— Там… Там…— бормотал Тартелетт, показывая пальцем на кусочек моря, видневшийся между огромными секвойями.
— Что там? — спросил Годфри.
— Лодка!
— Лодка?
— Да… Дикари… Целая флотилия дикарей!… Должно быть, это людоеды…
Годфри посмотрел, куда указывал учитель танцев.
Он увидел не флотилию, как показалось обезумевшему от страха Тартелетту, а всего лишь небольшую лодку, тихо скользившую по волнам в полумиле от берега. Казалось, она огибала Флагпункт.
— Почему вы думаете, что это людоеды? — обратился Годфри к учителю танцев.
— Потому что рано или поздно на островах всех Робинзонов являлись людоеды.
— А быть может, это шлюпка с торгового судна?
— С торгового судна?
— Да… С парохода, который вчера прошел близ нашего острова.
— И вы ничего мне не сказали! — воскликнул Тартелетт, в отчаянии воздев руки к небу.
— К чему было говорить? — ответил Годфри.— Ведь я решил, что судно исчезло бесследно. Но вполне возможно, что лодку спустили именно с этого корабля. Сейчас мы узнаем…
Он сбегал в Вильтри за подзорной трубой и выбрал удобную позицию на лужайке под деревьями. С этого наблюдательного пункта можно было хорошо разглядеть лодку, а находившиеся в ней люди непременно заметят флаг, развевающийся на мачте.
Вдруг подзорная труба выпала из рук Годфри.
— Дикари… Это дикари! — вскричал он.
У Тартелетта подкосились ноги, он задрожал всем телом.
В самом деле, в лодке, построенной на манер полинезийской пироги, сидели люди не европейского типа. И направлялись они прямо к острову. Под большим парусом из плетеного бамбука… Годфри ясно различал форму пироги, так называемой «прао», из чего тут же заключил, что остров Фины находится недалеко от Малайского архипелага. Однако в лодке сидели не малайцы, а чернокожие полуголые люди, числом не менее десяти.
Конечно, они не могли не заметить на острове людей, так легкомысленно поднявших флаг (на который не обратили внимания на большом корабле). Спускать его уже не имело никакого смысла.
Ничего не скажешь, положение не из приятных! По-видимому, это соседи, они приплыли сюда, считая, что остров Фины необитаем, а таким он и был до катастрофы на «Дриме». Годфри лихорадочно думал, как укрыться от незваных гостей, если они пристанут к берегу.
Кажется, впервые за все время пребывания на острове Годфри по-настоящему растерялся. Наконец он сообразил, что сначала нужно выяснить, каковы намерения туземцев.
Глядя в подзорную трубу, молодой человек продолжал следить за пирогой. Она прошла вдоль мыса, обогнула его, появилась с другой стороны и, наконец, пристала в устье речки, милях в двух от Вильтри. Если бы аборигенам вздумалось подняться вверх по течению, они очень скоро подошли бы к секвойям, а Годфри и Тартелетт не смогли бы им помешать.
Не мешкая Робинзоны вернулись к своему дому. К счастью, Годфри додумался, по возможности, скрыть следы их пребывания и приготовиться к защите. Мысль Тартелетта работала совсем в другом направлении.
«Ах! — твердил он про себя.— Какая печальная участь! И это неизбежно! Ну разве может Робинзон ни разу не повстречаться с пирогой людоедов? В один прекрасный день они должны высадиться на острове! И вот… Не прошло и трех месяцев — они тут как тут! Действительно, ни господин Дефо, ни господин Висс ни на йоту не отступали от правды. Вот и делайтесь после этого Робинзоном!»
Достойный Тартелетт! Робинзонами не делаются, а становятся! Но вы были недалеки от истины, сравнивая свое положение с положением героев английского и швейцарского романистов.
Вернувшись в Вильтри, Годфри тотчас принял меры предосторожности: погасил огонь и разбросал золу, чтобы не осталось никаких следов костра; заложил ветвями вход в курятник, где куры, петухи и цыплята уже устроились на ночлег; скот, за неимением стойла, он угнал в прерию, а все орудия и домашнюю утварь перенес в жилище. Покончив со всем этим, Годфри вошел вместе с Тартелеттом в дупло и плотно закрыл за собой дверь, сработанную из коры секвойи,— по этой причине ее невозможно заметить даже вблизи. Оба окошка плотно закрывались такими же ставнями. Вильтри погрузилась в полный мрак.
