Калеб прав, я совершенно неправильно воспринимаю мир вампиров, живя с ними так близко. Разве можно так спокойно думать о том, что кому-то придется расстаться со своей жизнью, чтобы стать вампиром? Все дело было в том, что я была готова поступить так. Но будет ли готова та девушка? Меня передернуло от своего равнодушия.

   - Каких жаб? - раздраженно бросил Терцо, видимо чувствовавший себя неловко в непривычной одежде. - Мы же идем на охоту.

   - Ну, я то знаю, но не переживай, некоторые дамы оценят твой стиль для рыбалки.

   Терцо выглядел расстроенным.

   - Думаешь, это слишком? - он расставил руки в сторону, рассматривая себя.

   Я покачала головой, улыбаясь про себя, и вернулась на кухню. Отец и Грем вели себя словно дети. Даже не смотря на свой возраст и постоянные напутствия, Калеб отличался от них, трудно было поверить, что ему не 19.

   Самюель ворвалась в кухню, благоухая и выглядя, как цветок. Кажется, она тоже немного перестаралась, кто, смотря на нее, даст ей 32 года? Выглядела она не старше Калеба.

   - Твой отец и Грем, сущие дети, теперь они решают у кого лучше удочка. Ну, какая им разница, они же и так не идут на рыбалку?

   Я смотрела на взволнованную Самюель и понимала ее тревогу. В Чикаго к нам никогда не приходили гости или друзья люди, но маленький городок несет в себе такие вот изменения, и ей, конечно же, хотелось, чтобы все было на высшем уровне. Все-таки сказывалось благородное воспитание Самюель. Но, слушая ее, и смотря на отца с Гремом, у меня появлялось ощущение, что они ничем не отличаются от людей. Суета Самюель напомнила мне, как проходили званые ужины в доме родителей Фионы, моей родной матери, все и всегда должно было быть на высшем уровне.

   - Думаю, это очень по-мужски - выхваляться своими игрушками, - констатировала я философски. Смотреть на родителей таких счастливых, как никогда прежде, было так приятно. - Главное, чтобы они не начали спорить у кого более человеческий вид.

   Самюель мимолетно улыбнулась, очевидно, не вслушиваясь в мою болтовню.

   - Дорогая, как ты думаешь, может стоит все-таки надеть футболку, что-то я давно не рыбачил, может это будет нормальней? - В кухне появился отец. Увидев лукаво блестящие глаза Грема, притаившегося за его спиной, я поняла, кому принадлежит такая идея.

   Точно дети. Я, пряча улыбку, покачала головой. Вопрос Терцо привел Самюель в замешательство, ей тоже хотелось, чтобы все было очень по-человечески.

   - Честно говоря, впервые слышу, чтобы ты когда-либо рыбачил, - удивилась она, ее глаза придирчиво оббежали наряд мужа. - Может не стоит? Для простого человека в октябре рыбачить на речке только в футболке - будет слишком холодно.

   Грем, который, безусловно, это знал и, наверное, использовал свой талант, чтобы убедить отца, стоял, совершенно не скрывая смеха.

   - Да, интересно, почему такая идея вообще пришла мне в голову? - наконец до Терцо дошло, что это проделки Грема. Отец покосился на него, улыбаясь. - Хитро придумал.

   - Так, идите дети в гостиную, и нечего тут топтаться. И, пожалуйста, ведите себя серьезней, не хочу, чтобы дамы из комитета плохо о вас подумали, - проворчала Самюель, стараясь сдержать улыбку. Мне пришлось отвернуться, когда она страстно поцеловала Терцо, перед тем как настойчиво вытолкнуть его и Грема из кухни.

   - Может тебе чем-нибудь помочь? - обернувшись ко мне, спросила Самюель. Ее глаза пробежались по тарелкам с готовыми закусками.

   - Все уже готово, и я сейчас тоже ухожу, - сообщила я, снимая передник, - не забудь вытащить из духовки пирог с яблоками, он уже готов, просто не хочу, чтобы быстро остыл.

   - Ты не останешься с нами? - нахмурилась мама, ее глаза пытливо рассматривали меня.

   - Нет, все веселье уйдет вместе с Гремом и отцом, - усмехнулась я, - не думаю, что мне будет интересно послушать местные сплетни.

   Самюель обижено поджала губы:

   - Ну, мы не только сплетничаем.

   Я примирительно обняла ее за талию. Она была столь прекрасна сегодня, что я ощутила себя, странным подобием девушки - некрасивой и распухшей.

   - Конечно же нет, прости, я не то имела в виду, - извинилась я, не желая ее расстраивать, - просто такие посиделки не для меня.

   - О, ужас, неужели ты считаешь меня провинциальной матроной?!- всерьез испугалась Самюель, напомнив мне Оливье.

   - Нет, но я лучше проведу время с Бет, Евой и Теренсом просматривая старые фильмы, чем стану выслушивать методы борьбы с сорняками в цветниках.

   Самюель понимающе качнула головой. Она знала, как я не любила цветы и все что связано с огородом, а в прошлый раз мать Оливье почти час рассказывала, как она укрепляет корни рододендронов. Пытка цветами продолжилась, когда эстафету перехватили сестры Стоутон, рассказывая о своих кустах роз, и стало просто невмоготу, когда их поддержала миссис Фослер. Даже не будь у меня планов на сегодняшний вечер, я бы все равно подалась куда-нибудь подальше от этого КЛЗ - Клуба Любителей Зелени. Дядя Прат в шутку называл их травоманами. И считал, что на них стоит натравить отдел по борьбе с наркотиками.

   - С чего бы они так радовались цветочкам, если не выращивают их, чтобы курить? Не могу представить себе, для чего еще им нужна вся эта зелень, - говорил он, насмехаясь над нашими соседями в Чикаго.

   Конечно же, я не была согласна с Пратом, понимая, что вряд ли цветы могут быть наркотическим средством, но, так же как и он, не разделяла радости по поводу садоводства. И хотя Самюель невозможно было назвать любительницей цветников, она мечтала разбить маленький в нашем садике, чтобы он напоминал ей дом во Франции, где она выросла. Когда она родилась, в каждом доме уважающего себя дворянина обязательно должен был быть цветник. Она вспоминала цветы, которые высаживала ее мать и тетя и, я догадывалась - грустила.

   Странно, что та жизнь не принесла ей ничего хорошего. Все, что я знала о детстве Самюель, что прошло оно на юге Франции, в обедневшем и красивом замке, в большой семье отца-графа, просадившего свое состояние. Как позже она оказалась в Париже, и стала сначала куртизанкой, а потом, и вообще танцовщицей кабаре, я не знала, и скорее всего, знать не хотела. Мне хватало воспоминаний о пяти первых годах своей жизни, когда я жила с Фионой, пребывающей в постоянной наркотической неге.

   Мне не хотелось думать об этом.

   Я отпустила Самюель, с неохотой отрываясь от ее надежных рук, и поплелась наверх, чтобы переодеться. В отличие от Самюель у меня это заняло не больше пяти минут, я мельком глянула в зеркало и, собрав волосы в хвост, поспешила вниз, хотелось успеть избежать встречи с кем-либо из комитета, даже с Лив, матерью Теренса, самой приятной из них всех.

   В гостиной Терцо и Грем все еще спорили, но уже по поводу сапог, которые, как оказалось, одевают охотники, а не рыбаки. Жаль, что комичность этой ситуации никто кроме меня не мог оценить. Обязательно нужно будет позвонить Ричарду, уж он-то поймет.

   Поцеловав родителей, я как можно скорее ретировалась из дому, и к моему счастью, первых гостей встретила уже на выезде со двора. Просигналив сестрам Стоутон, как можно скорее погнала прочь, сделав вид, что не замечаю их жеста остановиться и поговорить.

   Сегодня мы собирались у Евы. Ее родители большую часть недели жили в Лондоне, и она оставалась на попечении бабушки, мисс Серафимы Бойл, довольно эксцентричной особы, в которой я узнала администратора, что встретилась мне в первый учебный день. Мне было интересно увидеть родителей Евы, актеров театра. Если они хоть на половину такие, как Серафима, с ними должно быть очень весело. Ева, очевидно, ощущала дискомфорт в ее присутствии, и я понимала почему - сама она слишком отличалась характером от бабушки, так же, как и я внешне от Самюель.

   - Чего-нибудь съешь, Пончик? - так меня Серафима начала называть с первого раза, как я гостила у них.

   Ева покраснела до самых ушей и слабо запротестовала, но я не обижалась.