— Да, я понимаю, — Милена снова зажмурилась, и заговорила почти что жалобно. — Что выбора нет, что надо обязательно еёотсюда забрать, иначе ведь всё пропало… но будет нехорошо. Будет оченьнехорошо.
— Милена, ещё раз: твоё предчувствие?…
— Нет. Не могу. Не вправерассказывать, — Милена как будто боролась с собой. Но смотрела, в то же время…
С надеждой?!
С надеждой, что я отступлюсь— и оставлю Вселенную умирать?!
И снова всплыла в голове та же давнишняя мысль:
«А на что тыпойдёшь, колдун? И перед чем тыостановишься… ради твоей-то великой цели?»
— Так, — приказал колдун. — Отползём-ка в низинку!
— Нет, ребята, — демонесса словно оправдывалась, испуганно переводя взгляд на Мэллони, на Валя, на Александера: — Моё предчувствие… Я не вижу ничего плохого для вас!Только для Саммаэля… и для меня.
Саммаэль стиснул зубы. Пробормотал:
— Не вправе…
— Да, — закивала Милена. — Не вправе.Не могу тебе этогоговорить.
Чёрт. Да что же она там увидела, под своими-то «эликсирами»?!
— Но, говоришь, уйдём мы отсюда живые.
— Так или иначе — живые.
— А выполним ли задачу…
— Не вправе, — в голосе вдруг зазвучал металл. — Решение за тобой. Решай.
— Ну что, Саммаэль? — кивнул ему Вессон.
Саммаэль закрыл глаза и плюхнулся на спину в красный песок. Потом поднялся и сел, сжав кулаки:
— Решил. Сидим, думаем. Как дальше жить. И как доставать пленную с гауптвахты. Потому что нам без неё — пиздец. Сразу, и навсегда.
Глава 23. Милая девочка
Лежали на спинах в раскалённом песке. Ждали сигнала.
Лежали втроём: Саммаэль, Милена и Грэг. Алескандер и Вессон были сейчас далеко: лавировали в метастабильных слоях пространства, выбирали позицию для фрегата.
Удавка ларингофона на шее. Тяжёлая блямба опознавательного маяка под плащом. Радиопередатчик. Буссоль. И не забыть всё это включить… когда всё начнётся.
Пронзительная чёрная синь высокого неба. Пронзительная резь под полуприкрытыми веками: чёрт, ультрафиолет! Нужны были защитные очки; но где ж теперь-то их взять! Теперь-то оно уже поздно…
— Скорей бы, — пробурчал Грэг.
— Сколько ребятам работы? — спросил его Саммаэль.
— Час. Как минимум час. Пока подойдут, пока спустятся в атмосферу, пока выберут место посадки и наладят трансляцию…
Час. А прошло только двадцать минут.
А Милена тогда сказала — «нет, я не могу порталомпройти в гауптвахту и вывести пленную из камеры». Потому что охраняли пленную два «чёрных ангела» в десантных костюмах, с питанием от термоядерного реактора; а Милена и близко к ним не могла подойти. «Так Миленка не любит компрессионные реакторы!», сообразил тогда Валь; а механик поддакнул, «да кто вообще эти компрессионники любит!». Так или иначе, но этот финт не проходил.
А Саммаэль сказал — «нет, я не могу брать десантников на ведение.И офицеров на башне — никак. Скафандры меня экранируют, шлем, наверное, с металлизацией. И стёкла наблюдательного поста». Опять эти «чёрные ангелы»; чортовы «чёрные ангелы», чтоб накрыться им волосатым местом, провалиться туда, откуда они взялись! Так что финт с эмпатией тоже не проходил.
«Тогда вспоминаем сестричек», сухо сказала Милена.
Да, тогда вспоминаем сестричек.
«Ани. Лари.И даже — в какой-то степени — Джуд».
«Потому что они бы — смогли.Смогли бы пойти в лобовую атаку. И взять гарнизон штурмом».
«А значит, и я смогу. Я всё-таки их ученик».
— Саммаэль, — Милена пошевелилась в песке. — Мы точно всёрассмотрели? Точно нет других вариантов?
— Разве что вывесить белый флаг, — колдун обернулся к ней. — И попросить по-хорошему выдать пленную.
— Не катит…
— Да. Не катит.
