В ожидании Елены Борисовны мы включили телевизор. Переключая программы телевизора, я увидела сводку криминальных новостей, и вдруг мое внимание было привлечено словами диктора:

– Сегодня в девятнадцать тридцать в районе проспекта Андропова, около парка имени шестидесятилетия Октября, был обнаружен труп молодого мужчины. По свидетельствам очевидцев, труп был выброшен из проезжавшей машины марки «Жигули» тёмно-красного цвета, после чего машина на высокой скорости проследовала в сторону области… Объявленный план «Перехват» результатов не дал…

Камера медленно наехала на лежавшего на земле мужчину. Руки его были неестественно вывернуты, широко открытые голубые глаза смотрели в небо, огненно-рыжие волосы слиплись от запекшейся крови. С ужасом глядя на то, что осталось от человека, с которым я разговаривала несколько часов назад, я завыла. Юлька испуганно вздрогнула.

– Ты что? – Голос её задрожал. – Что с тобой, Алечка?

Я, не переставая выть, ткнула пальцем в телевизор. Там уже показывали что-то другое, какую-то автомобильную аварию.

– Что там было, что? – Юлька трясла меня за плечи и пыталась заглянуть в глаза.

Подозреваю, что в этот момент я выглядела очень забавно.

– Там Рыжий… – выдавила я. – Мёртвый.

Подружка удивленно уставилась на меня, будто я сказала какую-то несусветную чушь.

– В телевизоре, что ли? Или где? – По части задавания глупых вопросов Юлька вполне могла бы быть чемпионом, если бы ей было с кем соревноваться.

Я закивала головой, словно китайский болванчик.

– Ты ничего не перепутала?

– Нет, – я мотнула головой, – я ничего не перепутала. Это он. Его просто нельзя ни с кем спутать.

Юлька сморщила лоб и сказала:

– Не ожидала, что ты можешь такие звуки издавать. Прямо напугала меня, дорогая. Ты в следующий раз предупреждай, что ли.

– Я другого раза больше не хочу. И вообще никакого не хочу. Ты хоть понимаешь, что всё это значит? – каюсь, но я перешла на визг.

– Это значит, что камешки у тебя, а твой паспорт у них. И свидетелей, что ты их в первый раз видишь, тоже нет, – абсолютно спокойно сказала Юлька.

Несмотря на всё её легкомыслие, точнее сказать было трудно.

Вдруг раздался звонок в дверь. Мы с Юлькой испуганно дернулись, но, услышав три дополнительных условных звонка, перевели дух. Это могла быть только Ленка.

Юлька открыла дверь, и квартира сразу наполнилась посторонними шумами, производимыми бесчисленными Ленкиными бирюльками, цепочками и высокими каблуками. При малейшем движении на Танке шуршала и скрипела новенькая кожаная юбка невероятного фасона.

– Привет, девули! – громко гаркнула вновь прибывшая. – Чего это вы? Ужастик, что ли, смотрели? Чего вы с какой-то зеленью в лице? На воздухе надо больше бывать, а не на машинах раскатывать. А то растолстеете скоро. Как я, – добавила она, с гордостью поглаживая свои крутые бедра.

– Не успеем мы растолстеть, – буркнула я и спросила: – Как твой мерзавец?

– Это Витька, что ли? – уточнила она. – Куда ж ему деваться! Прибежал! Только к вам стала собираться, вот он – тут как тут! Извини, говорит, люблю тебя! Ну, не зараза? Убила бы. Ушла, велела ему ужин готовить.

– Готовит? – вздохнула Юлька.

– Готовит! – обрадовалась чему-то Ленка. – Куда ему с подводной лодки?

– Ну и, слава богу! – вяло умилилась я.

– Чего это вы такие замученные, не пойму? По мужикам, что ли, бегали?

– Мужики по нам бегали, – сострила Юлька, – один добегался, в морге лежит.

– Хи-хи, – неуверенно хихикнула Ленка, не понимая, шутка это или нет. – Да скажете вы, в конце концов, в чём дело?

Пришлось объяснять. Некоторое время Ленка молчала, затем изрекла гениальное:

– Этого не может быть!

Пришлось достать из кенгуру мешочек и показать ей. Она опять замолчала, на этот раз надолго.

– Вникает, – со значением прошептала Юлька. – Может, ей кофе налить, чтобы быстрее очухалась?

Я не выдержала:

– Ну, чего молчишь? Ты ведь всё знаешь, так выдай мысль поумней.

