- Это меня не напрягает, - отмахнулась Бет и села на край стола, - хотя мне, как и всем, интересно. Когда я, наконец, с тобой познакомилась, у нас будет куча времени все узнать друг о друге.

   - Наконец познакомилась? То есть? Я сегодня только первый день в школе, - недоумевала я, застыв на месте.

   Бет расхохоталась, увидев мое непонимание, и принялась объяснять, видимо очевидные для нее вещи.

   - Но в городе ты уже почти неделю. О вашей семье говорят все, а главные герои те, кто вас видел, а это риелтор, его жена, старый профессор и, конечно же, сестры Стоутон, - она посмотрела на мой живот, и скривилась так красноречиво, что я сразу же поняла, о ком говорят больше всего. Мне стало смешно, она показывала это так весело, что не улыбнуться, было не возможно.

   - И что же говорят? - поинтересовалась я, класс опустел, и я была готова выслушать все самое лестное о себе. Бет с интересом посмотрела на меня, гадая, что же у меня на уме, но я ответила ей уверенным, прямым взглядом, еще до недавнего несвойственным мне.

   - Конечно же, всем интересно кто отец. Про причины переезда и так понятно. По всей видимости, вы просто непристойно богаты, а твои родители так красивы и еще молоды, что некоторые злорадствуют по поводу того, что ты беременна, мол, так вам и надо. Ну и непременно твой цвет волос, такого у нас еще не было. Бабули в шоке.

   Не думала, что когда-нибудь буду смеяться над этим, но Бет представила все в таком свете, что трудно было воспринимать злые сплетни всерьез, да и к тому же мне было все равно, что подумают остальные. Я пережила намного более сложную ситуацию, когда меня не поняли мои друзья, и что подумают обо мне в этом селе, было не интересно.

   На самом деле моим главным желанием было переехать куда-нибудь, где вообще нет людей, родить там и забыть об этом периоде жизни, просто вычеркнуть его из памяти, будто и не было, и думать о ребенке как о брате или сестре, полностью поручив родительские обязательства своим родителям.

   - Я думала, все будет намного хуже. Меня разопнут на дверях местной церкви или захотят сжечь на костре, или как там у вас поступают с блудницами? - я притворно испугалась и Бет залилась смехом.

   - Ну, наконец-то, хоть кто-то похожий на меня и мой ровесник. Не удивительно, что, даже еще не узнав тебя, я знала, что ты мне понравишься. То, что говорили о тебе, меня интересовало. Мои друзья все смеялись, один лишь Калеб предложил, чтобы я с тобой познакомилась и перестала гадать. А ты оказалась даже интереснее, чем все мы думали... - я слушала Бет и думала, кому она поет дифирамбы: мне или себе? Но решила, что это не имеет значения, она мне нравилась. - Со мной никто не сидит на уроках, кроме английского, так что можем сидеть вместе, ну а на английском будешь уже сидеть с Дрю.

   Мы выбрались в коридор, и чтобы Бет меня слышала, мне пришлось идти вплотную к ней.

   - И почему же никто не сидит?

   - Ну, почти никто. Некоторые считают меня хамкой, - Бет говорила так, будто ее это саму удивляет.- Только с каких это пор правда считается хамством? Иногда я просто не могу сдержаться, не могу лицемерить.

   Бет была своеобразной девушкой, очень своеобразной, зато, хотя бы, не занудой. Она казалась интересной, и странно, что по ее словам с ней никто не общался. И, как будто прочитав мои мысли, Бет заговорила:

   - Не думай, что я совсем ни с кем не общаюсь, просто среди ровесников, нет никого интересного. Круг моих друзей узок и, можно сказать, подобран по крупице. Почти все они старше меня, некоторые на 2 года. И надеюсь, что ты слушаешь разную музыку - единственное, что терпеть не могут все в нашей компании, так это попсу. Что тебя удивит, некоторые из девочек на рокеров совершенно не похожи.

   Я улыбнулась, вовсе не переживая по этому поводу.