Милена. Ччёрт, ещё и Милена…
Саммаэль с большим удовольствием оставил бы её на Териоки, со всеми её болячками и со всеми её предчувствиями! Сидела б на базе, выздоравливала бы потихонечку, варила б свои эликсиры; била бы зайца в кустах да рыбу в ручье, да и утку Саммаэль в заводи видел… И сидела бы, между прочим, она на страховке:в готовности вытащить всех нас порталом, пусть даже и только людей,корабли-то бросить не в падло!
Потому что ну их нафиг, все её глюки! «Потом будет плохо, нам будет плохо»… А что«плохо», и как«плохо», — «не имеешь», мол, «права ты знать»… Ёб твою мать! Amanita muscaria. Видел её Саммаэль, видел, эту Аманиту Мускарию, мухомор, то есть, красный! Пару шляпок на лабораторном столе, и несколько ножек в мусорке! А с мухоморов с этих такие развесёлые глюки, что демону-полукровке хоть черти с рогами привидятся! И к бою Милену подпускать сегодня нельзя, она ведь демон, а не викинг-берсерк [97]…
Не получилось. Потому что Валь Вессон — лейтенант всё-таки старшо?й! В академиях обучался! — высказал одну очень дельную мысль.
Вот послушай, сказал Валь Вессон. Представь себе, что ты — капитан Задерищенко, командир этого ёбанного десантного эскадрона. И вот вспомни, капитан Задерищенко, вот какой у тебя приказ? Молодец, вспомнил. А какой у тебя приказ насчёт Особо Охраняемого Объекта?… А конкретно — на случай захватаОсобо Охраняемого Объекта превосходящими силами противника?…
Вот именно, сказал Валь Вессон. В случае этого самого захвата приказ может быть только один. И очень простой: уничтожить всё нахуй.И в противном случае, в случае невыполненияэтого приказа, из капитана Задерищенко — и изо всех уцелевших! — сделают макароны по-флотски. Что?! Да в прямом смысле! Расстрел!Потому что не принятов Арденнском военно-космическом отдавать Особо Охраняемые Объекты противнику, пусть даже и превосходящим силам! Так что…
Так что без Милены нам не обойтись. Потому что, блин, некому! Некомуидти в штаб выкручивать руки капитану Задерищенко, и оттаскивать его от рубильника самоуничтожения! Потому что Саммаэль пляшет джигу с «чёрными ангелами», — а их тут, напомню, двадцать голов! — Мэллони подавляет зенитки, а Вессон и Александер… у Вессона и Александера будут совсем другие задачи.
Так что работаем без страховки. И Милена идёт в бой в первых рядах. Впрочем, в каких ещё «рядах» ей идти, «вторых рядов» здесь нет и не будет, ведь на всё делоу нас от силы двадцать-тридцать секунд…
Саммаэль не хотел даже думать, чтоможет случится, если хоть один из группы не справится. Промахнётся. Что-нибудь не учтёт… не заметит.
Впрочем, всё равно нам всем умирать. Потому что — либо у нас получилось,либо умираем не только мы, но и все остальные.Во всех человечьих мирах. Просто остальные умирают чуть позже.
Колдун обернулся на шорох. Демонесса достала из-под плаща флакон всё того же тёмно-зелёного стекла, зубами скусила пробку, — и выпила в один глоток. Потом протянула такой же флакон Саммаэлю:
— На. Выпей.
— Что это?
— Чтоб быстрее соображал.
— Мне не «соображать» надо, — пробурчал Саммаэль. — Мне жопу свою надо таскать. Со скоростью за два «маха» [98].
— Ну, и бегать будешь быстрее, — равнодушно сказала Милена.
Сковырнул пробку, влил в себя маслянистую жидкость с резким анисовым запахом, — блин, ну что это за «парфюмерия»… С силой швырнул пустой флакон в песок.
— Не оставлял бы, — буркнула демонесса.
— Следы? — колдун пожал плечами. — Они и так знают, кто именнобудет их убивать. Здесь нет никого, кроме нас.
— Рецепты, — Милена поморщилась. — Впрочем, всё равно ведь не расшифруют…
— Мил, — Грегори перевернулся на бок. — А этааа… ещё флакончик? Ну… мне?
— У тя нос в говне…
— Сказала бы просто: не наварила…
— Не наварила, — согласилась демонесса.
— Так, — Саммаэль оборвал вялую перепалку. Что-то ещёего всё-таки беспокоило! Помимо общего… беспокойства. Которое по поводу операции, по поводу демонессы, по поводу судеб, ёб твою мать, Мультивселенной…
