ПАЦИЕНТ. О! Тогда вам легче синдром описать, вы изучаете его изнутри!
ДОКТОР. Нет, голубчик, ничего я не изучаю. И вообще, я в настоящее время Обломов. Если б вы знали, каких мне сил стоит слушать всю эту вашу трескотню, извините!..
ПАЦИЕНТ. Понимаю. Никто лучше меня вас не поймет.
ДОКТОР. Там вон очередь за дверью... я как подумаю о ней - оторопь берет!.. Все идут и идут, все идут и идут... Насмотрятся передач идиотских, обожрутся новостями всевозможными, а потом давай грузить меня... терпеть не могу... Видите, у меня шлепанцы под столом, ноги засуну, так хоть человеком себя ощущаю... А политику эту вашу и практику во всех ее смыслах в гробу я видел!., в гробу!..
ПАЦИЕНТ. Спокойно, спокойно, я вас очень хорошо понимаю... хотя и не согласен с вами... сейчас...
ДОКТОР. Вот так бы и лег сюда... где вы... на кушеточку...
ПАЦИЕНТ. Я встаю... А вы лягте, лягте... Что-то мне не лежится сегодня...
ДОКТОР. Как вы любезны, добры... Не ожидал.
ПАЦИЕНТ. Ножки вот сюда... Можно простынкой накрыть... Это ж простынка у вас, или что?..
ДОКТОР. Ох, как хорошо...
ПАЦИЕНТ. Хотите очередь чем-нибудь развлеку... пока вы тут дремлете?..
ДОКТОР. Премного был бы вам благодарен...
ПАЦИЕНТ. Вот могу лекцию им прочесть о прогрессивных началах в жизнеустройстве России...
ДОКТОР. Друг мой, чем же мне вас отблагодарить... все-таки? Вы через недельку зайдите, не побрезгуйте, я буду другой, синдром этот проклятый непременно опишем...
ПАЦИЕНТ. Через недельку я уже вряд ли приду...
ДОКТОР. Ну тогда я... через недельку... это... к вам с визитом домой... У меня как раз потребность появится... Активен буду.
ПАЦИЕНТ. Спите, спите, я ухожу... Пора мне, доктор, пора! Энергии много!
ДОКТОР. Да, голубчик... про начала прогресса... пожалуйста... я в долгу не останусь...
Доктор уснул, да так крепко, что его даже не могли разбудить аплодисменты. Пациент вышел на поклон, раскланялся и ушел, а Доктор продолжал спать, к общей радости психотерапевтов. Вторая волна аплодисментов, по причине отсутствия Доктора в этой реальности, тоже досталась целиком активно бодрствующему Пациенту, и лишь третьей волной, перешедшей в овацию. Доктор был наконец разбужен. Он вскочил и отвесил поклон благодарной публике.
- Какой дешевый прием! - подумал Адмиралов, и он был, несомненно, единственный, кто так подумал.
- Автора! - закричали из зала.
Оба актера жестами рук указали в третий ряд. Бородатый автор нерешительно поднялся с места, испуганно кивнул и быстро сел.
Адмиралов посмотрел на Крачуна - тот был очень доволен.
- Сейчас будет фуршет, - сказал Крачун. - Не будем задерживаться.
41
После капустника полагался фуршет.
- Идем, идем, - звал Адмиралова психотерапевт Крачун.
В одном потоке с известнейшими психотерапевтами города и гостями праздника Адмиралов двигался в соседнюю залу.
Там были выстроены П-бразно столы.
Стояли пластмассовые стаканчики и пластмассовые рюмки.
Участники фуршета приступили к действию.
Все было, как обычно, когда фуршет.
- Идем. Я познакомлю, - Крачун повел Адмиралова знакомиться с автором пиесы.
Автор пиесы стоял в обществе трех психотерапевтов, одним из которых была дама. Все, включая даму, держали по рюмке или по стаканчику водки, а дама кроме того держала тарелку с бутербродами. Один из психотерапевтов говорил:
- Но с точки зрения профессиональной у меня, конечно, есть замечания. Синдромы так не описываются. Неужели вы думаете, что достаточно одного примера, чтобы...
- Роман, - воскликнула дама, - не будь занудой. Кстати, я хотела спросить вас, - обратилась она к драматургу, - откуда вы знаете о синдромах Обломова?
Вместо ответа драматург многозначительно погладил бороду.
