«Время идет, – подумал он. – Давно ушло».

Маклин заставил себя встать. Заставил перейти спальню (стены ее были украшены фотографиями летящих «Фантомов F-4» и «Громовержцев F-105») и войти в маленькую ванную, включить свет, открыть кран. В раковину потекла ржавая вода. Он плеснул себе в лицо, вытерся полотенцем и уставился мутными глазами на незнакомца в зеркале.

Высокий, шесть футов два дюйма. Пять-шесть лет назад его тело было поджарым и крепким, ребра покрыты мышцами, плечи сильные и прямые, грудь выпуклая, как броня на танке «Абрамс M-1». Теперь полковник обрюзг, брюшко мешало делать пятьдесят приседаний каждое утро – точнее, когда для этого находилось время. Он обнаружил, что сутулится, как будто на плечи ему давила невидимая тяжесть, волосы на груди поседели. Бицепсы, когда-то твердые как камень, одрябли. Однажды он захватом руки сломал шею ливийскому солдату. Теперь ему казалось, что у него не хватит сил молотком расколоть орех.

Он включил в розетку электробритву и стал водить ею по щетине на подбородке. Темно-каштановые волосы были острижены очень коротко, на висках виднелась седина. Под квадратной плитой лба – холодная голубизна глаз, запавших в глубокие глазницы: кусочки льда в мутной воде. Пока Маклин брился, ему пришло в голову, что лицо стало напоминать любую из сотен боевых карт, над которыми он когда-то просиживал: выступающий утес подбородка вел к извилистому оврагу рта и дальше, к холмам точеных скул, и через крутой перевал носа – опять вниз, к болотам глаз, потом вверх, в темный лес густых бровей. И все мелкие особенности рельефа тоже имелись: например, воронки оспин – следы юношеских угрей, маленькая канавка шрама, пролегшего по левой брови, – след срикошетившей пули, попавшей в него в Анголе. Через лопатку прошел более глубокий и длинный шрам от удара ножом, полученного в Ираке, а на память о вьетконговской пуле осталась сморщенная кожа на правой стороне груди. Маклину было сорок четыре года, но иногда, просыпаясь, он чувствовал себя семидесятилетним – напоминали о себе кости, сломанные в битвах на далеких берегах.

Закончив бриться, он сдвинул в сторону занавеску душа, чтобы пустить воду, но остановился: на полу маленькой душевой кабинки валялись куски потолочной плитки и щебень. Из отверстий, открывшихся в потолке, капала вода. Пока полковник смотрел на протекающий свод, понимая, что опаздывает и принять душ не придется, внезапно, как жидкий чугун в домне, в нем поднялась злоба. Он ударил кулаком по стене раз, другой. После второго удара появилась сетка мелких трещин.

Маклин наклонился над раковиной, пережидая, пока пройдет гнев, как это обычно бывало.

– Успокойся, – сказал он себе. – Дисциплина и контроль. Дисциплина и контроль.

Он повторил это несколько раз, как мантру, сделал долгий глубокий вдох и выпрямился.

«Надо идти, – подумал он. – Меня ждут».

Он провел дезодорантом под мышками и пошел к шкафу в спальне, чтобы достать форму.

Полковник извлек на свет пару выглаженных темно-синих брюк, светло-голубую рубашку и бежевую поплиновую летную куртку с кожаными нашивками на локтях и надписью «Маклин» на нагрудном кармане. Он потянулся к верхней полке, где держал ящичек с пистолетом-пулеметом «ингрем» и обоймы к нему, бережно достал фуражку полковника ВВС, сдунул с козырька воображаемые пылинки и надел. Посмотрелся в большое зеркало на внутренней стороне дверцы шкафа: проверил, надраены ли пуговицы, наглажены ли стрелки брюк, сияют ли ботинки. Расправил воротничок и приготовился идти.

Личный электромобиль полковника был припаркован в стороне от жилья, на уровне командного центра. Маклин запер дверь одним из множества ключей, подвешенных на цепочке к ремню, сел в электрокар и поехал по коридору. Позади, за его комнатами, остались опечатанная металлическая дверь оружейного склада и помещения с аварийным запасом пищи и воды. Дальше, на другом конце коридора, за квартирами технических специалистов и наемных рабочих «Дома Земли», располагались генераторная и пульт управления системой фильтрации воздуха. Маклин проехал мимо двери пункта наблюдения за периметром, где располагались экраны портативных полевых радаров для контроля зоны вокруг «Дома Земли», а также главный экран направленной в небо радарной чаши, установленной на вершине горы Голубой Купол. В пределах пункта наблюдения за периметром находилась также гидравлическая система перекрытия воздухозаборников и освинцованных ворот в случае ядерной атаки. Экраны были под круглосуточным контролем.

