Сдача смены не затянулась. Саня старательно сохранял спокойствие, пока что-то объяснял ночной смене, куда-то звонил и расписывался в многочисленных журналах. Потом переоделся в соседней комнатенке, потоптался у выхода и решительно направился к холодильнику.
– Я тебя там жду, – Илья был уже за дверью. Сколько раз тут бывал, а всегда одно и то же – еле сдерживаешься, чтобы не ускорить шаг. Слишком тихо тут и холодно, впрочем, покойникам за стеной все равно, а вот живых тоска берет, и хочется бежать без оглядки. За спиной раздались звуки шагов – Саня топал следом, в руках у него Илья заметил небольшой сверток.
У выхода оказались одновременно, остановились под козырьком крыши. Куда ни глянь – мрак и снег, сугробы вдоль забора, деревья машут голыми ветками, и звук жуткий, словно сухие кости стучат. Илья шагнул было к воротам, но Саня окликнул друга, дернул за ручку дверцу скучавшего в одиночестве новенького «Форда». Это чудо техники с полной медицинской начинкой подарил центру спасенный ими крутой местный «авторитет». Реанимация была успешной, и дядя, на радостях, что жив остался, расщедрился по-взрослому. За такое дело грех не подарить, если возможность есть. Заслужили!
В темноте салона микроавтобуса пахло лекарствами и бензином, Илья уселся на жесткую скамейку у ледяной стенки, Саня устроился рядом, зашуршал свертком.
– Сдуреть, – бормотал он, сражаясь с пакетом. – В первый раз со мной такое. Политравму сколько раз видел, живых из машин всмятку доставал, на вертолетную катастрофу один раз выезжали. Блевал потом сутки, вот гадом буду, если вру. Но чтобы так…
Сверток, наконец, сдался, на скамье появилась пластиковая пол-литровая бутылка, накромсанный широкими ломтями черный хлеб и остаток вареной колбасы в целлофане с веревочным хвостиком. О мелкой посуде Саня подумать не успел, покрутил в руках бутылку и подал ее Илье. Тот взял емкость, в которой до половины плескалась прозрачная жидкость, открутил зеленую крышку, принюхался. Ну, да, он самый, спирт этиловый, что является депрессантом, психоактивным веществом, угнетающим центральную нервную систему человека. Или, проще говоря, чистейший медицинский спирт, градусов семьдесят или немного больше. У Сани стресс, и лечить его надо немедленно, по возможности не отходя от рабочего места.
– Твое здоровье, – Илья отхлебнул из узкого горлышка и проглотил жидкость. Слизистые немедленно обожгло парами спирта, он ухнул вниз и упал в желудок тяжелой ледяной каплей. Она мигом исчезла, растворилась, проникла в кровь, и сразу стало тепло, словно в «Форде» включили печку. Илья передал бутылку другу и потянулся за хлебом.
– Ты чего выделывался? – спросил он с набитым ртом. – Жить надоело? Отдал бы им, что просили, списали бы потом.
Саня ответил не сразу – пока выпил, пока закусил, пока прожевал, времени прошло с минуту. Бутылка вернулась в руки Илье, он откинулся к стенке «Форда» и принялся неторопливо скручивать колпачок.
– Нечего мне им отдать, – яростно зашипел из полумрака Саня. – Нет у нас наркоты, помещение не позволяет. Сейфа нет, двери нет, сигнализации тоже. У нас из обезболивающих только анальгин и феназепам. Я им предлагал – отказались. Дай. – Бутылка вернулась в руки Сани, он расправился с крышкой, сделал хороший глоток. И продолжил, забыв, что надо бы сначала закусить, хотя бы и символически:
– Эти два персонажа – что в окно улетели – на героине сидят или на метадоне. Им хоть ящик фентанила подарить можно, только фентанил им на фиг не нужен. Ни кайфа не даст, ни ломку не снимет. Только передоз вызовет и угнетение дыхательного центра в продолговатом мозге. Да эти уроды-наркоши нам до одного места, пусть хоть обширяются. Нам людей лечить нечем!
Руки хирурга подрагивали, спирт в бутылке нежно плескался о пластиковые стенки. По стеклу задней дверцы резанул свет фар, Илья и Александр обернулись одновременно. Но черная иномарка уже сдавала задом, буксовала в колеях, разворачиваясь, из приоткрытых окон неслись обрывки шансона. Саня выдохнул, сделал еще глоток и пихнул бутылку в руки Ильи. Тот поднял емкость, качнул ее – жидкости едва хватало, чтобы прикрыть дно. Допил, посидел, зажмурившись, и потянулся за остатками колбасы.
