Когда он уже был готов, наплевав на гордость, застучать зубами, провожатые совершенно неожиданно остановились у неширокого тупика. Вверх по стенам поднималась причудливая вязь, Редар впервые в жизни увидел резьбу по камню, но сообразил, что это дело рук человека, а не природы, и восхитился. Переплетающийся узор изображал людей, насекомых, деревья, каких-то неизвестных ему зверей… Он так увлекся, что не заметил, как Малик сделал боязливый шаг вперед и осторожно постучал.

Оказывается, это тоже был проход, только завешенный грубой тканью, похожей цветом на камень и толстенной, такой Редар никогда не встречал. Со стены на веревке свисал деревянный брусок-колотушка, тоже покрытый затейливым рисунком. Малик боязливо стукнул ей в стену несколько раз и отдернул руку, будто колотушка могла его укусить.

– Кто там? Ты, Ован?

Голос был женский, это несомненно, но неожиданно низкий и властный. Редар представил себе величественную Правительницу пещерного города, как минимум ровню Великого Найла и прочих героев прошлого, и поежился.

Малик и Ремра тоже заметно побледнели. Видать, Правительница была крута нравом, так что нерадивым подданным, посмевшим отвлечь ее от отдыха, похоже, достанется на орехи.

Ремра кивнул Малику, тот отчаянно замотал головой. Нескладеха-увалень испуганно уставился сначала на него, после на Редара, понял, что помощи не дождется, обреченно вздохнул и заплетающимся языком произнес:

– Нет, Правительница. Это Ремра… с пустынного секрета. Я… и Малик, – тот съежился почти вдвое, – привели тебе чужака… Нам Салестер приказал…

– Входите! – приказала невидимая Правительница. Ремра откинул занавес. Никто из провожатых никак не решался входить, так что пришлось пустыннику первым шагнуть вперед. Охрана поспешила следом – нельзя же пускать опасного чужака в покои Правительницы, натворит еще дел!

Редар с некоторым недоумением оглядел открывшуюся взору пещеру. Была она не такой большой, как можно было ожидать, и не ослепляла великолепием. В центре возвышался каменный стол, искусно обтесанный почти до идеально ровного состояния. На нем стоял большой масляный светильник, распространяя вокруг приятный сладковатый аромат, кувшин и две плошки из кожистой скорлупы. На краю стола небрежно валялась свернутая накидка.

За столом, склонив голову, сидела женщина. Против ожидания, она не выглядела особенно величественной – невысокая, суховатая, седые волосы собраны на затылке в пучок. Правительница подняла взгляд – и Редар понял, почему ее так боятся Ремра и Малик. На блеклом, невыразительном лице сверкнули властные суровые глаза. Женщина долго рассматривала юного пустынника, на какое-то мгновение он даже почувствовал себя неуютно.

– Как тебя зовут? – наконец спросила она.

– Редар.

– Полностью!

– Редар сан Ломар.

– Откуда ты?

– С Поющего Солончака. Пришел еще до последних дождей. Поселился у Богвара и Раймики…

Вопросы следовали один за другим, и юноша еле-еле успевал отвечать. И вот Правительница задала вопрос, которого он боялся.

– А чего тебе на Солончаке своем не сиделось? Охотник замялся. Открывать свою историю всем подряд ему не хотелось. Тем более этой суровой Айрис, наверняка начисто лишенной сострадания и жалости. Вон глазищи-то какие!

Правительница поняла его по-своему.

– Ремра, Малик, оставьте нас. И чтоб не подслушивали у меня!

Оба парня вздрогнули и испуганно попятились из пещеры.

– Да, вот еще что. Встретите Киру – передайте, что я ее ищу. Пусть придет ко мне.

Редар с некоторым облегчением почувствовал, что озлобленный взгляд Малика перестал буравить ему спину.

– Рассказывай, пустынник. Я жду.

Что оставалось делать? Редар коротко рассказал о паучьем налете, о гибели семьи. Глаза Айрис постепенно утратили свою суровость, потеплели, неожиданно сочувствующим тоном она спросила:

– Ты остался совсем один?

– Да нет, Раймика, жена Богвара-охотника, сестра моей матери. Я пошел к ней…

Они беседовали еще долго. Пустынник неожиданно для себя поддался обаянию этой сильной женщины, привыкшей властвовать над людьми, и рассказал ей почти все. И про Камиша, и Богвара, и про свои мысли… Только про Крегга пока ничего не сказал.

Впрочем, Айрис не была бы Правительницей, если бы не умела читать в душах людей то, что они пытались скрыть. Она неожиданно спросила:

– А что ты принес на мену?

