«Похоже, шлюху отмыли как следует, – мелькнуло в голове. – Вот жена ему задаст за такой выразительный платочек!»

Наконец Сергеич закончил свою непривычную работу. Такими ладошками, конечно, привычнее кирпичи ломать, чем женские физиономии вытирать. Но, глянув в зеркальце, я увидела, что с задачей он вроде справился.

– Так намного лучше, – серьезно глядя на меня, сказал он.

– Извините, – неизвестно к чему брякнула я и пошла прочь.

Пройдя вдоль палисадника метров двадцать, вспомнила, что нужно поправить юбку. Торопливо одернув ее до нормальной длины, я оглянулась. Возле дома было пусто, словно никого и не было. Резко повернувшись, чтобы наконец уйти, я услышала, как каблук моей левой многострадальной туфли произнес:

– Пим! – и сломался.

С досады, а может, и от чего другого, я заревела снова и торопливо похромала подальше от Юлькиного дома.

***

Разыскав ближайший магазин и купив новые туфли, более подходящие для теперешней жизни, я зашла в отдел одежды и, выбрав первое попавшееся подходящее по размеру платье, вошла в кабинку для примерки. Там я быстренько надела пиджак, поправила юбку, проверила, на месте ли мешочек. Стянула парик и немного подкрасилась. Потом подумала и снова перепрятала мешочек, решив, что сумка недостаточно надежный тайник.

Вдруг занавеска кабинки поехала влево. Я замерла. В щель просунулось остренькое, как у мышки, лицо продавщицы:

– Дама, вам подходит? Будете брать? – Глазки-булавочки пытливо впились в мое лицо.

– Нет, – отозвалась я неожиданно громко. – Не буду!

Со злостью задернув занавеску, я выругалась. Руки дрожали.

«Нервы. Нервы, это нервы. И этот алкоголик – нервы. Так долго не протянуть… Но ведь умеют же некоторые целоваться…»

Приведя себя в порядок, я задумалась. По объяснению Юльки выходило, что я спокойно могу ехать к Танку. Но события развивались настолько стремительно, что быть в чем-то уверенной несерьезно. Решив не соваться никуда очертя голову, купила телефонную карту и пошла искать телефон-автомат. Настроение у меня было прескверное, хотелось кого-нибудь обругать, толкнуть или, на худой конец, двинуть сумкой. Но бросаться ни с того, ни с сего на окружающих было бы достаточно глупо, и я терпела.

Найдя, наконец, телефон, быстро набрала Ленкин номер.

– Я вас слушаю?! – раздался в трубке раздраженный голос, я поняла, что настроение подружки сродни моему.

– Ленка! – позвала я. – Это я! Как у тебя дела?

– Как всегда! У этих лягушатников вечно проблемы. Но я их уже видала в белых тапочках… Где Юлька, где ты, где все остальные и что сейчас делаем?

Ленка была сама краткость. Я осторожно спросила:

– У тебя тихо?

– Да. И я тебя жду.

Добираться до Ленки я решила на частнике. Метро мне до того опротивело, что я с трудом удерживалась от того, чтобы не давать клятвы никогда в него не заглядывать. Поклянешься, а там кто знает, что понадобится? Так я и прыгала вдоль дороги, всем видом показывая, как мне необходимо ехать, и каждые две секунды оглядываясь по сторонам. Минуты через две около меня резко затормозили «Жигули». Темно-красного цвета. Вот и делайте, что хотите. Я с опаской заглянула в салон. Мозг требовал отойти отсюда подальше, но козлиное упрямство твердило, что иначе придется стоять здесь до ночи.

– Куда, красавица? – весело спросил водитель.

Это был крупный краснолицый детина, не слишком похожий на рыцаря. Я, словно овца, проблеяла адрес.

– Садись, полтишок и порядок!

«Бандит не стал бы называть цену, – замелькало у меня в голове. – Согласился бы, и всех дел. Обычный мужик, каждый второй такой. Мне надо ехать. Тогда вперед!»

Я полезла в машину, проклиная мужа, машину, метро, бриллианты и заодно весь мир. Стиснув покрепче зубы, чтобы они не выбивали барабанную дробь, уселась и решила: «Будь что будет!»

