Оператор Саша в полном восторге выполз из-под стола, где последние минуты скрывался со своим цифровым сокровищем, и начал снимать в открытую. Тут же в него вцепились две малолетние вампирессы и повалили, сильно ударив головой об пол. Хрупкий Саша немедленно потерял сознание, а Жаннет, кошкой перепрыгнувшая через стойку уже опустошенного бара, подхватила камеру, как знамя из рук комиссара, и продолжила снимать самостоятельно. Из каких-то закоулков появлялись еще готические подростки и присоединялись к пышащему безумием бою.

Десятки готов, как мухи, облепляющие сладкие и не очень места, облепили Саныча, Пузца и Автогеныча, которые сопротивлялись из последних сил. На Автогеныче повис паренек лет восемнадцати, жадно впившийся зубами в руку бандита. С другой стороны члена «Веселой бригады» атаковали три подружки, визжащие и пинающие его сапогами на высоченной подошве. Все кругом гремело и грохотало, яростные визги молодежи заглушали фонограмму, звон стекла — голос певицы. Одна из бутылок, которые уже стремительно заканчивались, попала прямо в светильник над баром, тут же замигавший, как стробоскоп, дьявольскими вспышками освещая поле битвы. Все это месиво поистине походило на гигантскую адскую кофемолку!

Саныч, очнувшись, с удивлением обнаружил, что целуется с одной из юных вампирш, придавленный к полу телами ее растерзанных подружек. Пузцо обменивался ударами с карликовым Мэрлином Мэнсоном, а Автогеныч, только что боровшийся с повисшим на его руке молодцом, уже лежал без сознания на куче поверженных противников.

Песня снова закончилась.

— Снято! — прокричал Пастух, — Всем спасибо! Парни, валим!

Легкими движениями Пастух взвалил себе на плечи Жаннет и Алису и быстро помчался к выходу. За ними, опираясь на плечо Саныча, хромал молоденький оператор. С другой стороны в Саныча вцепилась влюбившаяся в него две минуты назад прекрасная молоденькая девушка с синими длинными волосами и ярким макияжем. Пузцо нес на своих плечах бессознательного Автогеныча. Замыкал это шествие растерзанный вновь, но ни разу еще не побежденный «надежды маленький оркестрик». Потрепанные, но не сдавшиеся готы свистели и улюлюкали им вслед, но вдогонку за непрошеными гостями не спешили. Через десять секунд в клубе снова зазвучали «HIM» и «Lacrimoza». Побитую команду на входе поджидал пришедший в себя Громила с бейсбольной битой в руке. Увидев их состояние, он не смог сдержать сарказма.

— Ха, цирк уродов возвращается с гастролей?! Восставшие из зада-2!

Но все-таки опасливо освободил им проход, помня о тяжелом кулаке Пузца. Хотя это не спасло его. Проходящий мимо Пузцо свободной рукой, на всякий случай, снова вырубил Громилу.

— Это тебе за цирк. Слушай джаз, Громила!

Выйдя на улицу, оркестрик уныло засеменил в сторону метро, но Пастух смилостивился над ними:

— Эй, парни, вот бабки — берите тачки! Вы же теперь богатые джазмены, ну! К тому же — реальные бойцы, два боя за день! А ты, Кащей, оставайся, со мной поедешь.

Алису и Жаннет Костя заботливо поместил в ЗИМ, а сам пошел прощаться с Сашей, глаза которого горели азартом, безумием и вдохновением.

— Ну, команданте, ты даешь! Костя, спасибо тебе! Это было круто. Я тебе за ночь такой клип смонтирую — все от зависти лопнут! Материал просто ломовой. Неужели все живы? Я как будто в «Рассвете мертвецов» побывал. Ромеро отдыхает!

— А ты что же, Ромеро знаешь?

— Да кто ж его не знает.

— Ну, так я его скоро увижу, привет передам.

— Класс! Слушай, Костя, ты теперь, если чего надо снимать, зови!

— Позову. Ну, давай, Тарантила, жду тебя завтра с клипом. Аривидерчи!

Саша сел в свою «японку» и умчался монтировать клип, а Пастух в задумчивости стоял у своей машины. Забавно, что таких абсолютно разных людей в этот момент беспокоила одна мысль: «Крутой мужик! Ромеро знает! Откуда? Никогда бы не подумал». Из раздумий Костю вывел выскочивший из клуба, как черт из табакерки, смешной гот с искусственной проседью в волосах, затянутый в черную кожу. С фингалом под глазом, но очень веселый, он подбежал к Кащею.