Елена Борисовна молча жевала губами, глядя в одну точку. Я вымоталась за этот день жутко, больше всего мне хотелось лечь и уснуть, но, похоже, что выполнить такое простое желание было почти невозможно. Непробиваемая Ленка выглядела испуганной, и хорошего настроения это не прибавляло.

– Ленуль, ну, как быть? Как бы это отдать поскорее и забыть, а?

– Никак.

– Как – никак? О чём это ты говоришь? Ты со мной разговариваешь-то? Ленка, хватит скульптуру изображать, почему никак?

Не знаю, с чего на меня вдруг такая разговорчивость напала, но я не могла остановиться. Мне было необходимо, чтобы кто-нибудь доказал, что волноваться не стоит, надо сделать так-то и так-то, и всё будет лучше, чем было. Но в глубине души я понимала, что Ленка права. Она подняла на меня совершенно серьёзные глаза и пояснила:

– Неужели до самой не доходит? Это всё у тебя в руках. Никто и не будет выяснять, что и когда к тебе попало. Хочешь это отдать – отдай, но ты получишь большие проблемы. Возможно, слишком большие. Не хочешь отдавать – тебя найдут всё равно… Ты где живёшь?

Что ни говори, а успокаивать Ленка умела замечательно.

– Благодарю за благоприятный прогноз, – разозлилась я. – Может, тогда обсудим количество и качество венков, подберем посуше местечко на кладбище, обсудим, кого пригласить на мероприятие?

– Подожди, Алька, не психуй. Надо подумать, чего это ты сразу помирать собралась? – подала голос Юлька. – Давайте, девчонки, кофейку выпьем по чашечке? Я пойду, сварганю.

Юлька поднялась из кресла и потянулась, потом потёрла глаза.

– Давай, – согласилась Танк. – Хотя, конечно, в двенадцатом часу ночи пить кофе – это моветон. Звякну-ка я своему, пусть не дожидается.

– Время-то сколько, – опомнилась я. – Антошка хоть и сукин сын, но, наверное, волнуется.

Когда Ленка положила трубку, я потянулась к телефону, раздумывая, что сказать мужу. Если честно, говорить с ним не хотелось. Но предупредить, что я у Юльки, надо. Муж всё-таки. Тут я усмехнулась, и почему-то подумала: «Пока».

– А какая у тебя прописка в паспорте – дома или у Антошки? – вдруг спросила Танк.

– У тетки, на Кутузовском, в паспорте вообще отметки нет о замужестве. Об этом, я имею в виду. Я паспорт в загс забыла взять.

– А как же вас расписали без паспорта? – удивилась Ленка.

– Как расписали? Обычно, за деньги. Дали денег, сказали, паспорт позже привезём. Да всё времени не было. Сегодня как раз хотела отвезти.

– Ну, ты даешь, – покачала головой Танк. – Всё у тебя не как у людей. То зонтик, то паспорт. Или окажешься в центре драки, получишь в глаз. То люди перед тобой из окна бросаются! А сейчас отмочила – вообще слов нет. Как ты умудряешься?

Согласно вздохнув, я запечалилась.

Тут в комнату вплыла Юлька, держа в руках поднос с горячим ароматным кофе.

– О, наши в городе! – воскликнула Ленка, снимая с подноса чашку.

Я тоже взяла свою и поставила на тумбочку рядом с телефоном. Набрав номер, конечно, услышала частые гудки. Перед глазами возникла Вероника Александровна с мокрым полотенцем на лбу, тяжко вздыхающая над бедным сыночком:

– Ах, Антон, вы женаты всего три месяца, а её нет дома в двенадцать часов. Это чудовищно, Антон. Я ничего не хочу сказать, но…

Она никогда ничего не хочет сказать. У нее всё и без слов ясно.

Ленка отхлебывала горячий кофе и, щурясь, наблюдала за тем, что я делаю. Покачала головой и вдруг сказала:

– Как хочешь, дорогая, но Антошка твой – мозгляк. Пропадёт он с тобой.

Она вздохнула. Я удивленно на неё покосилась. Обычно говорят: пропадёшь ты с ним (или с ней), а тут наоборот. Я ещё и виновата. Что она терпеть Антона не может, я знала прекрасно. Почему тогда жалеет? Занятная Ленка женщина. Я снова набрала номер, на этот раз трубку сняли после первого гудка:

– Алло? Я вас слушаю!

Ба! Да это Светуля! Какого чёрта она опять там делает в такое время?

– Светлана Николаевна? Как ваше самочувствие? – ядовитым голоском поинтересовалась я. – Что это вы припозднились?