Взметнувшийся ветер закружил вокруг наших ног снег, и я задрожала. Не от холода, но Калеб же принял сей жест неверно.

   - Беги в дом. Не хочу, чтобы моя девушка ходила с красным носом.

   Он настырно затолкал меня в дом, несмотря на мои попытки еще его поцеловать. Смиренно вздохнув, я позволила ему закрыть дверь с другой стороны, и не стала смотреть на улицу, зная, что его уже там нет.

   Оставалось меньше недели до его отъезда, а мы все никак не могли побыть лишь вдвоем, хотя за сегодняшний вечер стоит пенять на саму себя. Нужно было выбирать НХЛ или Калеб. Так как выбирать я не хотела, пришлось довольствоваться сразу же всем, но в маленьких порциях.

   В гостиной начиналась очередная шахматная баталия. Самюэль сидела за какими-то бумагами, и я не осталась с ними. Нужно продумать, как провести оставшиеся дни с Калебом.

   Вторник. Пойдем гулять.

   Среда. Побудем с ним в мастерской.

   Четверг. В этот день мы не могли увидеться наедине, так как все мы будем заняты подготовкой к моему дню рождения.

   В пятницу сам день рождения.

   В субботу мы собирались сходить с компанией в кино.

   Половина воскресенья уйдет на церковь, подготовку к собранию маминого комитета у нас дома, значит только вечер в нашем распоряжении. И, наверное, уже в понедельник, Калеба не будет.

   Вот и распланировала. Только себя расстроила, поняв, как мало времени остается. Мне все казалось, он уезжает не на неделю, а на целый год. Ну как прожить семь дней без него, если, как только он ушел, вокруг тут же образовалась пустота?

   Дни пролетали так незаметно, и мне стало одиноко и грустно в четверг вечером, а я должна была радоваться - завтра мой день рождения. Придут друзья, мы весело проведем время вместе. Радоваться же не хотелось. С какой тоской и тревогой я думала об отъезде Калеба. Я чувствовала себя обманутой, не смотря на то, что тревожиться, не было повода. И все же знакомый, тоненький голосок нашептывал противные слова: он уезжает от тебя... и больше не вернется... он убегает...

   Терзая себя тревожными мыслями, я почти весь вечер избегала Калеба. Если он и заметил мое поведение, то не подал виду. Он помогал украшать гостиную, и делал все то, что говорила Самюель. Меня к работе даже не подпускали, так я вполне могла объяснить потом Калебу свое поведение и отстраненность. Мол, не хотела мешаться под ногами. Враки! И Калеб все поймет, он намного лучше разбирается во мне, чем я в нем. Должно же быть этому объяснение?!

   Устроившись возле камина, я читала "Сон в летнюю ночь" Шекспира, но за последние полчаса ни одного слова не проникло в мое сознание. Зависнув на 14 странице, я даже и не заметила, как за мной кто-то наблюдает.

   - Как интересно - Шекспир.

   Рядом приземлился Калеб, и, к моему огорчению, поцелуя не последовало.

   Он был сердит. Глаза его потемнели. Ни следа тех серебристых искорок, что я видела еще неделю назад. Сегодня ночью все они идут на охоту, потому что в доме завтра соберется множество людей - нужно подстраховаться.

   Я понимала, причина его злости была не в голоде. Калеб догадался, что я избегала его. Если я себя считала неуверенной в себе, то Калеба можно было назвать королем неуверенности. Мы двое одинаково сомневались, нужны ли своим избранникам. В который раз, в сердцах проклиная себя за глупость, я виновато придвинулась ближе к нему.

   - Ты злишься?

   - А должен?

   - Должен. Поверь, я тебе доверяю, все дело во мне. Я как всегда не уверена в себе.

   Калеб не сократил расстояние между нами, и все же костяшки его пальцев на миг притронулись к моей щеке, нагретой жаром от камина. Рука скрылась так же быстро, как и появилась - в доме сегодня слишком много посторонних. Так много маминых подруг по комитету изъявили желание помочь, что Терцо и я терялись в догадках, чем мама их подкупила. Дядя Прат, как всегда вспомнил бы о клубе травоманов, и его шуточки были бы плоскими. Мы же раньше и не предполагали, что Самюель, так любившей шумные компании и вечеринки, вдруг может понравиться в такой глуши, как наш новый городок.

   - Ты мне доверяешь?!

