Казалось, сны Браннока стали явью. Местные обитатели собирались на берегу, словно вызванные лунным светом. Но они более не походили на людей. Глазам путников снова предстали чудовища из крепости. Многоголосый вой разнесся над рекой, наполняя ночную тьму. Чешуйчатые лапы и крылья с когтями тянулись к лодке — казалось, оборотни надеялись подтянуть ее к берегу усилием воли. Кедрин обнял раненого друга. Браннок дрожал и стонал, словно отвечая их воплям. Юноша пытался отвлечься, чтобы не слушать этой отвратительной какофонии.
И тут он обнаружил, что талисман, выпавший у него из-за пазухи, сияет ярче лунного света. Плоскодонку окружал мерцающий голубой нимб. В голове у Кедрина мелькнула догадка, и он подозвал Тепшена, следившего с носа за рекой, чтобы снова осмотреть раны Браннока. Следы когтей мерцали во тьме, как угли, их края пульсировали, точно жили собственной жизнью, поддерживая ее силами раненого. Кедрин снял через голову цепочку и прижал Камень к груди Браннока.
Полукровка пронзительно завопил. Казалось, человеческое горло не в состоянии породить такой звук. В ответ с берега понеслось радостное многоголосое улюлюканье.
— Держи его крепче, — прошипел Кедрин, и кьо сжал бывшего разбойника в своих могучих объятиях, не давая ему метаться по дну лодки.
Кедрин провел талисманом вдоль каждого рубца. Браннок орал, вырываясь из рук Тепшена, но когда последняя рана была обработана, он глубоко вздохнул и обмяк. Дыхание стало ровнее, и Кедрину показалось, что глубокие порезы уже выглядят не столь ужасно, даже ядовитый гной выделялся слабее. Жар спал, Браннок лежал неподвижно и лишь время от времени тихонько постанывал. Тепшен уложил его, укрыл и вернулся на нос лодки.
Вскоре забрезжил рассвет. Утро обещало быть ясным. Туман, стоявший над рекой, быстро развеялся под первыми лучами солнца. Чудовища, толпившиеся на берегу, куда-то исчезли. У воды вновь прогуливались нарядные люди, из леса вместо жутких завываний доносился лишь веселый птичий щебет. Кедрин и Тепшен позволили себе успокоиться и перекусить. Завтрак состоял из кушаний, которые Браннок притащил из замка Тарона. Полукровка наконец-то смог проглотить немного пищи, после чего Кедрин снова занялся его ранами, не забыв коснуться каждой талисманом. При свете солнца стало видно, что их состояние действительно улучшилось.
Однако Браннок по-прежнему весь день не приходил в сознание. Когда стемнело и берег вновь огласили яростные вопли оборотней, полукровка начал бредить. И снова Тепшен удерживал его, а Кедрин касался ран талисманом. Волшебная сила Камня успокаивала Браннока, и в конце концов он мирно уснул.
На следующий день Браннок пришел в себя, проснулся и попросил воды. Кедрин поднес к его губам флягу, а потом дал несколько кусочков жареного мяса. На этот раз полукровка снова смог принять пищу.
— У меня внутри что-то чужое, — хрипло произнес он. — Какая-то мерзость. Стоит мне закрыть глаза — и я вижу эту тварь. Она зовет меня, говорит: «Вернись, вернись»… — его передернуло.
Кедрин вложил ему в руку талисман.
— Сила Кирье исцелит тебя, — сказал он. — Она обезвредит отраву.
— Молю Госпожу, чтобы так и было, — ответил Браннок, но Кедрин услышал в его голосе сомнение. Темные глаза бывшего разбойника смотрели затравленно и отрешенно.
— Талисман поможет тебе, — твердо сказал юноша. — Посмотри сам.
Он снял с Браннока рубаху, размотал бинты и отдал Тепшену, чтобы тот снова отстирал их, а сам коснулся ран талисманом.
При каждом прикосновении Браннок вздрагивал и скрежетал зубами, но больше не пытался вырваться.
— Во имя Госпожи! — стонал он. — Как жжется!
Однако раны явно заживали. Гной перестал выделяться, опухоль спала, молодая нежно-розовая кожица уже не отдавала угрожающей краснотой. Некоторое время Браннок созерцал свой исполосованный живот, а потом глубоко вздохнул и молча потянулся к фляге. Сделав глубокий глоток, полукровка повернулся к Кедрину.
— Я безмозглый болван, — с раскаянием произнес он. — Потерял голову, поддался соблазну… Надо было послушаться Тепшена. А теперь приходится расплачиваться.
— Все позади, — ответил Кедрин. — Ты спасен. Просто не думай об этом.
