С этим было трудно не согласиться.
И сейчас, определенно, Аня думала не о том. В буквальном смысле этого выражения. Лежать бы ей сейчас в кровати, прижавшись к теплому телу спящего Сашки, и видеть сны. Ан нет, глупые мысли лезли в голову забирая сон. А когда такое случалось – Аня всегда делала только одно. Тихо вставала, чтобы не разбудить домашних, осторожно шла на кухню и варила себе кофе. А потом, обхватив руками горячую чашку, признавалась во всем, что с ней происходило единственному человеку, которому решалась довериться – себе самой.
Аня жила в мире, который сама придумала. Тщательно и кропотливо, день за днем девушка выкладывала этот мир из кусочков пазла таким, каким она хотела его видеть. И никому не признавалась в этом, скрывая, улыбаясь, говоря то, что надо было сказать, чтобы получить желаемое. Обманывая всех, даже саму себя. И началось это так давно, что порою было трудно вспомнить первопричину. Но и это – было ложью. Успокоением. Все наши беды и проблемы родом из одного источника… Однако ночью, на кухне, держа в руках кофе, девушка переставала лгать и честно заглядывала себе в душу. Только так она могла сохранить хоть след той себя, которой была когда-то. Все ее комплексы и страхи были родом из детства…
В возрасте двенадцати лет, Аня узнала, что весь мир состоит из лжи. И просветила ее родная мать, которая, в порыве гнева и злобы на мужа, оглушила дочь новостью, что ее отец давно изменяет жене.
До сих пор девушка не могла понять, зачем она это сделал. Такое прозрение растоптало девочку, которая просто боготворила своего папу, считая его лучшим мужчиной в мире. Два дня Аня ходило в каком–то ступоре, ничего никому не рассказывая и слабо ориентируясь в действительности. А потом – поменялась.
Отца она не поняла, но простила. А вот мать … ее девушка не простила до сих пор. И вряд ли когда-то простит, за то, что та убила в ней всякую невинность и наивность.
Девочка потеряла стабильность и опору в семье, в душе ее поселился страх и неуверенность. Аня ударилась в религию, но ни в одной из многочисленных церквей, куда она ходила с родителями, или, тайком от них, убегала сама, потому что не пустили бы, побоялись - не находила она Бога. Она прочитала всю Библию от корки до корки, и решила, что не нужна ей церковь.
Аня была сильной, и без чужой помощи сможет говорить с Господом. Это принесло уверенность душе девочки, но мира там все еще не было.
А в семье продолжались скандалы. Только теперь девочка была их причиной. Родители, испугавшись, что теряют своего ребенка и, боясь упустить ее в «поганую секту», помирились, сплотились и… ограничили Аню во всем. У девушки был комендантский час на прогулки, строгий контроль над общением, и абсолютный запрет на свободное перемещение по городу без сопровождения родителей или других родственников.
Аня кричала, скандалила, с силой захлопывала дверь комнаты. Мечтала убежать из дома, но никак не решалась. Ей было смешно и грустно от того, что родители не понимают ее. А мать ежечасно всхлипывает и, заламывая руки, выпытывает у дочери « в чем же дело?».
Как-то Аня не выдержала, и бросила ей в лицо все свои детские страхи, обиды и неуверенность. Но и в этот раз они с матерью не нашли понимания, только еще больше удалились друг от друга.
И в тот момент, девушка нашла для себя выход. Она придумала мир, в котором ей было хорошо и комфортно. Все остальное, она не видела. Или старательно убеждала себя в этом.
Аня выросла, поступила в институт. Почти сразу познакомилась в нем же с Сашей. Когда он пригласил ее на свидание, она с радостью согласилась. И они начали встречаться. Саша был очень хорошим и милым.
Парень не был красавцем, совсем не был, и девчонки из группы Ани недоуменно выпытывали у девушки, что она в нем нашла. Зато, у Саши были очень красивые руки. С четкими линиями, длинными, изящными, но при этом истинно мужскими, пальцами. Именно в его руки она влюбилась сначала.
Каждая девушка обращает в первую очередь внимание на определенную, лишь для нее имеющую значение, деталь внешности мужчины. Для Ани такой деталью были руки.
- Что ты делаешь, Анька? – спрашивал ее Юра, одногрупник. Они подружились с самого первого дня учебы, и он жил в одном общежитии с Сашей. – Не нужен он тебе. Ты его задавишь.
