— И часто они меняют место жительства?

— Нет. Это для них так же сложно, как нам поменять квартиру. Каждый привыкает к своей норе и дорожит ею.

Он налил себе рюмку сливянки и выпил — для бодрости духа и в награду за рассказ. Потом взял шляпу и поцеловал жену.

— До вечера!

— Ты вернешься к обеду?

Этого он и сам не знал. Собственно говоря, Мегрэ даже не представлял себе, за что ему теперь взяться.

Торанс с утра проверял показания страхового агента и его друга-заики. Он, очевидно, уже допросил консьержку с улицы Тюрен и виноторговца, имевшего лавку на углу улицы Фран-Буржуа.

Скоро станет известно: правдива ли история с собакой или придумана для отвода глаз. Впрочем, если даже все и подтвердится, это вовсе еще не значит, что двое друзей не могли напасть на Тубиба.

Но с какой целью? На этот вопрос комиссар пока не мог ответить.

Ну, а зачем, скажем, госпоже Келлер топить мужа в Сене? И кому она могла это поручить?

Как-то раз при столь же таинственных обстоятельствах был убит один чудаковатый бедняк. Тогда Мегрэ сказал судебному следователю:

«Бедняков не убивают…»

Бродяг тоже не убивают. И все-таки кто-то попытался же избавиться от Франсуа Келлера.

Мегрэ стоял на площадке автобуса и рассеянно слушал перешептывание двух влюбленных. И вдруг его осенило, вспомнилась фраза: «Бедняков не убивают…» Да, да, бедняков не убивают…

Войдя в свой кабинет, он сразу же позвонил госпоже Келлер. Ее не оказалось дома. Служанка сказала, что мадам завтракает с подругой в ресторане, но в каком — она не знает.

Тогда он позвонил Жаклин Руслэ.

— Значит, вы виделись с мамой… Она звонила мне вчера после вашего визита. Сегодня она тоже разговаривала со мной примерно с час назад… Итак, это действительно мой отец?

— В этом нет ни малейшего сомнения.

— И вы по-прежнему не знаете, из-за чего на него напали?.. Может быть, это произошло во время драки?

— А разве ваш отец любитель драк?

— Ну что вы, он был самый тихий человек на свете! Во всяком случае, тогда, когда мы жили вместе. Мне думается, если бы даже его ударили, он не дал бы сдачи.

— Скажите, вы в курсе дел вашей матери?

— Каких дел?

— Когда ваша мать выходила замуж, у нее ведь не было состояния и, вероятно, она не надеялась когда-либо разбогатеть… Как и ваш отец… Поэтому меня интересует, был ли у них составлен брачный контракт. Если нет, значит, все их имущество считается общим, и, следовательно, ваш отец мог бы предъявить права на половину состояния.

— О нет, об этом не может быть и речи, — не колеблясь, заявила госпожа Руслэ.

— Вы уверены?

— Мама вам это подтвердит. Когда я выходила замуж, такой вопрос возник у нотариуса. Оказалось, мои родители оговорили раздельное пользование имуществом…

— Могу ли я спросить имя вашего нотариуса?

— Мосье Прижан, улица Бассано.

— Благодарю вас.

— Вы не хотите, чтобы я сходила в больницу?

— А вы сами?

— Я не уверена, что это доставит ему удовольствие. Маме он ничего не сказал. Кажется, даже сделал вид, будто не узнал ее…

— Что ж! Быть может, и в самом деле лучше вам не ходить…

Мегрэ хотелось как-то убедить себя в том, что он не бездействует, и поэтому он позвонил господину Прижану. Ему пришлось долго уламывать нотариуса, убеждать его и даже припугнуть бумагой, подписанной следователем, так как тот настаивал на святости профессиональной тайны.

— Я прошу вас сообщить мне только одно: были ли в брачном контракте мосье и мадам Келлер из Мюлуза оговорены условия раздельного пользования имуществом и у вас ли их брачный договор?

После затянувшейся паузы на другом конце провода послышалось сухое «да», и трубку повесили.

Выходило, что Франсуа Келлер был действительно бедняк, не имевший никакого права на состояние, нажитое торговцем металлоломом и впоследствии доставшееся его жене.

Дежурная на коммутаторе крайне удивилась, когда комиссар попросил:

— Дайте мне Сюренский шлюз!

— Шлюз?

— Да, шлюз. Разве там нет телефона?

— Есть. Соединяю.

