— Еще раз поднимешь на меня руку, — сказал фон Хальштат, — и я убью тебя.

— Видали таких… — отозвался тихо Баффало.

— Из-за одного индейца нас прижмут здесь без воды, — сказал Шалако. — Через два часа на этом месте будет настоящее пекло, а в конце дня и того больше.

— Мы могли убить всех.

— Пока я здесь, я отвечаю за людей. Если хотите убивать апачей, отправляйтесь один.

— Тогда забирайте лошадь и уходите, — ответил фон Хальштат. — Обойдемся без вас.

— Фредерик! — Ирина не верила своим ушам.

— Если бы не он, мы убили бы всех четверых, — сердито сказал фон Хальштат.

Шалако показал на горы.

— А как насчет этих?

Голова немца повернулась в указанном направлении. Вдоль горной цепи, в полумиле от них, двигался отряд по меньшей мере из восьми индейцев.

Немец мрачно сжал челюсти, но промолчал.

— Ладно, — сказал Шалако. — Если хотите, я уйду, возьму свою лошадь и уйду.

— Нет, мистер Карлин, — вмешалась Ирина. — Я одолжила вам Мохаммета. Я хочу, чтобы вы остались, но если вы решите уйти, обязательно возьмите его.

— Если он уйдет, я уйду тоже, — сказал Баффало.

— Идите. И черт с вами! — Фон Хальштат побледнел от злости.

Он сам не понимал, почему так злится. Впервые в жизни он столкнулся с ситуацией, которой не мог управлять. Здравый смысл подсказывал ему, что Шалако знает все, что необходимо для спасения, но с самого начала к разнице характеров прибавилась ревность: Ирина явно интересовалась незнакомцем.

И все-таки сквозь гнев пробивались доводы разума, что раздражало его еще больше.

— Давайте обсудим все спокойно, — сказал Анри. — Фредерик, нам надо о многом поговорить.

Рой Хардинг смотрел на фон Хальштата с удивленным и недоверчивым выражением лица.

— Осмелюсь заметить, генерал фон Хальштат, — слабым голосом заговорил с носилок Крюгер, — мы же не знаем куда идти? Что мы будем делать?

Граф Анри подошел к заднему концу носилок, Хардинг взялся за передний, Шалако встал в голове колонны. Без дальнейших дискуссий все заняли свои места и последовали за ним.

Фон Хальштат смотрел на них со смешанным чувством отчаяния и облегчения.

— У меня нет разумной альтернативы, — проговорил он через минуту.

Баффало Харрис подошел к нему, и они замкнули колонну сзади.

Теперь им предстоял путь наверх, каждый шаг давался с трудом, но Шалако не замедлял движения. Он шагал быстро, зная, что чем скорее они окажутся в скалах или за каким-то прикрытием, тем лучше. Беззащитность в пустыне была полная, ему приходилось видеть целые отряды, окруженные и уничтоженные на таких позициях.

Упала Эдна Даггет. Муж поднял ее и дальше почти нес. Жюли порвала юбку о кактус и начала отставать.

Несколько раз они устраивали короткие привалы, наконец, когда гора Гиллеспи оказалась на севере, Шалако остановился в тени скалы. Перед ними на тысячу футов возвышалась невероятно крутая, чуть ли не отвесная горная стена.

— Здесь мы поднимемся, — сказал Шалако.

Ошеломленный фон Хальштат, взглянул на стену, затем на Шалако. Ирина была потрясена.

— Будет трудновато, — признал Шалако, — но там есть тропа. Я с графом Анри поднимусь первым. Чтобы прикрывать подъем, понадобится человек с винтовкой.

— Может, лучше я? — спросила Ирина. — Я не могу тащить носилки, но ружьем владею.

Предложение было разумным, и он думал об этом.

— Вы останетесь там одна, — сказал он. — Мне придется спуститься.

— Я оставалась одна и раньше.

— Как угодно.

Он поднял свой груз, взял винчестер и пошел вверх, Ирина пристроилась за его спиной. Фон Хальштат сбросил поклажу на землю и сплюнул.

Баффало взглянул на него и, поймав взгляд Хардинга, пожал плечами.

Шалако зашел в скальный лабиринт, нырнул под утес и углубился в узкое пространство между каменными глыбами. Они вошли в узкий сток и нашли тропу.

