Утро встретило меня дождем. Но я ничего другого и не ожидала, даже радовалась что кому-то там, на небе, так же плохо, как мне. Небо будто плакало вместо меня, и действительно на душе становилось почти легко.

   Выбирать во что одеться, мне пришлось не долго. Мой носибельный гардероб уменьшался с той же скоростью, с какой рос живот. Я подозревала, что еще одна неделя выкинет из моего шкафа уже неналазящие вещи. Но я не расстраивалась - в этом году мне приходилось расставаться и с более важными в моей жизни вещами. Как, например, друзья и половина семьи.

   Я сбежала вниз, как никогда за последнее время в приподнятом настроении, и это, не смотря на то, что смех, доносившийся снизу, будил меня на протяжении всей ночи. На кухне ожидал завтрак, и Самюель читала свежую газету нарочито медленно, чтобы насладиться чем-то таким человеческим. Она заварила для себя кофе, но, понятное дело, не пила его, а лишь наслаждалась ароматом, то же самое вчера делал Грем с вином - он целый вечер болтал красный напиток в бокале, время от времени поднося его к носу. Такого я раньше не видела, хотя мне казалось, я все знаю о привычках вампиров, но вот этим Гроверы и казались мне особенными. Такие похожие и одновременно отличающиеся от моих родителей. В отличие от нашей семьи, Калеб общался с людьми очень тесно, даже слишком, как на мой взгляд. Такого себе Защитники крови не позволяли, контроль давался лишь старым вампирам. Он не просто дружил с людьми, но и встречался, и пока что причина этих отношений была мне не ясна. Что ему могло понадобиться от девушек, если он не собирался пить их кровь? А может, это я думала примитивно?

   Не так давно как вчера, я сказала ему, что знаю, кто он, но знаю ли, чтобы так радикально записывать в разряд монстров? Я была не справедлива и понимала причину, по которой сказала такое. Он нравился мне намного больше, чем я хотела бы признавать. И я сомневалась, что в этом городке была хоть одна девушка, женщина или даже бабушка, которой он не нравился. Мне очень хотелось бы увидеть ту девушку, которая заставит его забыть обо всем, влюбит в себя. Какой же красавицей для этого нужно быть.

   Я украдкой посмотрела на маму, ее идеальное лицо, которое никогда не узнает увяданья, и поняла, что мне никогда не быть столь красивой. Даже среди вампиров я не видела подобных ей. Теперь, при свете дня, ее белесые волосы сияли словно серебро, превращая саму Самюель в подобие ангела, даже не смотря на то, что глаза ее стали уже почти черными. Значит, сегодня ее кожа не такая холодная.

   Самюель наблюдала за мной молча, видимо ожидая, когда я заговорю первой, так как в последний месяц мое настроение с утра мало назвать просто угрюмым. Тяжело вставать с утра и видя свое распухшее тело в зеркале, смотреть потом на этот эталон красоты. После такого мало кому захочется радоваться утру. Только почему-то сегодня мне было все равно. Как никогда я чувствовала себя прекрасно. Я даже подумала о том, чтобы поговорить о Калебе. Немного задумчиво пожевав, я нашла в себе силы заговорить.

   - Как думаешь, зачем Калеб встречается со всеми этими девушками, зачем дружит с людьми? - я не сомневалась, Самюель понимает причины, по которым он поступал так. - Это ведь трудно?

   Даже если она и была удивленна моим настроением и вопросом, то не показала этого. Отставив в сторону кружку и газету, Самюель невозмутимо принялась мыть посуду.

   - Думаю, - отозвалась она из-за спины, - все дело в общении. Это сложно объяснить...

   Повисла тишина. Я подождала мгновение, надеясь на продолжение.

   - Потому что я человек,... пока что? - уточнила я. При последних словах лицо Самюель нахмурилось, она не любила когда я говорила об этом так равнодушно, будто о получении прав. Ее пугало с каким рвением я хочу расстаться со своей смертностью. Но не меня. Кажется, я была рождена именно для того, чтобы стать вампиром. По крайней мере, не было в мире человека жаждущего этого так, как я. И имеющего прав на это больше, чем я. Запах крови, мой талант, моя, так сказать, Особенность.

   - Не только потому, что ты человек, а потому, что еще недавно жила в довольно большой семье, - Калеб же почти постоянно один.