- А еще есть синдром барона Мюнхгаузена, а еще есть Алисы в стране чудес, а еще есть Александра Дюма, - перечислял второй психотерапевт, загибая пальцы.
- Александра Дюма нет такого, - сказала дама, - это ты сам придумал
- Помилосердствуйте, - снова заговорил первый, критически настроенный психотерапевт (Роман). - Вся эта систематика уже давно устарела. В международной классификации...
- Лучше бы ее не было, этой международной, - сказал третий и призывно приподнял рюмку. - Ну-с...
Возможно он хотел произнести тост, но ситуация позволяла и без тоста.
- Подождите, - поспешил вмешаться Крачун, - мы с вами. Знакомьтесь, это Андрей Андреевич Адмиралов, он книгу детских стихов написал.
- О! - сказала дама, изменив направление руки: она уже почти чокнулась с автором «Третьего синдрома», но в последний момент предпочла подарить первый чок Адмиралову.
Все почокались и без лишних слов опрокинули.
Дама протянула тарелку, и все взяли по бутерброду.
- И потом, посмотрите на этих американцев, - сказала дама, - они уже нарциссизм нормой считают. Расстройством не признают психопатологическим.
- На очереди педофилия, - сказал второй.
Все посмотрели на Адмиралова.
- Прочтите стихотворение, - попросил критически настроенный психотерапевт.
- Не вижу детей, - сказал Адмиралов.
Его ответ всем понравился.
Дама решила похвалить драматурга:
- Ваша пьеса не велика по объему, но чрезвычайно глубокая по смыслу. Используйте ее как основу. Я далека от всего этого, но абсолютно уверена: из нее может вырасти большой двухактный спектакль.
Драматург опять промолчал, только слегка наклонил голову и коснулся в очередной раз бороды.
- Профессионал, - согласился с коллегой Крачун. - Он и для нашего центра помощи исключительного качества вещи писал. Даже рекламой называть не хочется.
- Для кого я только не писал, - сказал драматург. - Я и для стоматологов писал, и для остеопатов...
- Для остеопатов что именно? - встрял Адмиралов. - «Проблема 24» это не ваша идея?
- Моя! Это я такой бренд для их комплексных программ придумал - «Проблема 24». По числу позвонков за исключением крестцовых и копчиковых.
- Причем семь это шейные позвонки, - сказал Адмиралов.
- Справедливо, - сказал драматург. - а двадцать четыре - наиболее вероятный возраст появления первых проблем.
- То есть вы в остеопатии разбираетесь?
- Хуже, чем в психотерапии. Но... в общих чертах.
- Невероятно. А про пиявок вы не писали?
- Писал. И не один раз.
- «Любовь и кровь» - это не ваше?
Драматург напряг память.
- «Пиявка хорошо присосалась. Значит, она вас полюбила», - напомнил Адмиралов. - Ну как же, я помню, а вы нет?
Драматург тоже вспомнил.
- «Пусть пьет на здоровье за ваше здоровье»! Помню, помню! Мое! Но вы- то откуда знаете? Лечились?
- Было дело, - сказал Адмиралов. - Вот ведь как на свете одно с другим связано!
Драматург ликовал.
- «Слух обо мне пройдет по всей Руси великой!» - радостно пообещал Крачуну торжествующий драматург.
- Образцовые тексты, - согласился Крачун. - Суггестивные. Нейролингвисту, будь он хоть трижды специалистом, так не написать никогда. Помните, про зубы писали? Я прочитал, чуть в поликлинику не помчался, ей-ей!
Тем временем критически настроенный психотерапевт уже вел параллельную беседу с толерантной дамой и своим коллегой. А тут еще и новый психотерапевт подошел, со своей рюмкой, - число членов кружка превысило критическое значение, компания, как это бывает на фуршетах, немедленно распалась на две. Вновь пришедший занял место драматурга, а тот вместе с Адмираловым и Крачуном спонтанно подался поближе к столу, не прекращая общения.
- Хотите сюжет? - спросил Адмиралов. - Представьте себе, некий психотерапевт, ну вот для наглядности он, - кивнул на Крачуна, - исследует непростые отношения своего пациента с его болезнью, ну что ли, с дефектом... у него там что-то вписывается в какую-то систему, складывается в какую-то картину, он хочет этот случай с чем-то там обобщить и описать, как новый синдром...
