– Веди, Луис! Вперед, на крепость!

– Нет, крепость – для нас слишком много. Мы возьмем таверну! – ответил он шуткой на шутку, взмахнув рукой. Солнышко припекало голову, а горячий песок – ноги, поэтому мы вернулись к кромке воды и по омываемому волнами берегу быстро пошли в сторону Малаги.

Море после шторма почти успокоилось, слегка волнующаяся гладь играла разноцветным серпантином, а негромкий прибой шуршащими бурунами холодил босые ноги.

Как красиво! Какая-то часть сознания возжелала заполучить и освоить паруса, а потом рвануть в неведомые дали. А почему бы и нет? Ведь умею и могу многое, и свои желания, пусть не любые, но для этого времени самые невероятные, способен воплотить в жизнь.

Но чего желаю, чего хочу? Конечно, лично для себя хочу крепкого здоровья и многих лет интересной жизни. А как буду жить? Да проживу «на бис», абсолютно так же, как и раньше, в том времени – не сидеть и лежать, а бежать.

В моей семье к истории всегда относились предвзято, лженаукой ее не считали, да простят меня ученые мужи, но когда мама увидела мой аттестат об окончании школы, где в колонке оценок среди пятерок затесалось две четверки – по истории и обществоведению, даже плохого слова не сказала. Просто некоторая официальная историческая информация совершенно не согласовывалась с тем, что нам было известно от деда-прадеда, а семейные документы, предания и воспоминания мы для себя считали неоспоримыми.

Умышленно искаженный документ или специально подписанная монархом недостоверная информация через три поколения становится правдой, а через четыре – фактом абсолютным. А докторских диссертаций на этом, мягко выражаясь, историческом факте напишут столько, что, когда где-то проявится искорка правды, ее с песнями и транспарантами затопчут и заплюют.

Что ж, ничего не поделаешь, историю пишут победители. Вот и мне нужно стать тем, кто будет иметь право подписи под значимыми документами, то есть победителем. А с какой целью? Ведь стать влиятельным магнатом смогу в любой стране мира.

Но нет, не для этого Он меня сюда закинул.

Что мне известно об этом времени? В общем-то даже с учетом свежей памяти – немного.

На троне Московского царства сидит царь Федор Алексеевич Романов, а будущий великий Петр – еще совсем маленький ребенок. И что мне делать? Прибежать туда, поселиться у одного из своих дальних родственников и начинать прогрессорство? Нет, сейчас в Москве та еще клоака, либо втихаря прирежут, чтоб не выделялся, либо громко сожгут.

В Великом княжестве Литовском сейчас царит шляхетская демократия, то есть полный беспредел, впрочем, в Кракове творится то же самое. Значит, нам сюда не надо.

Можно развернуть пирамиду и сыграть шахматную партию дома, на Украине, и подгрести всех и вся под себя, тем более что есть имя и ресурсы. Но это значит – топить в крови братьев славян, а также через Царство Польское в европейских разборках вызвать огонь на себя. И как бы на все это дело смотрела Порта? Предъявить ей «стальную перчатку», изготовленную по технологиям двадцатого века, и заключить сепаратный мир?

Нет и еще раз нет. Никакие дела и никакие интересы ничьих государств меня интересовать не будут. Лет двадцать пять.

Черт побери, ведь огромные территории Земного шара не только не освоены, они даже не открыты! Ведь в половине Северной Америки с ее богатейшими ресурсами (ее отделяют Скалистые горы), а также во всей Океании, начиная от Гавайских островов до Новой Зеландии, сегодня проживают только дикие народы и нет ни одного европейца! А половина неосвоенной Африки с ее золотом и алмазами?! И скажите, зачем мне нужны чьи-то интересы? Нет, они мне, конечно, будут нужны, но несколько позже. Да, лет через двадцать пять. Вот тогда-то мы и начнем влиять: кому-то будем помогать делить, а кому-то – помогать кушать.

Итак, задача номер раз – материальные ресурсы, то есть в первую очередь деньги. Не вопрос, абсолютно точно знаю места в ЮАР и Намибии с очень удобным подходом с океана, где есть немаленькие залежи золота и огромные – алмазов.