   Глаза Калеба блеснули холодно и насмешливо. Я отшатнулась от него, ставшего вдруг каким-то чужим.

   - Я бы не хотел, чтобы ты мне слишком уж доверяла. Ты плохо меня знаешь. Что, если я - зло?

   - Нет, ты не таков, каким хочешь казаться!

   - Возможно, я не хотел и все же делал... некоторые вещи, на которые ты закрываешь глаза. Ты действительно хочешь стать такой, как я, только для того, чтобы мы были вместе?

   - Ты и сам знаешь, что хочу.

   Когда Калеб заговорил о нас, назад вернулся мой любимый. Его глаза потеплели, и он смотрел на меня с легкой, игривой улыбкой. Хотя тем же взглядом он мог смотреть и на мягкого, пушистого, глупого котенка.

   - Знаю ли?

   Мне с трудом удалось проглотить комок в горле, прежде чем заговорит вновь.

   - Почему вдруг такой разговор?

   - Скажи честно, по какой причине раньше ты хотела стать вампиром?

   Его взгляд гипнотизировал и не давал мне отвернуться или соврать. Почему-то когда Калеб смотрел на меня именно так, я не могла от него скрыть то, что он хочет знать. Он имел слишком много власти надо мной. Сердце мое гулко забилось под давлением такого тяжелого взгляда. Даже когда он бывал зол, я не могла не желать его. Все во мне стремилось быть ближе к нему.

   - Месть, - тихо выдавила я.

   Калеб с легким вздохом откинулся на спину.

   - Я так и думал.

   - Только не теперь. Месть отошла для меня на задний план.

   - Я знаю.

   Снова тишина. Мне хотелось прилечь возле него, но присутствие стольких мам моих подруг, делало это невозможным.

   - Тогда почему тебя это волнует?

   - Не волнует, а задевает, - негромким, ровным голосом поправил Калеб. - Ты забываешь, что даже рядом с тобой, я остаюсь эгоистом. Не хочу тебя завтра делить ни с кем. Мне так хочется выкрасть тебя и провести все дни до моего отъезда только вдвоем. Никаких вампиров и людей, лишь ты и я. И так же с твоим превращением - хочу быть единственной причиной. Мне все время приходится напоминать себе, что до меня, у тебя была своя жизнь.

   Ну, вот как его можно не любить, после таких слов? Знать, что я так отчаянно ему нужна, и он готов признаваться в своем эгоизме. Я еще не была готова рассказать, как не хочу, чтобы он уезжал. Мне не хотелось мучить его еще больше, зная, как там он будет переживать и тосковать. Я смогу хотя бы на ночь забыть о том, что его нет рядом, Калеб же будет, несомненно, дико рисовать, забываясь таким образом.

   - Я тоже хочу провести свой день рождения с тобой. На следующий год так и сделаем.

   - Ая-я-яй, забываешь об уговоре. Никаких разговоров о будущем.

   Калеб взметнулся на ноги, и глаза его весело искрились, ни следа того угрюмого Калеба, что недавно сидел около меня. Ему даже не надо было оглядываться, есть ли кто-нибудь в комнате, прежде чем поцеловать меня. Думаю, он прекрасно удерживал в своем сознании передвижения всех людей в доме.

   И слишком быстро исчез, чтобы я могла насладиться холодностью его губ и рук на моем лице.

   С тяжелым вздохом я решительно принялась за Шекспира. Было кощунством, пренебрегать гением, ради возможности лишний раз пострадать. Книга с легкостью поглотила меня, и я поняла, как поздно, только когда увидела в гостиной Самюель и Терцо в спортивных костюмах.

   - Уже поздно, ложись спать.

   Самюель привычно поцеловала меня в лоб. И я поспешила скрыться в своей комнате. Мне не нравилось видеть, как они уходят на охоту. Разумом я понимала, что случиться ничего не может, и все же, легкая тревога оставалась.

   Упав на свою постель с клетчатым пледом, я, наконец, решилась в третий раз за время приезда в Англию написать Доминик.

   Без частых упоминаний о Калебе, письмо оказалось скудным. Так как если подумать, все свое свободное время я проводила с ним. Приписав несколько строчек о Лутоне, я довольная решила лечь спать. Завтра еще ждала школа, и, не смотря на мой день рождения, некоторые учителя вряд ли простят мне, если я засну на уроках.