Редар, не ожидая никакого подвоха, честно ответил:

– Мясо бегунка. Семь мер.

– Значит, сейчас ты живешь не с Богваром?

– Да. Но… как вы догадались?

– Богвар очень редко приносит мясо бегунка. Тем более семь мер. Скорее уж одну-две, хорошо, если три песчаных крысы. У Богвара большая семья: жена, маленькая дочь, даже мать еще жива, хоть и в другой норе живет. Лучшие куски он оставит себе. И тебе бы не дал тащить бегунков на обмен.

Юноша смутился.

– Ну да, вы правы, наверное… Я живу у Крегга.

– У безумного отшельника? – Седые брови Айрис взметнулись вверх, в тоне явственно просквозило неудовольствие. – Чем он тебя так приманил?

– Он не сумасшедший! – запальчиво вскинулся Редар, даже забывшись на мгновение. – Просто он один, Правительница. Совсем один, и рядом с ним нет никого, кто хотя бы поговорил с ним. Я тоже остался без семьи – мы и решили, что лучше нам жить вместе. У Богвара было хорошо, но я то и дело вспоминал свой дом.

– Может быть… – задумчиво произнесла Айрис. – И все же не дело молодому, сильному охотнику кормить одного старика.

– Но кто-то же должен его кормить!

– Раньше он прекрасно справлялся и сам.

– Раньше он был моложе…

В этот момент за занавесью послышался осторожный стук колотушки.

– Это я, бабушка!

– А, Кира! – Айрис улыбнулась. Редар потрясенно разглядывал Правительницу: как же переменилось ее лицо! – Заходи.

В пещеру легко впорхнула давешняя девушка. Только на этот раз без паутины и спицы.

– А я – то думаю: кто это, бабушка, смеет с тобой так громко спорить! – В глазах у нее плясали смешинки. – А это, оказывается, тот самый новичок!

– Ты уже все знаешь?! Вот егоза! Везде поспеет. Ты слишком действуешь на парней, Кира. При тебе они становятся невоздержанны на язык.

– Ничего подобного! Просто увидела, как Ремра и Малик тащили его, – Кира кивнула на пустынника, – будто какого-нибудь смертоносца.

– Что ж, тогда знакомься, Кира. Это Редар. Редар сын Ломар с Поющего Солончака.

Покрасневший охотник обернулся к девушке, смущенно повел вперед плечом, чтобы поприветствовать новую знакомую.

– Ты чего? – удивилась она. – Ах, да! Эти ваши пустынные ритуалы. Нет, у нас здороваются не так! Смотри.

Она протянула руку, накрыла правой ладонью редаров кулак. Ладонь была теплая, пожатие дружеским. Юноша покраснел еще больше.

– Вот так, – удовлетворенно заключила девушка.

– Кира, проводи нашего гостя к мене, проследи, чтобы он выбрал все, что ему нужно, и не остался в накладе, а то знаю я… Ремра с Маликом наверняка уже разболтали всем про чужака. Немейра, да и Королас точно не преминут надуть новичка, сменять по двойной цене. И скажи, чтобы не чинили ему никаких препятствий. А ты, Редар, приходи к нам почаще – будешь всегда желанным гостем.

– Спасибо, Правительница Айрис!

– Хорошо, бабуш… Ой, то есть Правительница Айрис, – в тон Редару закончила Кира и заливисто засмеялась, цепко схватив того за руку. – Ну, пойдем, пустынник…

Теперь не проходило и пяти дней, чтобы Редар не появился в пещерном городе. К нему постепенно привыкли, перестали дивиться его странному выбору. Новичок менял замечательное мясо на плошки с ореховым маслом, сученые нити из паутины прядильщиков, звонкие пустотелые глинянки мастера Ована, которые тот делал специально для обмена. В пещерах не любили глиняную посуду: слишком тяжелая и неудобная. Насколько проще и красивее утварь из яичной скорлупы! В дальних проходах пещерного города водилось видимо-невидимо многоногой живности. Их кожистые яйца прекрасно подходили для изготовления прочной и удобной посуды. Требовалось лишь обработать скорлупу рыбьим или лишайниковым клеем, вырезать нужное отверстие – и сосуд готов. У мастера Ована были свои секреты. В его умелых руках скорлупа становилась то жесткой и прочной, как камень, то мягкой и податливой, но все равно крепкой. Такие посудины с запасом воды вешали на шею – очень удобно для опытного охотника, которому любой лишний груз в тягость. Еще Ован умел искусно затемнять скорлупу, чтобы она подолгу прогревалась, сохраняя воду прохладной и свежей. Сведущие же в противоядиях женщины-лекарки в таких скорлупках, только поменьше размером, держали свои снадобья.