Задача номер два – трудовые ресурсы, то есть люди. Впрочем, при нынешних общественных отношениях при наличии денег это тоже вопрос несложный.

Задача номер три – создание базы «подскока» для организации научно-технической и военно-промышленной пирамиды.

Задача номер четыре – создание собственного православного государства.

И задача-максимум – изменение векторов мирового развития.

Решить все первые четыре задачи надо так, чтобы ни один власть предержащий ничего не заподозрил и был в неведении до того самого момента, пока мне это выгодно.

Сейчас же внеочередные вопросы – это адаптация, накопление первоначального капитала, привлечение или скорее приобретение шустрых, обучаемых ребят, которые и станут фундаментом для всех моих будущих дел.

Бежать – не привыкать. Но раньше бежал по своей, узкой тропинке, сейчас же, дополнительно к «стальной перчатке», слажу «стальные сапоги» и прошвырнусь по пока еще не занятому участку берега этой реки.

В Малаге бывал бессчетное количество раз. Во-первых, прилетая в Испанию и улетая, добирался сюда; во-вторых, постоянно арендовал в отеле авто, частенько забирал Мари и Лиз, ездили на экскурсии и так, развлечься. Всего восемнадцать километров по трассе, которые на машине преодолевал за считаные минуты, а мы с Луисом брели не знаю сколько часов, но солнце уже ушло к закату. Еще часа два, и начнет темнеть.

И вот наконец нам открылась панорама залива с сотнями торчащих корабельных мачт. Луис резко остановился, его глаза заблестели, и он, глубоко вздохнув, перекрестился. Остановился и я, огляделся, с удивлением узнавая и не узнавая все вокруг. Если контур залива был знаком, то слева, там, где пустырь, в мое время стояла (или будет стоять) сеть супермаркетов и развлекательных центров, а справа, на месте хибар, были (или будут) четыре башни-высотки. Перекрестившись, только по-своему, по-православному, толкнул Луиса, и мы пошагали дальше.

По пути прошли через три рыбацких деревушки, где нас встретили весьма и весьма настороженно, особенно в самой первой. Но подброшенный на ладони серебряный талер, который по весу был идентичен местному пиастру, уладил все проблемы. Здесь даже один реал считался серьезными деньгами. Таверны в деревушке не имелось, поэтому мы расположились в тени хижины пожилого рыбака, обряженного в огромную шляпу и короткие, по колено, штаны. Это был первый новый человек, которого я увидел в этом мире. Он нам вынес два кувшина холодного белого вина урожая прошлого года.

– Прошу вас, сеньоры, но… – рыбак начал мяться, посматривая на наши босые ноги, – у меня нет семи реалов сдачи.

– И?.. – спросил Луис, выпятил подбородок, сощурил глаза и стал похож на настоящего кабальеро с большой дороги.

– У меня есть несколько пар превосходных башмаков. Не хотят ли сеньоры примерить? – склонив голову, спросил рыбак с искоркой хитринки в глазах.

– Тащи, – сказал ему.

– Слушай, Микаэль, – Луис оторвался от кувшина, – в город мы можем зайти и босиком, но войти без шляпы – это очень большой урон для чести.

Короче, оставили мы хитрому бизнесмену-рыбаку еще один талер, зато обзавелись полуботинками на тонкой подошве из затертой и потрескавшейся кожи, в которых умерло не одно поколение старых рыбаков, и задубевшими просоленными треуголками. А еще Луис стребовал два медных реала сдачи. Вот тебе и идальго, лично я бы не требовал, оставил бы на чай. Оказывается, здесь, в далеком прошлом, у европейцев уже сейчас совсем другой менталитет. Зато нам эти два реала пригодились в последующих деревушках, где, с опаской посматривая на наши кинжалы, нас обеспечили таким же холодненьким кислячком.

И вот мы шагали к городу и от подножия приморских холмов подымались в сторону ворот Алькасабы, дворца-крепости мавританских королей. А еще выше, на горе Хибральфаро возвышался замок – главный форпост защиты дворца. Казалось бы, с Мари и Лиз мы бродили здесь совсем недавно. Тогда тут были сосновая аллея, эвкалипты и кипарисы. Мы забирались на замковую башню посмотреть на Гибралтарский пролив и африканские горы Риф, которые видны далеко-далеко.