— Баранья, — пояснил Шалако. — Большероги.

Он начал взбираться — медленно, поскольку часто поднимался в горы и знал, что только дураки торопятся. Узкая тропа часто меняла направление и петляла. Бараны ходят друг за другом, и тропинка была удивительно узкой. Солнце сверкало, и когда Ирина коснулась скалы, то отдернула руку: на камне можно было жарить яичницу.

Время от времени Шалако убирал с тропы камни, чтобы расширить ее для идущих следом. Тропа сделала несколько виражей и вскоре вывела их в тень скалы.

Шалако остановился, снял шляпу и вытер пот со лба, глядя вперед. Ирина раскраснелась и тяжело дышала, радуясь передышке.

— Они найдут тропу?

— Найдут.

— Вы прожили на Западе всю жизнь?

Он посмотрел на нее, в его глазах сверкнул лукавый огонек.

— Это хорошая и красивая страна. В ней легко затеряться.

— Если есть причина.

Он улыбнулся.

— Да, если есть. Если нет, тоже. — Он повел рукой вокруг: — Это большая страна, и о многих, кто пришел сюда, родные больше не слышали. Кто-то погиб, кто-то умер, другие начали новую жизнь и Не хотят иметь ничего общего с прошлым. Кто-то находит здесь ответы на все вопросы.

— А вы?

— Мне нравятся бескрайние просторы. Тут есть где подумать и есть где развернуться. Я не люблю тесноты.

— А что в будущем?

— Ах… в будущем? Что ж, в один прекрасный день я сяду и все основательно обдумаю, возможно, куплю немного земли, построю дом по своему вкусу, стану разводить скот, выращивать лошадей. — Он встал. — Вы слишком рискуете, заявившись сюда с таким жеребцом. Не говоря уже о кобылах. — Он поднял ружье. — Я заметил одну особенность, мисс Карнарвон: первое поколение заводит лошадей, способных выдержать тяжелую работу и дорогу, второе поколение уже думает о внешнем виде, а следующее поколение интересуют только парадные кони и вся эта выделанная кожа и серебро, которые можно на них надеть.

Он зашагал по тропе, и она последовала за ним. Через мгновение она задержалась, и он остановился. Ирина поправила сапог и пошла дальше.

— На вашем седле нет серебра.

— Я из первого поколения, — ответил он, — а серебро отражает свет. В этой стране только дурак навешивает блестящий металл на сбрую или заводит лошадь белой масти. Слишком много народу будет знать о ваших передвижениях.

Они обогнули скалу, обрывавшуюся на несколько сот футов вниз, пробрались между утесами и внезапно вышли на вершину.

— Этой тропой лошадей не провести, — сказала она. — Ни одна лошадь не пролезет через эти камни.

— Я поведу их в обход… это долгий путь.

Воздух был удивительно холодным. Пахло соснами и кедрами. Она посмотрела на юг и увидела внизу пасть каньона Слоновьего холма. У ног начинался и шел на юго-запад Заповедный каньон. Они стояли на клочке земли площадью не более нескольких акров, здесь росли сосны, несколько кедров и кусты, названия которых она не знала, сухие, жесткие кустарники пустынь. Росло также немного травы.

— Ждите наверху тропы, — сказал он. — И не беспокойтесь за других. Все благополучно поднимутся. Следите за пустыней, за подходами к тропе. Не стреляйте без необходимости, но если индейцы двинутся к началу тропы, остановите их.

— Опасность грозит с юга?

— Трудно сказать, лучше смотреть во все стороны.

Он снял с себя груз и оставил рядом с ней.

— Я пошел вниз.

— Почему вы все это делаете? Вы же ушли. Иногда мне кажется, что мы вам даже неприятны.

— Стрелять с такой высоты трудно… можно сбиться с прицела.

— Вы не ответили.

— А разве нужна причина? Может, потому, что вы одолжили мне коня. — Он показал на деревья к юго-западу. — Ждите меня оттуда, я поднимусь западнее этого маленького каньона. Но не думайте, что любой, кто покажется с той стороны, — это я. И ночью меня не ждите. Я дам о себе знать, поэтому будьте внимательны.

— Помогая нам, вы совершаете доброе дело, мистер Карлин.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Я не виню его. Если бы такая милая девушка была моей, я бы тоже злился. Не хотел бы, чтобы она болталась по пустыне с чужаком.