Неудивительно, что именно здесь, на этой самой площади, я последний раз видел Оксану. В тот теплый осенний вечер мы прогуливались по аллеям парка и вели непринужденную дружескую беседу. Уже тогда я предвидел, что ее затея приобрести на окраине города продовольственный магазин добром не кончится. Я всячески пробовал ее переубедить, но мои старания были напрасны.

– Ты слишком рискуешь, оформляя на себя всевозможные ссуды и получая крупные деньги под внушительные проценты, – предупредил я.

Она лишь посмотрела на меня исподлобья и с легкой ухмылкой произнесла сакраментальную фразу: «Кто не рискует, тот не пьет шампанское!»

– Любой риск должен быть оправдан! – резонно подметил я.

– Какого лешего?

– Если ты решила сыграть партию в покер, то должна понимать, что и в новой колоде могут оказаться крапленые карты. К тому же перед тем, как присесть за карточный столик, необходимо научиться блефовать.

– Я знаю, что невозможно искупаться, не замочив ноги, – молниеносно отпарировала она. – Но и ты, мой милый друг, учти – не имея пальцев, не сделаешь фигу.

Оксана явно не была настроена на то, чтобы выслушивать мою проповедь.

– Разумеется, – проворковала она, – после стольких лет нашей дружбы ты имеешь полное право на высказывание собственного мнения…

– Я тоже так считаю…

– Но не забывай, что я не обязана к тебе прислушиваться.

Она присела на край скамьи, демонстративно вынула из длинной зеленой пачки тонкую ментоловую сигарету и тут же щелкнула зажигалкой. В эту минуту она была до такой степени спокойной и уверенной в себе, что я невольно засомневался в необходимости своих предостережений.

– Твои волнения беспочвенны. Неужели ты думаешь, что я не прослеживаю каждый свой шаг? – спросила она, чмокнув меня в колючую небритую щеку. – Если бы я хоть на йоту не была уверена в успехе, то ни за что не стала бы влезать в это ярмо. У меня под контролем любая, даже самая незначительная мелочь. Любой пустяк… Я во что бы то ни стало должна выкарабкаться из нищеты…

– Ты и так многого добилась, – перебил я. – Тебя никоим образом не следует сопоставлять с неудачниками. Ты достаточно обеспеченная женщина…

– Да, я владею некоторым состоянием, – согласилась Оксана. – Но не настолько, чтобы могла удовлетворить собственные потребности.

– Начинаешь задыхаться от чрезмерной жадности.

– Я сделала крупную ставку и надеюсь выиграть. Иначе незачем жить.

Она вскинула ногу на ногу и самодовольно заявила:

– Не стану упоминать о моем возрасте, но не стоит отрицать очевидное…

Оксана явно кокетничала.

– У меня стройные ножки, привлекательная фигурка и весьма симпатюшная мордашка, – цинично пролепетала она. – Я нравлюсь мужчинам, а это уже половина успеха…

– Когда-нибудь тем подонкам, которые улыбаются золотыми фиксами и учтиво раскрывают перед тобой денежные закрома, надоест смотреть, как ты виляешь хвостом. Они захотят получить хоть какую-то компенсацию. Сразу начнут действовать. Пойдут в атаку и штурмом возьмут неприступную крепость…

– Ну и пусть.

– Они воспользуются запрещенными приемами.

– Это их трудности.

– Тебе придется либо уступить их притязаниям, либо вернуть баксы.

– Хотела бы я посмотреть на ту идиотку, которая добровольно выпустит из цепких рук хоть один рубль, не говоря об иностранной валюте.

– Ты к чему клонишь?

– Если не удастся избежать подобных разборок, то я лучше поступлюсь принципами. В конце концов, кому я должна хранить верность? Моему тюфяку? Шувалов все равно не ценит мою любовь…

Я промолчал.

– Или я не права? – спросила Оксана, продемонстрировав образец гносеологического оптимизма.

Она вновь затянулась сигаретой, но оттого, что не перестала смотреть мне в глаза и, несомненно, ожидала исчерпывающего ответа, я был вынужден с ней согласиться.

– Если быть абсолютно откровенным, то всецело на твоей стороне, – пробурчал я, испытывая неловкое чувство ревности к ее кредиторам. – Смотри, как бы потом не пришлось пожалеть…

Она повела бровью и скептически ухмыльнулась.