Водитель же, к счастью, оказался человеком душевным и разговорчивым. Поглядывая украдкой на меня в зеркало заднего вида, он повздыхал и спросил с сочувствием:

– Что это вы расстроенная такая? С мужем поссорились? Ничего, бывает… – Видя, что я, обрадовавшись такому повороту событий, усердно затрясла головой и загукала, словно филин, тоже приободрился и продолжил: – Я тоже со своей, как расшаркаюсь – всё! Вдрызг! А потом глядишь – опять! Дело-то это такое – семейное…

Убедившись, что водитель не представляет для меня никакой опасности, я успокоилась и даже попыталась поддержать разговор. Но быстро поняла, что это практически невозможно, да и никому не нужно. Все выглядело приблизительно, как разговор с радио, вставить слово я так и не смогла. К счастью, водителем он оказался неплохим, и доехали мы очень быстро. Расплатившись, я выпорхнула на улицу, искренне пожелав ему всяческих благ.

Встретиться с Ленкой мы договорились недалеко от ее офиса, на бульваре. Подходя ближе, я увидела Ленку, беспокойно вышагивающую вдоль скамейки. Ее каблуки звонко цокали по асфальту. Мне не доводилось еще видеть Танка в таком взволнованном состоянии, и я испугалась.

Услышав мои шаги, она оглянулась и бросилась ко мне.

– Что ж ты так долго! – Она принялась трясти меня за плечи. – Ты в порядке?!

– Я-то в порядке, а Юлька? Что с ней? – Я очень боялась, что сейчас Ленка скажет что-то страшное.

– С ней все нормально, звонила, сейчас сюда едет. Что же ты по телефону не сказала, как смогла из дома выбраться, а? Мне Юлька как сказала, я обмерла. Ну, думаю, доигрались бабы! Что было-то? Да не молчи же, ей-богу!

Глядя на разволновавшуюся Ленку, я начала улыбаться. Скорее всего, это выглядело несколько глуповато, но сейчас я абсолютно точно была уверена в том, что не одна осталась на белом свете.

– За Юлькой шел «хвост», она тебе сказала?

Ленка кивнула:

– Ты эту малахольную не знаешь? «Бабуленька, за мной шел «хвостик», я их перестреляла. Я правильно сделала?» – писклявым голоском передразнила она Юльку. – Появится – все скажу, что я о вас с ней думаю. Просто боевик с гангстерами, да и только! – Ленка всплеснула руками и села на скамейку. – Садись, чего стоять напрасно. Она сюда придет. Давай ждать.

Она продолжала озабоченно качать головой и бормотать себе под нос, вероятно, что-то мало для меня приятное, поэтому я решила не прислушиваться, а дать Ленке успокоиться. Села рядом и закурила. Меня мучили угрызения совести: я без раздумий втянула подруг в свою игру, но заставлять их рисковать не имею права. Я повернулась к нахмуренной Ленке и, осторожно подбирая слова, сказала:

– Слушай, не сердись на то, что я тебе сейчас скажу. Понимаешь… Это не шутки. Я решила пойти к Остапову… Уверена, что он поможет. Он все узнает и просто это отдаст… Он…

Не успев договорить, я умолкла, потому что Ленка вдруг повернула ко мне голову, и я не сразу поняла, что же выражают ее распахнутые до предела глаза. Это было похоже на изумление, на растерянность, на оторопь или на все вместе взятое. Плюс непонимание. Поэтому я сочла за лучшее немного помолчать и узнать, сможет ли дорогая подруга справиться с такой гаммой чувств самостоятельно. Ленка набрала в грудь воздуха и, немного наклонившись ко мне, выдохнула чуть слышно:

– Отдать?.. Это?.. Им?.. После всего?.. После того как они гоняли нашу девочку по всей Москве? – Ленка отпрянула и развела руками. – Да пусть все эти жулики сдохнут! Напугали сначала бедных женщин до полусмерти, а теперь – отдайте! Здрасьте-пожалуйста! Фигу им! – Она посмотрела мне в глаза. – Ты что, Кадасова, заболела?

– Нет! – Я радостно затрясла головой. – Я в порядке! А я и сама подумала, а какого хрена?

***

Юлька выскочила перед нами из кустов неожиданно, словно чертик из табакерки. Мы с Танком смотрели на нее и не могли сказать ни слова. Мало того, что она была одета в длинную, до пят, белую вязаную безрукавку, ее волосы были распущены, на лице аккуратный макияж, словно она только что вышла из салона. Непривычно и странно смотрелась помада: такая темная, что казалась почти черной. И хотя нам это превращение было вполне понятно, в первую секунду я немного растерялась. Первой опомнилась Ленка.