— Эй, дружище, ты куда? Пойдем пивка раздавим за славный вечерок.

Пастух напрягся:

— Это еще кто?

Кащей виновато развел костлявыми руками:

— Это Снейк, я с ним в группе играл.

Прыгающий вокруг Пастуха Снейк не скрывал своего восторга:

— Блин, ну вы крутые парни. Все наши просто в полном афуе.

Пастуха посетила неприятная догадка:

— Так. Не понял. Вы что, знали, что ли, что мы придем? Кащей, что за подстава?

Снейк виновато посмотрел на друга:

— Кащей сказал — готовьтесь, уж не знаю, что будет сегодня вечером, но точно будет весело. И он был прав.

Кащей, пытаясь оправдаться, затряс перед главарем длинными руками:

— Костя, я ж для всех старался, для Алисы! Ты этих готов не знаешь, если б я не подстраховался, отсюда никто живым бы не вышел, это вам не попсу на море полоскать или бандосов щелкать. Страшнее гота зверя нет!

— Ладно, прощаю. А я-то думаю — чего в меня всего одна бутылка прилетела. Иди, Кащей, бухай со своими. Ты тот еще фрукт.

— Приходите еще! — обрадовался позитивный Снейк.

Автогеныч, с трудом недавно пришедший в себя и внимательно слушавший разговор, решил поставить в нем точку:

— Это вряд ли. Слушай джаз, зомби!

Пастух и братва расселись по ЗИМам, Алиса и Жаннет, опьяненные шоком и усталостью, мирно спали, Дуська тыкалась пятачком в лобовое стекло — все были довольны. По дороге домой Пастух тихо посмеивался и бормотал под нос:

— Ну Кащей и жук… Взять его, что ли, в бригаду? Надо подумать…

ГЛАВА 26

Вечер трудного дня, или Как отдохнуть после съемок клипа

Вечером на кухне у Дулиных традиционно собралась вся новоиспеченная дружная семья: Дулины, банда и оркестр. Все умылись и переоделись, залепив боевые раны пластырями и намотав на израненные конечности бинты. Оркестранты поскрипывали костями и стонали, вновь заливая в себя алкоголь, дабы хоть на какое-то время забыть о боли и недавних происшествиях. Один трубач так славно отклубился с готами, что пришлось его замотать бинтом практически с ног до головы. Он отчаянно посматривал на товарищей и еле-еле шевелил челюстью, жалуясь самому же себе на жизнь. Под обоими его глазами округлялись синющие фингалы, которые делали трубача похожим на сову из детского мультика. Рядом сидел его верный товарищ по оркестру, по бою и по жизни, тоже достаточно настрадавшийся в ночном клубе, но все же меньше, чем его друг. Он заботливо вливал в рот забинтованного музыканта виски и с силой запихивал туда колесики лимона, несмотря на все протесты.

За окном уже стемнело, и в кухню заглядывала любопытная луна, светившая едва ли не сильнее, чем кухонные лампы. В гости к бандитам приехал их новый друг — Марат со своей бригадой. Руки Марата тоже были изранены в боях, но о них он предпочел умолчать. Его бледно-розовая рубашка приятно оттеняла загорелую кожу, а царапины от бритвы на подбородке указывали на то, что Марат торопился.

Все оживленно обсуждали съемки клипа: оркестранты хвастались, Алиса хохотала, Жаннет крутила пальцем у виска, Саныч целовался с обретенной в «Черной луне» малолетней готкой. И только Пастух вновь загрустил, восстановив в голове картину дня.

— Фигня какая-то получается, братва, — уныло начал он гнуть свою линию. — Репетировать нам теперь негде, с «Клип-ТВ» тоже как-то не очень вышло… Хорошо хоть, что сам клип сняли. Только где его крутить?

— Да все нормально, — успокоила его подвыпившая Жаннет, — звонил мне уже Игорь, спрашивал, когда клип принесем. Подруги, говорит, у тебя, Жанна, уж больно горячие! Телефончик спрашивал.

Жаннет залилась звонким хохотом, но Пастуха не цепляли позитивные волны.

— Понятно, — пробубнил он, выпив рюмку водки. — Московская тусовка — чем хуже, тем лучше. Ну а репетировать нам где теперь?