В 9 часов вечера тронулись первые лангусты. Дежуривший внизу Мишель Делуар дал знать нам об этом, дважды энергично дернув линь. Мы тотчас прыгнули в воду, чтобы присоединиться к нему. Никаких сомнений: великое перемещение началось. Пять лангустов двигались гуськом, напоминая огромную гусеницу. Их конечности ритмично поднимались и опускались, но неуклюжие и тяжеловесные движения придавали процессии некоторую комичность.

Миграционный инстинкт еще не проснулся в животных полностью, и лангусты довольно легко отцеплялись друг от друга при нашем приближении. Но мало-помалу среди них воцарялась дисциплина. Мы следовали за лангустами три часа, и к концу этого времени они сформировали самое регулярное из всех подразделений, встречавшихся нам на придонных пространствах Контуа».

Любое научное наблюдение, любой кадр подводной съемки доставались исследователям с «Калипсо» ценой смертельного риска. К концу этого эпизода экспедиции, в ночь на 13 января, разразился шторм. Альберу Фалько, Бернару Делемоту и их товарищам ничего не оставалось делать, как искать убежище в палатках базового лагеря.

Два дня и две ночи бушевал шторм. Экипажу «Калипсо» пришлось ожидать улучшения погоды. Положение мексиканских рыбаков было тяжелым: их лодчонки, слишком легкие и хрупкие, не выдерживали натиска агрессивной стихии.

Невзирая на шторм, свирепствующий на поверхности, аквалангисты с «Калипсо» каждую ночь опускались на песчаное дно, обследовали возможные маршруты следования лангустов и обнаруживали все большее и большее число их.

Даже днем лангусты рисковали покидать свои убежища, уходя все дальше. Когда аквалангисты задирали их, лангусты обнаруживали большую «храбрость» — отгоняли «агрессора», сильно взмахивая антеннами, которыми они пользовались, как бичами.

Лангусты двинулись, образовав цепочку, навстречу судьбе. Железная дисциплина царит в их рядах. Если какой-нибудь из них попытается нарушить походный порядок, то идущий сзади немедленно заставит его вернуться в строй.

На третий день дождь наконец перестал молотить по парусине палаток. Ветер, однако, продолжал завывать, и огромные волны вздымались на море. Что из того? Экспедиция нетерпеливо ждала, когда можно будет пуститься по следам ушедших лангустов. Два зодиака были полностью загружены и вышли в море.

«Вода походила на настоящий шоколад, — рассказывал Бернар Делемот. — Волны были коричневыми — столько взвешенных частичек песка и водорослей содержала вода.

Мы повстречали нескольких рыбаков, находившихся в состоянии понятного нам бешенства: их сети были разорваны — работу крабов завершил шторм. Один, однако поймал 25 лангустов, другой — около трех десятков.

Мы ушли под воду. Видимость была отвратительная. Могли бы вы представить себя в чашке утреннего какао? Но, несмотря на мириады частиц известняка и коричневых водорослей, крутившихся в лучах прожекторов, нам удалось быстро засечь большую группу лангустов под навесом скалы. Час миграции для них еще не наступил.

Их было там много десятков: перепутавшиеся тела с вибрирующими усами, великолепные членистоногие с металлическим отблеском — на коричневом морском дне…

Некоторые покидали убежище и отваживались выходить довольно далеко на открытый участок дна. Это доказывало их решимость начать миграцию. Обычно лангусты не рисковали отлучаться из нор. На близком расстоянии они производили внушительное впечатление, когда, словно бичами, стегали по воде длинными усами-антеннами, но в действительности вдали от своих убежищ, были беззащитны.

Доказательство этому было представлено почти немедленно, с появлением нескольких спинорогов — испуганные лангусты почти все рассеялись. Но некоторых рыбы успели окружить кольцом и, вырвав глаза, тут же стали пожирать заживо, без суда и следствия. Из-за спинорогов или по другой какой-то причине, но в это утро лангусты не сформировали походной колонны. Мы вернемся сюда ночью с шефом. Может быть, к тому времени они окажутся более непоседливыми».

Во второй половине дня 16 января, воспользовавшись относительным затишьем, я решил оставить «Калипсо» и присоединиться к команде на Контуа.

На протяжении всего длинного пути, который я проделал в зодиаке вместе с Иваном Джаколетто, мы встретили множество рыбаков в баркасах; они спешили на «жатву урожая» лангустов. (Впрочем, вместо «жатва» правильнее было бы употребить другое слово, ибо под «жатвой» подразумевают сбор того, что посеяно. Что касается моря, то там сегодня совершается не просто сбор, формы которого складывались веками и не нарушали экологического равновесия, а изъятие морских богатств на индустриальной основе).

Шторм утих, ветер спал, и стало холодно. В субтропиках это было странным. Мы развели костер на берегу не хуже, чем во времена наших северных экспедиций, например за морскими бобрами (каланами).

— Миграция лангустов началась, чуть только грянул этот северный ветер, — сказал я доктору Херрекинду, когда мы грелись с ним у костра, — но не достигла еще кульминации. По пути я заметил ряд признаков, заставляющих предположить, что эта ночь будет решающей. Прежде всего, вода несколько посветлела, ветер стал восточным; при этом значительно похолодало и течение у мыса Каточе сменилось на противоположное, что может увеличить возбуждение среди ракообразных. Кроме того, я заметил, что рыбаки тщательно проверяют сети и снова устанавливают их — короче, они готовятся к большой операции. Один из них сказал мне даже, что если это не произойдет сегодня ночью, то придется ждать следующего шторма.

— Эти люди, — ответил доктор Херрекинд, — занимаются ловлей лангустов многие годы. У них выработался своеобразный инстинкт предвидения; точнее было бы сказать, что они интуитивно предчувствуют обстановку, основываясь на признаках, ускользающих от нашего внимания, а иногда и на таких, которые, они и сами не осознают. Я убежден в их опытности. Однако у нас перед ними существенное преимущество: лангусты нам нужны не для того, чтобы выжить. Если миграция не начнется этой ночью, мы подождем следующей и следующей за ней…

— Я все же намереваюсь организовать непрерывное наблюдение под водой, — сказал я.

— Это стоит сделать, — согласился мой собеседник.

Ночной воздух свеж. Вахтенный патруль направляется к пункту наблюдения за ракообразными. Зодиак разрезает невысокие волны, качается на крупной зыби. Интересно, ощущают ли лангусты там, на глубине нескольких метров, изменение ветра и понижение температуры?

Мы погружаемся отвесно вниз среди фантасмагории электрического света и причудливых теней. Едва достигнув дна, мы замечаем чрезвычайное скопление лангустов. В радиусе трех метров их сотни и, по-видимому, тысячи их находятся рядом, в окружающем мраке.

Они еще не выступили в поход, хотя из общей массы начали выделяться группы из двух-трех сцепившихся лангустов. Они уже утратили всякую осторожность и выходят далеко из убежищ, которые к тому же не могут вместить всех прибывших. Повсюду видны эти ракообразные, вылезшие на открытые места. Когда мы подступали поближе, чтобы рассмотреть их, они сплачивали ряды и судорожно взмахивали антеннами.

Внезапно, как бы подчиняясь некоторому мистическому сигналу, из общего скопища выделились три лангуста и в несколько секунд вытянулись в линию. Первый солист этого трио — лидер, — казалось, точно знал, что надлежит делать. Без спешки, взяв хороший темп, он двинулся в направлении, куда повелевал ему внутренний голос. Второй лангуст подклеился к нему усами и пошел следом. Третий подстроился ко второму, копируя его. Они шли точно в фазе, будто их движения синхронизировались единым механизмом.