Юрка, единственный из всех в университете, знал, какая Аня на самом деле. Как-то так повелось, что не скрывала она от него свой характер, и никто, даже Саша не видел ее с той стороны, что друг.
- А может, я его люблю? – Усмехалась девушка.
- Не так, чтоб замуж выходить, Аня. – Качал головой Юра.
- Значит, полюблю именно так, Юра.
- Дура ты. – Сердился парень. – Тебе сильный мужик нужен, а Сашка не такой, ты его подавишь.
- Разве ему будет от этого плохо, Юра? – Вопросительно смотрела на него Аня.
- Ему – нет, а ты – завоешь однажды.
Но она только смеялась над его советами. Не сможет Аня жить с сильным. Не сможет быть с тем, на кого можно опереться, а не самой служить опорой. Потому, что именно таким был ее отец. И такие – предавали. А если девушка полюбит такого – ему она измену простить не сможет. И сломается, только в этот раз – окончательно. А вот Сашке, она и измену простила бы, только была почти на девяносто пять процентов уверена, что не изменит. Но, лазейку, все же, оставляла.
Друг фыркал, хмурил брови, но больше не влазил. А девушка не могла объяснить ему, что именно такой, как Саша, ей и нужен. Он не растопчет. Наоборот, подстроится и будет с ней жить в ее мире, выгадывая от этого больше всех. Саша был ее первым и единственным во всем - свидании, поцелуе, сексе. И она была для него первой. Уж очень рано они познакомились. Ей было шестнадцать, ему – только исполнилось семнадцать.
Они жили вместе, присматривались, притирались друг к другу. И, наконец, поняли, что даже думают почти одинаково. Решили пожениться. Юрка был шафером.
И только ночами, на кухне, Аня видела Сашу таким, каким он был на самом деле. Хорошим, добрым, но ленивым парнем, не привыкшим принимать самостоятельные решения. Не было у него стержня, и научиться не у кого было. В семье Саши царил матриархат. И ему удобнее было повторять поведение родителей.
Но Аня не вела себя так открыто, как свекровь. Никто не знал, что не Саша главный в этой семье. Никто не видел, как они переглядываются, шепчутся, и муж согласно кивает головой. Нет. Для всего мира – Саша был сильным, надежным и крепким тылом для Анечки. Так и жили они. Душа в душу. Саша учился хоть иногда самостоятельно решать, какой кефир брать в магазине, не звоня перед этим по три раза Ане, уточняя, а какой же он любит больше. А девушка поверила, что не любит цветы, не нуждается в том, чтобы ей подавали пальто, протягивали руку, и не ждет, пока ей откроют двери. Аня была сильной. Она и сама со всем могла справиться.
Зато, муж дорожил ею, и ценил их семью, понимая все, что он выигрывает. Саша не был глупым. Нет. Он прекрасно умел находить лучший для себя вариант. Они были абсолютно из разных слоев общества. Когда-то, их брак назвали бы «мезальянсом».
Интеллигентная и воспитанная дочь пяти поколений профессоров и преподавателей, и сын продавщицы и каменщика, у каждого из которых было не больше пяти классов среднего образования. Саша хотел вырваться из этого круга, и Аня позвала его в свой.
Им было хорошо и комфортно вместе. Каждый из них ценил и понимал, что партнер делает для другого. И Аня жила в своем счастливом мире. Любя и желая лишь своего Сашу, не замечая ничего, что не укладывалось в картину ее мира. До сегодня…
Девушка встала, наливая себе вторую чашку кофе. Она абсолютно не беспокоилась о том, что это помешает ей потом заснуть.
Кофе было ее зависимостью. Ее вредной привычкой. Но и в этом, она признавалась только себе в одиночестве и тишине кухни.
Свою первую чашку натурального, свежезаваренного кофе, Аня выпила в четыре года. Она до сих пор помнила свое волнение, когда мать наливала ей черный, тягучий напиток в маленькую, красную фарфоровую чашку, разрисованную черными листочками по кайме, из настоящего, «взрослого» сервиза, привезенного из ГДР дедушкой - директором завода. Помнила, как дрожали ее пальчики, и как она боялась уронить эту драгоценную чашку. Могла воскресить каждый нюанс и оттенок того дивного вкуса напитка «больших». С того дня Аня ежедневно пила кофе.
