Вчера вечером папа участвовал еще в одном концерте. Это третий концерт начиная с января. Среди прочего исполняли серенаду ми мажор Дворжака. Я слышала, как кто-то назвал небольшое папино соло во второй части «блестящим». Мне нравится это слово — «блестящий». Некоторые люди хотят, чтобы папа давал им уроки. Но у него очень мало свободного времени. Он будет иногда давать уроки перед репетициями или после них. К месту концерта в Верхнем городе, на Шестую авеню, мы ездили по надземной железной дороге. Мне нравится ездить по надземной железной дороге. Это гораздо интереснее, чем уличный транспорт. Можно смотреть прямо в окна домов, где живут люди. На Тридцать Седьмой улице есть одно место, где рельсы подходят так близко к дому, что я смогла разглядеть даже еду на столе у одной семьи. Тарелку с картошкой.

Мама не очень хорошо себя чувствует. Я думаю, это из-за жары. Надеюсь, завтра ей станет лучше, ведь завтра мой день рождения.

Сегодня мне исполнилось тринадцать лет. Но мама по-прежнему плохо себя чувствует, так что лекаха у нас не будет. Мама печет самые лучшие лекахи в дни рождения. С шоколадными завитками и корицей, и все посыпано сахарной пудрой. Мне немножко жаль себя. У папы репетиция, а Това идет вечером на собрание профсоюза. Старая миссис Шиэн очень долго не выходила из туалета, мне пришлось постучать и попросить ее поторопиться, потому что маму тошнило. Она вышла хмурая и сказала: «Твоя мать слишком нежна, чтобы для рвоты использовать ведро?» Такая любезная дама эта старая миссис Шиэн.

Блю говорит, что придет, если сегодня вечером ей не нужно будет смотреть за малышами. Итци теперь работает, шьет на машинке в новой мастерской своего отца. С тех пор как занятия в школе прекратились, он трудится днями и ночами. Он хочет, чтобы я тоже туда пришла и вытягивала нитки из сметанных швов. Я ответила, чтобы он даже не думал об этом. В свой день рождения не буду этим заниматься.

О своем дне рождения напишу на идише. Разве я могла представить, что все так случится? Я сидела и жалела себя, как вдруг появились Мэми и Борис. Они ворвались в квартиру и принесли билеты на пьесу «Александр, наследный принц Иерусалима» с самим Борисом Томашевским в главной роли. Некоторые считают, что он так же талантлив, как Якоб Адлер, хотя я так не считаю. Но пьеса чудесная. Томашевский играл в трико, было много романтических любовных сцен с Софией Карп, она прекрасна. Таких красивых декораций я еще никогда не видела. И жар прожекторов, и сладкий запах масляной краски. Я все это люблю. Я хочу быть частью этого мира.

Потом мы все пошли на Вторую авеню в кафе «Ройял». Пришли Това, Мэнди и Мириам. Шон появился позже, они с Мириам подарили мне ленты для волос. Това подарила кружевной воротничок, который можно приколоть на любое платье. Я сразу же его надела, повязала в волосы ленты, пила маленькими глотками кофе и ела пирожное. Я говорила по-английски и понимала все английские слова, которые звучали вокруг меня. А потом угадайте, что случилось? Выглядело так, будто к нашему столику идет лес цветов. Лес подошел прямо ко мне. А потом из-под лилий и роз появилось лицо. Папино! Какой замечательный день рождения! Я получила ленты для волос, запах масляной краски, цветы, и я говорила по-английски, совсем как янки! Я больше не чужая здесь.

P.S. Мне в голову пришла забавная мысль. Интересно, папа заметил, что Шон и Мириам сидели рядом в кафе «Ройял»? Когда папа пришел, они касались плечами, и я точно знаю, что под столом они держались за руки. Я видела.

Папа очень много репетирует перед концертом, который состоится четвертого июля. Будут исполнять симфонию Дворжака «Из Нового Света». Я хожу с папой на репетиции всегда, когда у меня есть время. Это самая прекрасная музыка. Дворжак приехал в Америку около десяти лет назад и написал это музыкальное письмо своим оставшимся в Европе друзьям, музыкой рассказал им об Америке. В симфонии звучат элементы негритянских духовных песнопений и американская народная музыка. Одни части гремят и грохочут, как могучие реки, а другие так нежны и изящны.

Придется писать на идише. Я так рада. Мое письмо о мистере Вулфе и ответ на него напечатали в рубрике «Бинтел Бриф» в сегодняшнем номере «Джуиш дейли форвард».

Я рассказала всю историю мистера Вулфа до того момента, как увидела его в Верхнем городе. И написала, что у меня не хватает духа рассказать своей любимой подруге, что я видела ее вероломного отца, но все это терзает меня день и ночь. Я спрашивала, что мне делать.

Вот ответ:

Обещаю, что отныне буду писать только по-английски. Я не хочу за лето забыть язык. Мама по-прежнему плохо себя чувствует. Интересно, что же с ней такое? По утрам у нее часто болит желудок. Сегодня я снова ходила с папой на репетицию. Хорошая новость: какая-то важная дама подошла к папе и заговорила с ним. Потом он сказал, что это дама из Национальной консерватории Нью-Йорка. Она хочет, чтобы папа участвовал в специальном концерте. Как бы я хотела, чтобы папа оставил свою работу и просто был скрипачом.

Угадайте, что случилось? Никогда не поверите. Блю думает, что ее мать и дядя Шмуль, как говорят американцы, «неравнодушны друг к другу». Этот месяц они оба работали у отца Итци над большим заказом, шили плащи. Потрясающе, да? Я рада, что не сказала Блю про ее отца, но если дядя Шмуль и миссис Вулф действительно любят друг друга, то как они смогут пожениться, если мистер Вулф до сих пор здесь и до сих пор жив? Не станет ли миссис Вулф двумужницей? Возможно, мне придется еще раз написать в «Бинтел Бриф».

Мы все ездили на концерт в Карнеги-Холл, в Верхний город. Все было чудесно, и, слава Богу, мама чувствует себя лучше. Потом мы пошли в Центральный парк, смотрели фейерверк, и папа купил нам лимонада. Было так жарко, что Това, Мириам и даже дядя Шмуль спали на крыше. Ночное небо было таким ясным, а звезды такими прекрасными. Мелодии из произведения Дворжака крутились у меня в голове, когда я смотрела в ночное небо. А потом я увидела падающую звезду! И она так сильно напомнила мне быстрое, энергичное начало симфонии «Из Нового Света». Сегодня четвертое июля, День независимости. Все эти мысли вызывают радость и заставляют сердце быстрее биться. Я не могла заснуть, встала и подошла к краю крыши. Дома стоят близко, с одной крыши легко перейти на другую. Вдруг вижу двух людей, они страстно обнимаются и целуются. Я знаю, что это Мириам и Шон. Я рада за них, но мне страшно.

Я выполняю небольшую работу, но мне за нее не платят. Я работаю в Еврейском обществе помощи иммигрантам, упаковываю одежду в свертки для новых иммигрантов. Сейчас многие приезжают. Погромы в России стали еще страшнее, чем раньше. Люди уезжают оттуда тысячами. И мы должны им помогать. Кстати, Блю действительно делает успехи в школе. Я дала ей книгу стихов Лонгфелло, которую мне купил папа, она читает и все понимает. Особенно нам нравится «Песнь о Гайавате». Когда я ночью сплю на крыше, шепчу эти чудесные строки, которые пишу сейчас по памяти: