешевой линованной бумаге, которой всегда пользовалась для писем незначительным в ее глазах людям.

«Дорогая Ирэн,

надеемся, что вы с Джози живете хорошо – лучше, чем мы с вашим дядей в этом ужасном климате. Но тебе это неинтересно. Впрочем, цель этого письма сообщить тебе, что мы делим дом на две квартиры, как и собирались несколько лет назад, до того, как ваш дядя решил, что наша обязанность дать кров вам с Джози, и отказался от этой идеи.

Несмотря на все наши благодеяния, мы просим не о финансовой помощи из-за намного возросших затрат на переделку, а только оплаты за ремонт занимаемой вами спальни, которая будет служить гостиной в верхней квартире. Прилагаю смету.

Между прочим, во время недавней уборки я натолкнулась на книжку с именем твоего друга Гая Косвея – томик поэзии завалился за книжную полку. Поскольку ты не хотела давать мне его адрес, я послала книгу на адрес вашего старого офиса, и он написал такой любезный ответ, что не удивлюсь, если на днях мы снова увидим перед домом его большой «бентли». Если он заглянет, передать что-нибудь бедняге? По нашему мнению, ты обращалась с ним очень плохо и очень по-дурацки.

Твоя Этель Мередит».

Смущенная, сердитая и испуганная, Ирэн извлекла из конверта еще один свернутый листок – строительную смету. В смету входили затраты не только на ремонт спальни, где они с Джози прожили не слишком счастливые годы в Лондоне, но и на установку новых, современных окон, перекладку половиц и даже установку дополнительных электрических розеток.

Полная сумма потрясла ее. Может, она и обоснована, с точки зрения строителей, но, как должна знать тетя Этель, у нее просто нет таких денег.

Возможно, тетя Этель воображала, что она выполнит это нелепое требование, обратившись за помощью к бабушке? Если так, она попала пальцем в небо. Подчиниться подобным требованиям значило поддаться шантажу. Кроме того, она ни на миг не думала, что дядя Герберт принимал участие или имел слово в этом деле. Вопреки сердитым утверждениям тети Этель о противоположном, он всегда настаивал, что за приют осиротевшим племянницам они получили щедрую финансовую помощь по завещанию брата. Вряд ли он возьмется выжимать из них деньги сейчас, даже если эти претензии хоть каплю справедливы.

Ирэн спрятала конверт и его содержимое в один из ящиков комода под груду носовых платков. Она не хотела, чтобы острые глазки Джози заметили хорошо знакомый и такой раздражающий почерк тети Этель; не хотела потока взволнованных вопросов, которые обязательно последуют за любыми попытками уклониться от ответа.

Легкого звука закрываемого ящика оказалось достаточно, чтобы разбудить Джози, девочка потянулась, выскользнула из постели и счастливо объявила:

– Тео придет играть в наш сарай, это идея бабушки, поэтому его несносная мать не сможет сказать «нет».

– Нельзя делать неприличные замечания о миссис Киприани, – укорила ее Ирэн. – Не говоря о том, что рано или поздно тебе не поздоровится – взрослые не любят развязных детей. Грустно быть вдовой. Она чувствует, что для нее Тео – все, именно поэтому за него цепляется.

Джози ее слова явно не убедили.

– Ты много раз мне говорила, что если действительно любишь человека, то желаешь ему счастья. Почему миссис Киприани не дает Тео делать хорошие вещи, не пустила на прогулку с мистером Николаидесом, например?

– Любимая, не знаю. Но пойми, что это – не наше дело, и держи свой ротик на замке.

– Ладно. – Но тон ребенка был почти гневен, и Ирэн вдруг подумала: «Обычно меня беспокоила ее покорность. Это просто здорово, что она иногда проявляет бунтарский дух».

И все же Ирэн с облегчением вздохнула, когда из сада послышался голос Тео:

– Эй, Джо!

Тут же мысли девочки приняли новое направление. Джози натянула джинсы, – бабушка заказала их для обоих детей, – выбежала на балкон, быстро крикнула по-гречески, что уже идет, в мгновение ока вылетела из комнаты и скатилась с хорошо отполированных перил.

Покинутая так внезапно, радуясь, что Джози становится самостоятельной, Ирэн зашагала в офис.

Дельфина ворчливо согласилась на предложение Дэвида передать регистрацию новенькой и тем освободить себя от части нудной работы. Она отлично знала, что за этой идеей стоит миссис Вассилу, считавшая, что таким способом внучка почерпнет ценные знания о работе гостиницы, и оппозиция в данном случае совершенно бесполезна. Все, что ей оставалось, – отбить у Ирэн охоту обращаться к ней за помощью и советами, и в этом она преуспела.

На этот раз ее место за столом занимал Дэвид, на миг свободный от непрерывных требований и вопросов гостей и персонала.

– Я надеялся на ваш приход, – сказал он. – Дельфина слегла с головной болью. Жаль ее, бедняжку. Зато я могу переговорить с вами.

Тон управляющего, хотя и учтивый, не отличался сердечностью, и Ирэн сразу начала рыться в памяти, какую ошибку допустила. Скоро она узнала.

Обращаясь словно к ребенку, как подумала Ирэн, Дэвид попросил ее относиться к Дельфине немного потактичнее.

– Но я лезу из кожи вон, пытаясь сохранить мир, – возразила Ирэн, вспыхивая от негодования. – Если бы вы знали, как груба она со мной!

– Наверняка она не хотела, Ирэн. Последнее время она – настоящий комок нервов.

– Хорошо, что же от меня требуется? – поинтересовалась Ирэн с долей, хотя и неосознанного, задора своей бабушки.

– Ей не понравился ваш совет полковнику Бикерсу пожаловаться мне на ошибку, которую Дельфина допустила в его двухнедельном счете. Почему вы не могли сообщить это ей дружески, Ирэн?

– Потому что уверена – она хотела вывести из себя старикана, которого откровенно не любит. Вы не хуже меня знаете, что она ни небрежна, ни глупа, а он указал на ошибку больше чем однажды.

– Знаю, она не согласна с вашей бабушкой по вопросу скидок постояльцам. – Дэвид говорил как-то натянуто. – Но с трудом могу поверить, что она решилась выразить негодование таким нелепым способом.

Ирэн с нарастающим гневом пожала плечами.

– И следующая жалоба? – осведомилась она. – Она все еще стонет из-за моего легкого опоздания после поездки с Андреасом Николаидесом?

– Собственно, она не придала ему значения, ничуть не возражая выполнять вашу работу так же, как собственную. Ее обидело ваше вмешательство в ссору работников гостиницы, хотя она специально попросила вас держаться в стороне. Дельфина считает, и я с ней согласен, что в любой стране надо очень хорошо знать людей и их язык, чтобы вот так вот вмешиваться в их споры.

Их взгляды встретились, не уступая друг другу в твердости.

– Если бы я случайно не появилась в разгар ссоры и не убедила Никоса и повара проявить немного здравого смысла, вы с бабушкой могли остаться без ужина. – И добавила, высоко подняв темноволосую голову: – Даже если вы влюблены в Дельфину и возражаете против моего присутствия, сохраняйте беспристрастие. Сейчас вы чрезвычайно несправедливы. Но вам меня не выжить отсюда!