   - Думаю, в этом у нас не будет разногласий, - сказала я самодовольно, очень похоже на Бет. У меня была отличная подборка музыки, многое из которой перекочевала в мою комнату из комнаты отца, а также после отъезда брата со своей новообращенной женой, я забрала себе его пластинки и диски. Рок, конечно же, я люблю больше всего, хотя не брезгую и классикой, танцевальной музыкой и, чего греха таить, бывает в моих любимых песнях попса выходит на первое место, но очень редко, и ненадолго. В основном музыку я слушала запоями. Одна группа на неделю, иногда на две, становилась самой любимой. Теперь в моем МР3 можно было найти RA, хотя еще 3 дня назад там плескались SKILETT, а еще, перед тем, какой-то блюзовый дует 50-хх.

   Говорить с Бет было одно удовольствие, так просто за несколько минут мы стали подругами. Хотя не знаю, можно ли нас так уже называть. Но определенно мне с ней было интересно, ничего похожего на Доминик, мою бывшую застенчивую подругу. Я подумала, что хорошо бы ей написать про Бет, а потом передумала - она и так ужасно ревновала меня к тамошним моим друзьям, а мой отъезд и так ее добил.

   На нас с Бет оглядывались в коридорах и перешептывались, с некоторыми она меня знакомила, но я даже и не старалась запоминать лица или имена, кстати, по совету самой Бет. Она мотивировала это тем, что у меня еще будет время узнать всех, - зимой особенно не будет чем заняться и просто придется, с тоски, принимать участие в школьной жизни, вот тогда и будет время узнать всех. Бет совершенно не напрягала меня расспросами, а больше говорила сама, и за это я была ей благодарна. Я не могла назвать себя робкой или неразговорчивой, но не сегодня - за этот проход по коридору я улыбнулась и сказала больше, чем за неделю. Мне казалось, коридор никогда не кончится, и мы не дойдем до нашего класса. Главное, что пока Бет не ставила лишних вопросов, и я могла молчать о своей прошлой жизни так долго, пока не сочту за необходимое рассказать ей или другим девушкам, в зависимости о того, с кем подружусь. И смогу рассказывать только то, что захочу.

   В таком темпе прошла математика, а потом и еще несколько предметов, которые я не запомнила - так много было Бет. Она говорила и знакомила меня с нескончаемым количеством людей, откровенно удивляясь, что она и сама знает всех их. Безусловно, меня смешило ее чувство юмора, столь не типичное моему бывшему окружению в Чикаго. На всех предметах мы сидели вместе, и меня немного раздражало то, с каким обиженным лицом сидит Дрю, будто бы я обязалась сидеть с ним вечно. Не рановато ли для ревности?

   Учителя разглядывали меня с интересом, но не старались в первый же день втянуть в учебный процесс, видимо, давая время сосредоточиться, влиться в коллектив, чему я несказанно была рада. Так как в Америке мы шли по совершенно другой программе, выходило, что некоторые вещи мы еще не учили, другие же я прошла почти 2 года назад. Но ясно стало одно - учиться мне будет не скучно. Я не чувствовала себя тупее других, и подозревала, что вполне смогу закончить это учебное заведение с медалью. Вот Самюель удивится то, будет предлог потребовать что-нибудь взамен. Может, они все же разрешат мне поступить в Университет Глазго? Хотя, думаю, после рождения ребенка, я могу просить все, что захочу. Хоть самолет.

   Отдых на уроках дал мне возможность оценить моих одноклассников. Почти во всех классах был Дрю, а также несколько парней, на которых я, наверное, не обратила бы внимания в своей старой школе, и тройка таких, в кого бы влюбилась, будь не в таком положении. А также почти все девчонки казались мне намного симпатичней меня, хотя, если подумать, сейчас даже коровы были стройней и симпатичней меня (конечно, возможно, что это только моя субъективная оценка). Может есть такие, кому нравятся беременные, а впрочем, почему бы и нет - материнство это так романтично. Ха!

   Своими депрессивными мыслями я сама загнала себя в глухой угол пасмурных переживаний. И так и сидела, хмуро оглядывая одноклассников и не решаясь обернуться к Бет, боясь ее расстроить своим злым и недовольным видом. Сейчас я была похожа на истеричку.

   Чтобы хоть немного поднять себе настроение, я попыталась найти что-нибудь неприятное в окружавших меня учениках. Думать долго не пришлось: девушки были одеты простовато, по сравнению со мной (особенно если учитывать их одинаковую форму), а парни прыщавы.