– Ни хрена у нас нет, – Саня от выпитого зверел на глазах, рванул ворот свитера и скомкал служивший скатертью пакет. – Как уроды последние: в укладке одна ампула промедола и кетамина! И все! В том числе на осложненные инфаркты и массовую политравму! Это и на ДТП, и на падение самолета, и на железнодорожные аварии – когда пострадавшие орут, кости торчат, кровища течет… Извлекайте их без обезболивания как хотите, а я вам не доктор Менгеле, в концлагере не работал. Отойду в сторонку к кювету, проблююсь и горько заплачу…
Пакет исчез в кармане синего пуховика, Саня отобрал у Ильи бутылку, покрутил ее в пальцах и принялся запихивать следом за пакетом. В салоне «Форда» заметно похолодало, зато стало светло, как днем, – охрана на воротах включила мощный прожектор. Илья запахнул куртку, чтобы тут же расстегнуть ее снова. Полез во внутренний карман, достал несколько аккуратно сложенных купюр, положил на скамейку. И подвинул деньги Сане.
– Это чего? – после пережитого стресса хирург соображал неважно.
– Я у тебя в долг брал, – напомнил ему Илья. – Пересчитай.
– Еще чего, – попытался отказаться Саня. – Я теперь тебе сам должен.
И отпихнул деньги обратно. Силы были неравны, купюры оказались в нагрудном кармане пуховика расстроенного хирурга. Саня первым вылез из «Форда», задрал голову к небу и протяжно выдохнул. Илья выбрался следом, развернул тощего, на голову ниже себя эскулапа в сторону ворот, и оба двинули к вмерзшей в снег цепи, заменявшей собой шлагбаум. Прошли мимо темной глухой стены и дружно, не сговариваясь, повернули головы на яркий теплый свет из окна на первом этаже. В сугробах никого, вокруг вообще никого, даже собаки бродячие от ветра попрятались – черный вечер, белый снег, ветер, ветер, на ногах не стоит человек… Саню основательно поматывало от резких порывов – неудивительно, на пустой желудок грамм двести чистого продукта принял, вот и ответку получите. Хотя что такое двести граммов с его закалкой – еще смену простоит, не шелохнется. И пострадавшего с того света вытащит, проверено. Что уж скрывать, всяко бывало, работа у него такая.
Больничный корпус остался позади, они вышли на открытое место и двинули к остановке. Ветер зверствовал не по-детски, завывал меж высоток, лез под пуховик. Илья почувствовал, что продрог, и ускорил шаг, дернул Саню за рукав. Того снесло было с тропинки, но приятель помог выровняться, и теперь хирург топал рядом.
Хмель уже почти выдуло ветром, Саня натянул на голову капюшон и даже откопал в карманах перчатки. Пакет, бутылку и складень «цифрового» хорька закинули в оказавшийся на пути мусорный контейнер, места пошли обитаемые, дороги расчищенные, поэтому дальше по морозу топали рядом.
– А ловко ты их, я аж засмотрелся, – от комплимента Илья ухмыльнулся, пряча лицо от порыва ледяного колючего ветра. – Говорят, ты в ФСБ служил, – не отставал Саня. – Или врут?
«Кто говорит?» – докапываться до друга Илья не стал. Мало ли болтунов на свете, коих хлебом не корми, а дай чужие косточки перемыть. Раз говорят – пусть говорят, не его дело. Он сам в родной город только полтора года как вернулся – то армия, то работа, то женитьба. Вернее, не вернулся – сбежал от совместного житья с родителями жены и семью с собой на опустевшую жилплощадь перевез. До Москвы добираться, правда, почти на полтора часа дольше, зато квартира своя и над душой никто не стоит, нервы не треплет. Сами себе хозяева теперь, жизнь только и началась, можно сказать.
Вместо ответа Илья потащил Саню за собой через дорогу, не обращая внимания на красный свет. Больница с каморкой, где притулился на птичьих правах по соседству с моргом местный Центр медицины катастроф (в народе – спасателей), находился на окраине города. Транспорт с наступлением темноты в эти края добирался редко, поэтому ловить приходилось каждую маршрутку. И как раз одна длинная белая «Газель» уже собиралась отчалить от павильончика у закрытого по случаю позднего времени магазина рыболовных принадлежностей. Водила попался отзывчивый, автоматическая дверь «Газели» отъехала в сторону, Илья запрыгнул на ходу в образовавшуюся щель, втащил за собой Саню.