Какой бесконечно длинной показалась ночь! Оба путешественника — и Годфри, и Тартелетт — прислушивались к малейшему шороху. Стук упавшей ветки или порыв ветра приводили их в трепет. Им то и дело слышались чьи-то шаги, казалось, будто вокруг Вильтри кто-то ходит. Кончилось тем, что Годфри, поднявшись к одному из окошек, приоткрыл ставни и начал со страхом вглядываться в темноту.
Нет, никого!…
Прошел еще час, и юноша в самом деле услышал шаги. На этот раз слух его не обманул, неизвестный крадучись ходил от двери до окошка, подкарауливая малейший звук из глубины гигантского дупла. С сердцем, готовым выскочить из груди, Годфри бесшумно приоткрыл ставню и увидел, что под деревом бродит коза. Это глупое животное, так некстати заскучавшее по дому, помогло принять важное решение. Оно созрело в голове Годфри за считанные секунды, пока он подползал к окошку.
Итак, если аборигенам удастся обнаружить их жилище в дупле большой секвойи, они с Тартелеттом поднимутся внутри дерева до верхних ветвей и оттуда нападут на туземцев. С помощью ружей и револьверов они, может быть, даже сумеют одержать победу над дикарями, лишенными огнестрельного оружия. А если же взломают дверь,— чтобы подняться по длинному дуплу до верхних ветвей, тогда… тогда Годфри тоже что-нибудь придумает.
Но пока о своих планах он не станет рассказывать Тартелетту. Бедняга и без того напуган появлением людоедов, мысль о переселении на верхушку дерева его не обрадует. Годфри решил, что в случае необходимости насильно потащит танцмейстера наверх, не давая ему времени на размышление.
Ночь прошла в непрерывной смене надежд и опасений. Но на Вильтри никто не нападал. Быть может, дикари не дошли еще до больших секвой? Или они ожидают наступления дня, чтобы отправиться вглубь острова?
— Вероятно, так они и сделают,— произнес Годфри.— Ведь флаг показывает, что на острове есть люди. А туземцев не больше дюжины, и они сами должны бояться нападения. Откуда им знать, что здесь только двое несчастных, потерпевших кораблекрушение? Идти сюда ночью они не рискнут… Если только…
— Если только не уплывут обратно, когда наступит день,— закончил Тартелетт.
— Обратно? Но зачем же тогда они явились на остров Фины? Неужели лишь для того, чтобы провести здесь одну ночь?
— Не знаю… не знаю…— пролепетал учитель танцев, который от страха потерял всякую способность соображать и мог объяснить причину появления островитян единственно желанием полакомиться человечьим мясом.
— Как бы там ни было,— заметил Годфри,— если туземцы завтра не пожалуют в Вильтри, мы сами отправимся на разведку.
— Мы?
— Да, мы! Разлучаться в такой момент было бы крайне неблагоразумно. Кто знает, не придется ли нам прятаться в лесу, в центральной части острова… Быть может, даже несколько дней… до отъезда незваных гостей! Нет, Тартелетт, мы должны держаться вместе!
— Тсс!…— дрожащим шепотом прервал его учитель танцев.— Мне кажется, я слышу шаги…
Годфри снова поднялся к окошку и тут же спустился вниз.
— Нет! — объявил он.— Пока ничего подозрительного… Это вернулись наши козы, бараны и агути.
— Их пригнали дикари? — воскликнул Тартелетт.
— Вряд ли. Они совершенно спокойны. Скорее всего просто ищут укрытия от утреннего холода.
— Ах, вот что,— пробормотал Тартелетт таким жалобным тоном, что при менее серьезных обстоятельствах Годфри не удержался бы от смеха.— Подобного никогда бы не могло случиться в особняке Уильяма Кольдерупа на Монтгомери-стрит!
— Скоро взойдет солнце,— строго сказал Годфри.— Подождем еще час и, если туземцы не придут, оставим Вильтри и отправимся на разведку в северную часть острова. Способны вы держать ружье в руках, Тартелетт?
