Мы ринулись в погоню за исчезнувшей рыбой, развив максимальную скорость, на которую были способны. Мероу мы настигли, когда он остановился и, подобно страусу, спрятал голову в каменную нишу, оставив все остальное открытым для обозрения!

Тех, кого мероу принимает за врагов, он пытается устрашить своими размерами. Если демонстрация спокойной мощи не вразумляет противника, он прибегает к другим приемам, весь арсенал которых выложил сейчас перед нами. Он задрожал всем телом, будто его охватила лихорадка; движения, походившие на колыхание студня, завершились жестокой судорогой, сопровождавшейся гулким „бум!“ — настоящим подводным взрывом, который выполнялся резким ослаблением челюстной мускулатуры.

„Бум!“ — рявкнул мероу. Эта вспышка гнева означала одно: он желает, чтобы мы убирались отсюда. Весьма естественно. Однако я склонен полагать, что, будь у нас больше времени для знакомства, мы смогли бы уверить мероу в миролюбивых намерениях и установить более или менее приятельские отношения с этой огромной рассвирепевшей рыбой. Только человек способен длительно ненавидеть другое существо. Если нам удавалось приучить животное, не испытывающее голода и страданий, к нашему виду настолько, что оно могло подавить рефлексы страха и защиты, то оно охотно вступало с нами в дальнейший контакт. В этот день мы не встретили больше ни одного мероу. Монобаллоны быстро истощались, и мы направились к самолету. Подводная прогулка кончилась. Следовало возвращаться на „Калипсо“, которая завтра утром снимется с якоря и направится в порт Белиз для съемок фильма о рыбном базаре.»

Порт Белиз, столица государства того же названия (до 1964 г. Британский Гондурас), насчитывает вместе с пригородами несколько меньше 50 тысяч жителей. Он стоит на территории, где растут мангры, и, можно сказать, отвоеван у моря.

«Калипсо» бросила якорь в прибрежной области. Чтобы попасть на рыбный рынок своевременно, мы с Филиппом решили переправиться туда на гидросамолете.

Приступая к изучению нового района в океане, я всегда стараюсь посетить местный рыбный рынок. Рыбаков интересуют не научные сведения в области ихтиологии и экологии, а лишь виды, имеющие коммерческую ценность, и часто доступные при самом примитивном способе лова. Это не мешает им иметь детальную информацию о животном мире в районе своего промысла. Внимательное изучение их улова позволяет сделать правильные выводы о характере местной фации.

Рыбы-солдаты, широко распространенные на карибских рифах, питаются самой разнообразной добычей; при малейшей тревоге они прячутся среди кораллов.

Эти горгонарии на скалах живо напоминают китайскую живопись классического периода.

Действительность прозаична. Этот полосатый мероу пригласил трех губанчиков для очистки щек и глаз от паразитов. На рифах существует своя санитарная служба.

Едва ступив на пристань, я почувствовал резкий запах рыбы. Перед нашими глазами возникла колоритная картина, типичная для всех рыбных базаров земного шара. Продавцы голосили, расхваливая товар. У покупателей был такой вид, будто они высосали лимон. Вопли людей, яркие, пестрые одежды, сверкающая чешуя окровавленной рыбы — все это вызывало головокружение…

Полосатые мероу уже появились на прилавках. Красивые серо-коричневые экземпляры достигали полутора метров в длину; солнце рисовало на них невиданные золотые узоры.

— Добрый день, — обратился я к одному из продавцов, выставившему для продажи несколько мероу. Я вижу, у вас великолепный улов.

— Неплохой, — подтвердил он. — Дело началось.

— Вы торгуете круглый год?

— Увы, нет. Только во время сезона, в декабре — январе.

— Сколько же длится сезон лова?

— Э-э… Не больше недели.

Неделя — это вроде немного. Но за семь дней рыбаки загарпунят, прикончат и отправят на рынок Белиза тысячи мероу — как говорят французы, столько, сколько рук вырастает у человека, когда он набрасывается на естественные богатства…

Когда мы шагали по набережной, вдоль которой раскинулись рыбные ряды базара, я бросил взгляд на воду. Она кишела большими серыми рыбами-кошками. Эти представители сомовых рыб с впечатляющими усами патрулировали у самой поверхности воды. Им доставались отбросы рынка. Все, что швырялось в воду, жадно оспаривали стремительные чайки, но если отбросы достигали воды, то не пропадало ничего. Все мгновенно включалось во вторичный цикл обращения. Вот это — аппетит! Все, вплоть до мельчайших кусочков, подхватывали рыбы-кошки и включали в круговорот веществ местной экосистемы.

В свайном рыбачьем поселке люди работают с восхода солнца до наступления темноты.

Рыбаки прокалывают пузыри у пойманных мероу, чтобы сохранить их живыми до дня рыночной продажи.

Этот каменный окунь, входящий в обширную одноименную зоологическую группу, попался на ту же удочку, что и его кузен, полосатый мероу.

Сезон ловли мероу только начался. Но должен признаться, что я был поражен количеством уже выловленной рыбы. Сколько же ее уничтожал каждый год человек? Соотносилась ли высокая цифра улова с возможностью поддержания численности вида на среднем уровне? Простые люди Белиза не задумывались об этом. Но они сообщили мне, что один очень знающий человек может высказать авторитетное мнение как об этом, так и по всяким другим вопросам, относящимся к мероу. Его зовут Ян Робертсон. Он возглавляет Государственное рыболовное ведомство. Не потребовалось много времени, чтобы отыскать его и убедить встретиться с нами. Мы условились на вторую половину дня на «Калипсо», которая должна была подойти к причалу.

— Действительно, — подтвердил Ян Робертсон, когда мы расположились в кают-компании, — мероу составляют важный естественный источник дохода для Белиза. Наши рыбаки обязаны своим существованием в последнее столетие прежде всего именно этой рыбе. Но с каждым годом ловцы мероу становятся все более притязательными и число их растет. Их технические средства совершенствуются. Признаюсь, такая тенденция беспокоит меня.

— Как все происходит? — спросил я.

— Чудесное, в подлинном смысле, место лова расположено в 32 милях южнее порта Белиз, в пункте, называемом Ки-Глори, или Пойнт-Эмили.

— Мы побывали там, — сказал я. — Действительно, рыбаков там скопилось немало.

— Они поставили хижины на свайных опорах в местах, где рифы выступают из воды, — продолжал Робертсон. — Оттуда они выходят в лодках и ловят мероу в узком извилистом фарватере среди опасных коралловых рифов. Рыба, у которой протыкается плавательный пузырь, хранится в круглых живорыбных садках диаметром 5–8 м в ожидании дня, когда она поступит в продажу.

— Но почему лов связан с определенным временем и местом? — спросил я. — Разве обычно мероу не распределены равномерно по всей рифовой области?

Мероу скучиваются здесь только для метания икры. Доказательством служит множество самок, набитых икрой, созревшей для откладывания. Все остальное время года самки мероу, вылавливаемые рыбаками в различных местах, не имеют икры.

— Но почему это происходит в Пойнт-Эмили? Обнаружены ли какие-нибудь экологические факторы, благоприятствующие скоплению мероу именно в этом месте? Что-то вроде особенностей рельефа, флоры, фауны?

— На современном уровне наших знаний, — ответил Ян Робертсон, — нельзя выдвинуть ни одной стоящей гипотезы на этот счет.