— Будешь стрелять в соотечественников? — Узкие глаза Вонга таили хитринку.

— Какие они, к шайтану, соотечественники. Мои корни в Центральной Азии. И не в этом мире. Если ты про ислам, то везде и всегда мусульмане истребляли братьев-мусульман. Как и христиане. — Мохаммед разглядывал небольшую крепость, построенную еще Хайр-ад-Дином Барбароссой. — Олег спалил целую казачью сотню. Не торопись, пойдем в Азию, постреляем и в твоих соплеменников.

Вонг Лу помог Родригесу надеть бронескаф. Они стояли на баке «Энолы», бросившей якорь в полукилометре от побережья. Рядом изготовились «Миссури» и «Ван Нааген». Мористее замерли сорок нидерландских, испанских, португальских, английских и французских кораблей с десантом на борту, еще десяток — с пустыми трюмами, рассчитанными на перевозку рабов. Большинство государств, приславших свои суда в составе объединенного флота, еще год-два назад были непримиримыми врагами. Капитаны недоверчиво приглядывали за новыми сомнительными союзниками.

Для французской дипломатии успех совместного похода имел огромное значение. Провозгласив своей целью борьбу с пиратством в Средиземном море и освобождение рабов из Европы, миссионеры рассчитывали на укрепление наметившегося союза западноевропейских держав. Ост-Индская компания Провинций, территориально наименее подверженная нападениям пиратов варварского берега, рассчитывала в лучших традициях поживиться живым товаром. Наконец, не развязывая полномасштабной войны с Османской империей, решили устроить султану небольшой Перл-Харбор. Джонс, анализируя реакцию султана на пощечину, полагал, что имперская власть в Алжире настолько ослабела, что назначаемый из столицы паша (губернатор) является лишь номинальным правителем. В действительности в провинции все решает янычарская знать. Следовательно, и ответа нужно ждать от янычар, а не султана.

На протяжении полугода «Миссури» выполнял санитарную роль по зачистке берберских пиратов, с перерывом на мятеж. Утопив или отконвоировав к берегам Европы четыре десятка судов, команда корабля несколько затруднила разбойный промысел, но не более того. В каждом из облюбованных каперами портов базировались многие десятки хорошо вооруженных трехмачтовых кораблей с арабскими, берберскими и турецкими головорезами в экипаже. Кроме специализированных бортов, у пиратов скопилось большое количество парусников европейской постройки, а в недалекие рейсы до сих пор ходили на галерах, используя их подвижность при слабом ветре.

Проблема патрулирования заключалась в том, что исламские грабители не ходили под «Веселым Роджером» или аналогичным флагом. Чаще они маскировались под торговые суда. Поэтому, спустив паруса перед грозным «Миссури», демонстрировали документы о принадлежности судна к торговой компании, а вооруженные до зубов матросы с криминальной внешностью были скорее правилом, чем исключением в те неспокойные времена.

Обычно, собрав экипаж на баке под дулом пулемета, моряки с парохода обыскивали трюм. Если там находились только что захваченные в рабство люди с европейского корабля, безо всяких разговоров пулемет давал длинную очередь, потом добивали раненых и сбрасывали тела за борт. Когда пираты, всегда имевшие численное превосходство, пытались оказать сопротивление на палубе, стало очевидным неудобство карабинов: требовалось автоматическое оружие или хотя бы револьверы. Поэтому флот постепенно перевооружали на пистолеты-пулеметы.

Благодаря участию кадетов в рейдах «Миссури» все обучающиеся военно-морскому делу в Париже хотя бы раз побывали в реальной схватке с пиратами. Для изучения предмета, в котором награда за неуспеваемость — смерть, такая практика более чем полезна.

Два десятка новичков стояли на палубах пароходов и в этот раз, сжимая пистолеты-пулеметы M2 в побелевших от волнения пальцах.

— Время прошло, — констатировал Родригес. Час назад доброволец с ультиматумом для паши — отпустить рабов и выдать пиратских капитанов — отправился в город.