Браннок покачал головой.
— Я не уверен… — пробормотал он. — Я чувствую…
Его пальцы вцепились в скамью с такой силой, что суставы побелели.
— Я чувствую, что внутри меня что-то мерзкое.
— Тебе в кровь попал яд, — произнес с носа лодки Тепшен. — От этого у тебя помутился рассудок.
— Тут что-то похуже, — сказал Браннок. — Я боюсь…
Последние слова он произнес почти шепотом. Кедрин успел заметить, как у него дрогнул подбородок. Потом полукровка крепко сжал ровные зубы, подавляя панику.
— Чего тебе бояться? — спросил Кедрин. — Мы вырвались из лап оборотней, ты выздоравливаешь. У нас достаточно воды и пищи. И река скоро приведет нас к жилищу Тазиела.
— Не знаю, — вздохнул Браннок и погрузился в молчание.
Весь остаток дня он почти не раскрывал рта. Когда спустились сумерки и берега огласило жуткое многоголосие, он скорчился и задрожал, как от холода.
Все повторилось снова. Кедрин касался ран талисманом, Тепшен, напрягая все силы, держал вырывающегося и орущего Браннока, а когда все раны были обработаны, полукровка уснул.
— Это меня тревожит, — проговорил Тепшен, глядя на лежащего без чувств друга. — Раны заживают на глазах, о таком не мог мечтать ни один целитель. Но он противится тому, что его исцеляет.
— Только по ночам, — уточнил Кедрин. — Днем он жалуется на жжение, но терпит.
Кьо задумчиво кивнул.
— Он говорит, что внутри у него что-то сидит. Что-то нечистое.
— Он бредит, — возразил Кедрин. — Ты же сам сказал: яд вызвал помрачение рассудка.
— Боюсь, я ошибался, — губы Тепшена изогнулись в подобие улыбки.
Кедрин обернулся и посмотрел на Браннока. Похоже, тот спал. Время от времени он подергивался и негромко постанывал, словно видел дурной сон.
— Ты считаешь, что это не пустые страхи?
Тепшен пожал плечами.
— Может быть. Я мало знаю о подобных тварях. Но как бы то ни было, с нашего друга лучше не спускать глаз.
Кедрин недоуменно воззрился на кьо. Он был уже готов опровергнуть его слова, но в мозгу у юноши тоже зашевелились скверные предчувствия.
— Думаешь, его заколдовали? И пострадало не только его тело?
— Я думаю, что нам не стоит терять бдительность, — спокойно ответил Тепшен. — Надеюсь, он исцелится, и тогда я возблагодарю Госпожу. Если же нет… — он не договорил. В воздухе повисло недоброе молчание. Кедрин сжал в руке талисман и глядел, как лазурное сияние сочится сквозь пальцы, подсвечивая кожу. Если нет — значит, Ашар дотянулся до одного из них. Допустит ли такое Госпожа? Сколь сильна Ее власть в этом проклятом месте? Он покачал головой, пытаясь стряхнуть липкую паутину сомнений, и снова поглядел на Браннока.
Луна озаряла смуглое лицо спящего, выбелив щеки и лоб, глубокие тени чернели вокруг глаз. Браннок снова застонал и приоткрыл рот. Его ровные зубы блеснули в серебристом свете, и Кедрину вдруг почудился хищный оскал, лицо как будто утратило человеческие черты. Он наклонился пониже и поднес к лицу полукровки талисман. Браннок всхлипнул и повернулся на бок, черные волосы упали на лицо, вплетенные в них ракушки тихонько звякнули. Кедрин покачал головой и вернулся на корму. Что не почудится от усталости… Он устроился поудобнее и уснул.
Через некоторое время Тепшен растолкал его. Судя по расположению луны, недавно перевалило за полночь. Лес стал слишком густым, чтобы оборотни могли подойти к воде. Лишь плеск волн, разбивавшихся о борт плоскодонки, нарушал тишину. Ночь дышала покоем. Браннок крепко спал, больше не стеная. Лунный свет устилал чернильную синеву реки серебряными лентами. Лес казался непроглядно-черным, над головой индиговым бархатом раскинулось небо. Лодка, окруженная голубым сиянием талисмана, мирно покачивалась на волнах, и Кедрин почувствовал, как его добрая сила защищает маленький отряд. Течение несло их вперед, заменяя и весла, и парус, словно сама река помогала им достичь цели. Меч Друла лежал рядом. Юноша коснулся его рукояти и принялся рассматривать навершие. Кривые когти крепко сжимали металлический череп, но, судя по всему, не были с ним единым целым. Тазиелу будет нетрудно убрать его и заменить талисманом.