– Твой муженек не настолько глуп, как прикидывается, – проговорил я, тщетно пытаясь найти верное определение, которое подошло бы к Виктору Петровичу. – Шувалов тщеславный прохвост! Он такой…

– Не будем о нем, – возразила Оксана. – Я сама знаю, что, согласившись выйти за него замуж, добровольно надела хомут на свою шею.

– Он тебе не пара.

– Это неоспоримый факт, но все же нельзя забывать, что многие годы мы прожили под одной крышей.

– Такие доводы ни о чем не говорят.

– У нас взрослая дочь!

Она посмотрела глазами встревоженной кошки.

«Этой юной сучке всего шестнадцать!» – хотел сказать я, но предпочел не накалять обстановку. Все, что касалось ее ребенка, было свято и неприкосновенно. Ради Лины она могла пойти на любые жертвы.

– Ты ведь не станешь отрицать, что моя девочка достойна восхищения? – спросила Оксана с нотками нарастающего раздражения. – Линочка постоянно напоминает мне о моей молодости.

Я не нашел слов для возражения и решил вновь промолчать.

– Громов, надеюсь, ты помнишь, какой очаровашкой я была в ее годы?

– Ты по-прежнему отлично выглядишь! – не задумываясь, ответил я.

– От твоей лживой лести у меня уши сворачиваются в трубочку.

– Я говорю правду.

Она снисходительно улыбнулась.

– У меня складывается мнение, что ты чем-то недоволен, – внезапно подметила Оксана. – Хмурый, задумчивый… Я тебя не узнаю…

– Мне жаль тебя… – отмахнулся я.

– С какой стати?

– Чрезмерная любовь к дочери тебя ослепляет. Ты не замечаешь ее потребленческих запросов. Ты для нее все равно что гуттаперчевая кукла.

Убедившись, что Оксана меня внимательно слушает, я воспрял духом и решил продолжить неприятный разговор.

– Она бессовестно играет на твоих чувствах! – запальчиво произнес я. – Ты ей нужна до тех пор, пока будешь в состоянии потакать ее желаниям, необдуманно выполняя любую ее прихоть.

– Да, да… Я уже слышала что-то в подобном роде…

Оксана небрежно затушила сигарету о край скамьи. Не обнаружив поблизости урну, бросила ее в кусты.

– Мужчине нужна жена – здоровая, а сестра – богатая! – задумчиво продолжила она. – Наверно, и дочери нужно от матери что-то гораздо большее, чем простая материнская любовь? Я отлично понимаю, что Линочка манипулирует моими чувствами. Ну и пусть? Дети… Они часто предают родителей. Это, конечно, отвратительно, но вполне закономерно. У нее своя судьба. Я не намерена путаться у нее под ногами. Мечтаю только о том, чтобы в трудную минуту она не искала утешение где-то на стороне, а могла подойти ко мне и, поделившись горем, увидела бы во мне не только любящую мать, но и надежную верную подругу.

– С тобой невозможно спорить! – вспылил я. – Нет смысла вдалбливать в твою упрямую голову прописные истины! Ты все равно меня не слышишь.

– Прекращай бухтеть и давай перестанем ссориться, – предложила она. – У меня, конечно, имеются некоторые упущения, но не настолько серьезные, чтобы стоило заострять на них внимание.

В знак примирения Оксана приветливо улыбнулась и, поднявшись со скамьи, взяла меня под руку.

– Мой славный, добрый друг… – произнесла она вкрадчивым, но приятным голосом. – Я не сомневаюсь, что ты желаешь мне только добра, но есть вещи, в которых ты ничего не смыслишь. Ты бессилен что-либо изменить как в моем бизнесе, так и в моих отношениях с дочерью. Я взрослая и умная женщина. Я сама справлюсь с любыми проблемами.

Я окинул ее отчужденным взглядом.

– Ради бога! – вынужденно согласился я. – Не собираюсь учить тебя жизни…

Она еще раз чмокнула меня в щеку и, растрепав мою густую шевелюру, насмешливо спросила:

– Признавайся, что происходит? Я никогда не видела тебя таким неопрятным… Решил отпустить бороду?

– Демобилизовался со службы. Немного расслабился. Вечером приведу себя в порядок…

– Я всегда тебе говорила, что убивать людей ради того, чтобы кто-то пришел к власти, мерзко и глупо! Правильно сделал, что ушел из армии. Давно пора…