— Вон ответ на ультиматум. — Вонг первым заметил движение меж зубцов башенки форта. Включив увеличение, рассмотрели улыбающиеся усатые лица и голову парламентера, насаженную на саблю. На Земле-2 еще оставались личности, не знавшие, что посланников Республики убивать нельзя. Придется продолжить разъяснительную работу.

— Десанту довожу до сведения — янычар пленными не брать. Их не возьмут даже наши голландские друзья — для рабов янычары слишком беспокойные, — решил Родригес. Ему никто не возражал.

Орудийные стволы приняли первые снаряды с шимозой. Ее не использовали с Роттердамского сражения, опасаясь нестабильности. После нескольких залпов Родригес, командующий операцией, дал команду к началу десантирования. Транспортные корабли спускали шлюпки, с некоторых — более крупные лодки, предназначенные для переброски на берег артиллерии.

— Тебе правая, мне левая, о'кей? — Две бронированные перчатки столкнулись в пожелании удачи, и две серебристо-черные фигуры перепорхнули на верхушки башен.

Мохаммед выбрал ту, где в безмолвном крике застыла отрубленная голова. Понятно, что не те ребята в чалмах и шароварах принимали решение об убийстве, но с кого-то нужно начинать, верно? Оставив тяжелый бластер в походном состоянии, он перевел регулятор ручного на минимум и начал методический расстрел всех, находившихся на верхней площадке. Через шестнадцать секунд на всем пространстве валялись только кровавые и обгоревшие фрагменты тел. Мохаммед был аккуратен и не подпалил порох ни в одном из бочонков. Вонг так не смог, над соседней башней поднялось облачко взрыва, бронескаф выбросило наружу, гравитон погасил инерцию и вернул десантника на башню.

Мохаммед критически покачал головой, вынул цапфы орудийных стволов из станков и сбросил пушки вниз. Если кто-то проберется на башню за спиной, стрелять не из чего.

Чья-то обмотанная голова появилась из люка и тут же отделилась от тела, отлетев в сторону обугленной головешкой. На следующем ярусе тоже сидели военные. Предупрежденные странной смертью товарища, они были наготове и спустили курки. Мохаммед ответил из бластера и прошил башню до низа, аналогичным образом поприветствовав всех на своем пути. Через минуту с противоположной стороны вышел Вонг, он тоже закончил зачистку. Пушечные стволы живописно устилали пространство у подножия башен.

Пароходы, дружно дымя трубами, двинулись в порт.

— Адмирал, как отличать, кто пират, а кто честный торговец?

— Бартоломео, они все стоят в пиратском порту.

— Значит, все они — бандиты! — догадался Мошаду.

— Верно мыслишь. Начинай.

По масштабам побоище уступало тому, что «Ван Нааген» устроил на Темзе, но все равно радовало глаз. Под частым огнем девяти стволов парусные суденышки превращались в факелы. С запозданием заметили, как огненный шквал объял галеру. На ней наверняка, как и в трюмах некоторых кораблей, есть невольники. С них начался отсчет сопутствующих потерь мирного населения.

Прорезался Родригес:

— С флотом разобрались? Сейчас начнем ломать стену, подсобите огнем.

— Давай я вернусь на башню и жахну бластером. Из пушек они еще настреляются. Скажи своим отвернуться.

Не жалея заряда малоприменимого здесь оружия, Мохаммед перевел регулятор на максимум, и тяжелый десантный агрегат трижды выплюнул пучки антипротонов. Три соседних участка стены частью испарились, частью растеклись весенними лужами. По камням пробежали многочисленные трещины, стена рухнула на большом протяжении, взрывной волной ударило по ближайшим зданиям.

— Стой! Больше так не делай! Половина армии повалилась с ног.

— Поднимай своих девочек, Диего, и пошли брать город.

— Только без тебя. Бери Вонга и блокируйте южную стену, если кто-то попытается выбраться из города.

Родригес с авангардом пересек через проломы линию укреплений и занял оборону. Перетащили орудия, отбили жидкую контратаку. Разномастное воинство текло из шлюпок на берег, сорганизовывалось в отряды и двигалось вперед. Маршал начал осторожное движение вглубь, прочесывая квартал за кварталом и подавляя очаговое сопротивление.