Маклин повел электромобиль вверх по наклонному полу к следующему уровню, где находился главный холл. Он проехал мимо открытых дверей спортзала, где занималась секция аэробики. По коридору трусили несколько любителей утренних пробежек. Проезжая мимо, Маклин кивнул им. Отсюда он попал в более широкий коридор, который вел к главной площади «Дома Земли», соединявшей множество вестибюлей, с садом камней в центре. Повсюду располагались различные магазины «Дома Земли» с витринами, сделанные так, чтобы они внешне напоминали магазины провинциального городка. На площади имелись солярий, кинотеатр, где показывали видеофильмы, библиотека, больница, штат которой состоял из доктора и двух медсестер, зал с игровыми автоматами и кафетерий. Возле него Маклин ощутил запах яичницы с беконом и пожалел, что не успел позавтракать. Он не привык опаздывать.

«Дисциплина и контроль», – подумал он. Это были две вещи, которые делали мужчину мужчиной.

Он все еще злился из-за того, что в его душевой обвалился потолок, хотя знал, что перекрытия и стены дали трещины и подались во многих местах «Дома Земли». Маклин много раз обращался к братьям Осли, но те заявили: в отчетах строителей указано, что осадка нормальная.

– При чем тут, в задницу, осадка! – вспылил тогда Маклин. – У нас неприятности с откачкой воды! Вода скапливается над потолком и просачивается вниз.

– Не лезьте в бутылку, полковник, – ответил ему из Сан-Антонио Донни Осли. – Если вы нервничаете, то и клиенты начинают нервничать. Нет смысла волноваться, потому что гора стоит несколько тысяч лет и никуда пока не делась.

– Дело не в горе! – рявкнул Маклин, стискивая в кулаке трубку. – Дело в туннелях! Моя бригада уборщиков каждый день находит трещины!

– Это из-за осадки. Послушайте, мы с Терри вбухали больше десяти миллионов в этот проект. Мы строили надолго! Если бы нас не держали здесь дела, мы были бы с вами. Теперь у вас там, глубоко под землей, осадка и протечки. И с этим ничего не поделаешь. Но мы платим вам сто тысяч долларов в год за то, чтобы вы поддерживали реноме «Дома Земли» и жили в нем, вы – герой войны. Так что замазывайте щели, и пусть все будут довольны.

– Нет, это вы послушайте, мистер Осли. Если через две недели не будет специалиста-строителя, я уезжаю. Плевать мне на контракт. Я не собираюсь вдохновлять людей жить в «Доме Земли», если здесь небезопасно.

– Верю, – сказал Донни, и его тон стал на несколько градусов холоднее, – но вам, полковник, лучше успокоиться. Вы что же, хотите выйти из дела? Это непорядочно. Вы только вспомните, как мы с Терри нашли вас и приняли, до того как вы совсем докатились, ну?

«Дисциплина и контроль! – подумал Маклин с заколотившимся сердцем. – Дисциплина и контроль!» И стал слушать обещания Донни Осли в течение двух недель прислать специалиста-строителя из Сан-Антонио, чтобы осмотреть убежище самым тщательным образом.

– Однако все же вы главный. У вас неприятности – разберитесь. Лады?

Разговор произошел почти месяц назад. Специалист так и не приехал.

Полковник Маклин остановил электромобиль у двойных дверей. Над ними красовалась надпись: «Главный зал», выполненная вычурными буквами под старину. Прежде чем войти, он затянул ремень еще на одну дырочку, хотя брюки успели сморщиться на поясе, втянул живот и, прямой и стройный, вошел.

В красных виниловых креслах сидело около дюжины людей. На сцене капитан Уорнер отвечал на вопросы и показывал на карте особенности «Дома Земли». Сержант Шорр, стоявший наготове на случай более трудных вопросов, увидел полковника и быстро подошел к кафедре с микрофоном.