В трубке раздался голос смотрителя шлюза. Комиссар назвал себя.

— Я полагаю, вы отмечаете, какие суда проходят из одного бьефа в другой? Мне хотелось бы знать, где сейчас может находиться самоходная баржа, которая должна была пройти через ваш шлюз вчера, к ночи. У нее фламандское название «Зваарте Зваан»…

— Знаю, знаю!.. Два брата, маленькая блондиночка и младенец. Они последними прибыли к шлюзу и ночью прошли в нижний бьеф.

— Вы не могли бы сказать, где они сейчас?

— Минутку!.. У них мощный дизель, да и течение здесь довольно сильное…

Мегрэ ждал, пока его собеседник что-то подсчитывал, бормоча под нос названия городов и деревень.

— Если я не ошибаюсь, они прошли уже километров сто и, стало быть, достигли Жюзье. Во всяком случае, они наверняка миновали Пуасси. Все зависит от того, сколько времени баржа простояла у Буживальского и Карьерско-го шлюзов…

Через несколько минут комиссар вошел в кабинет инспекторов:

— Кто из вас хорошо знает Сену?

— Вверх или вниз по течению?

— Вниз… Возле Пуасси, а может быть, и ниже…

— Я! — отозвался один из инспекторов. — У меня есть додка, и я каждый год во время отпуска спускаюсь на ней до Гаара. Лучше всего я знаю окрестности Пуасси, потому что оставляю там лодку.

Мегрэ и не подозревал, что инспектор Невэ, серенький, тщедушный горожанин, занимается спортом.

— Возьмите во дворе машину. Вы поедете со мной.

Однако Мегрэ пришлось ненадолго задержаться. Пришел Тора и сообщил результаты произведенного им дознания.

— Собака действительно околела в понедельник вечером, — подтвердил он. — Мадам Гийо все еще плачет, говоря об этом. Мужчины положили труп собаки в багажник и увезли, чтобы бросить в Сену… Их видели в кафе на улице Тюрен. Они заходили туда незадолго до закрытия.

— В котором часу?

— Немного позже половины двенадцатого. Кое-кто из посетителей задержался за игрой в белот16, и хозяин ждал, когда они кончат, чтобы опустить жалюзи. Мадам Гийо смущенно подтвердила, что муж вернулся поздно я был изрядно навеселе. В котором часу — она не знает, так как уже спала… При этом она заверила меня, что это не в его привычках, что всему виной пережитое волнение.

Наконец, комиссар и Невэ уселись в машину и помчались по лабиринту улиц к Аньерской заставе.

— По берегу Сены на машине не проедешь, — заметил Невэ. — Вы уверены, что баржа миновала Пуасси?

— Так считает смотритель шлюза.

Теперь на дороге стали попадаться открытые машины. Некоторые водители, обняв за плечи своих спутниц, вели машину одной рукой. В садиках люди сажали цветы. Какая-то женщина в голубом платье кормила кур.

Прикрыв глаза, Мегрэ дремал. Казалось, его не интересует ничего на свете. Всякий раз, как показывалась Сена, Невэ называл, что это за место.

Взерх и вниз по течению мирно скользили суда. Вот на палубе какая-то женщина стирает белье. Вот другая стоит за рулем, а у ног ее примостился малыш трех-четырех лет.

В Мелане, где стояло несколько барж, Невэ притормозил машину.

— Как вы ее назвали, шеф?

— «Зваарте Зваан». Это означает «Черный Лебедь». Невэ вышел из машины, пересек набережную и вступил в разговор с речниками. Мегрэ издали видел, как они оживленно жестикулируют.

— Баржа прошла здесь с полчаса назад, — сказал Невэ, снова садясь за баранку. — Они делают по десять километров в час, а то и больше, так что сейчас они где-нибудь неподалеку от Жюзье…

И действительно, за Жюзье, у островка Монталэ, показалась бельгийская баржа, шедшая вниз по течению.

Они обогнали ее на несколько сот метров, и Мегрэ, выйдя из машины, подошел к берегу. Не боясь показаться смешным, он принялся размахивать руками.

У штурвала, с сигаретой в зубах, стоял младший из братьев, Хуберт. Узнав комиссара, он тотчас же наклонился над люком и сбавил скорость. Через минуту на палубе появился длинный и тощий Жеф ван Гут. Сначала показалась его голова, затем туловище и, наконец, вся его нескладная фигура.