   Я удивленно взглянула на маму. Мне не приходило в голову, что Калеб может чувствовать себя одиноким. Казалась даже смешной мысль, что такой как он, ощущает одиночество.

   - Ты несправедлива к нему, - увидев мое недоумение, Самюель заговорила со мной так, как часто раньше с Ричардом, когда он что-нибудь отколачивал в стиле Прата, - не смотря на его самоуверенность, Калеб хорошая личность. Он прекрасный человек.

   - Но все же, ты согласна со мной, что он чрезвычайно самовлюблен, - настаивала я, не забывая о еде, притом я удивлялась, почему так голодна. Казалось, я не ела дня два.

   - Что ты имеешь в виду под самовлюбленностью? - изогнула бровь Самюель, и я, не удержавшись, рассмеялась. Все-таки она болезненно воспринимала вопрос о своей внешности, не смотря на то, что выглядела прекрасно. Возраст в сотню лет, при такой красоте, мало ее утешал. И без сомнения, при этом она гордилась своей красотой, хотя гордилась, это еще слабо сказано. Точнее говоря, тщеславно наслаждалась своим совершенством, но в открытую, я бы ей такого никогда не сказала.

   - И вообще, - добавила она, бережно протирая чистую посуду, следя за тем, чтобы одно неверное движение не превратило кружки в пыль. - По-моему, у него есть причины. Разве ты видела кого-то столь же красивого, как он? Даже среди наших с Терцо друзей, мало найдется подобной красоты мужчин. Она знала, что делает...

   Я удивленно посмотрела на задумчивый взгляд матери, ее застывшую позу.

   - Кто она? - переспросила я, не понимая о ком говорит мама.

   - Та, кто его сотворила. Обученная. Но у нее был свой план относительно него, но не всей семьи, - объяснила мне Самюель, таким тоном, словно это очевидная вещь. Я надулась, думая, что не каждому дано понять их вампирский ход мыслей, но долго так не могла - мне хотелось узнать больше.

   - Что ты имеешь в виду?

   - А то, что она должна была долго следить за ним, перед тем как выбрать именно его. Со слов Грема мы знаем, что Калеб уже тогда был красив. Но я думаю, не только поэтому она выбрала его...- на миг Самюель запнулась, - на ее месте, я бы изучила все его человеческие качества, умения, чтобы понять каким он станет. Наверное, он был, безусловно, умен и интересен, одарен, раз она решила сделать его своей парой. Все-таки интересно, почему она ушла?

   Несколько мгновений я молчала, уставившись в тарелку, и слушала свое дыхание, пока, наконец, не решилась спросить:

   - Неужели папа выбирал тебя именно так, как скот на базаре?

   Самюель расправила несуществующие складки на своей элегантной юбке, прежде чем ответить мне. Ее взгляд искрился смехом, и я с облегчением поняла, что не обидела ее.

   - Почти так, как ты и говоришь, но что поделать, тогда в Париже я была самой красивой женщиной, и, к сожалению, самой красивой танцовщицей кабаре. Женщиной третьего сорта, и мне ли теперь или тогда было обижаться на его мотивы? Он спас меня от нищеты, ужасов той работы, и даровал вечную красоту и жизнь. Могла ли о таком мечтать бедная девчушка, родившаяся в семье обедневшего мелкого дворянина из задворков Франции. А потом я нашла в нем свою любовь. Разве могло со мной случиться что-либо более прекрасное?

   - Но ведь тебе приходилось убивать людей... - прошептала я, впервые в жизни заходя на такую скользкую тему. Мои руки перестали слушаться меня, и пришлось отложить в сторону ложку.

   Самюель не обиделась, ее лицо наоборот осветилось, словно она уже давно ждала, когда же я спрошу об этом. Она села рядом, хотя постаралась держать некоторую дистанцию. Они с Терцо давно уже не были на охоте, и запах моей крови должен был приносить ей боль намного большую, чем в другие дни. Пока она держала себя в руках и я доверяла ей, но чтобы не провоцировать, не стала класть голову на ее руки, как привыкла. Мои инстинкты не подводили меня, как и опыт близкого общения с ними. Я всегда знала, когда следует держать дистанцию. И я знала, что за это молчаливое поведение, без злости с моей стороны, она мне благодарна.