— Сагиба! — умолял он. — Я не дьявол! Я — Хода-хан! Я… — он протянул к ней руки, но девушка с диким визгом бросилась к дверям, срывая засовы. Хода-хан подлетел к ней, чтобы остановить, однако обезумевшая Джоэн действовала быстрее, чем он: выскочив из квартиры, она помчалась вниз по лестнице, не слыша его отчаянных криков.

Харрисон поехал прямо в подвальчик Шан Янга, находящийся в самом сердце Ривер-стрит и замаскированный под второсортную пивную. Было поздно. Лишь несколько бродяг слонялось у стойки бара. На месте бармена стоял незнакомый Харрисону китаец. Бармен равнодушно посмотрел на Харрисона и указал пальцем на заднюю дверь, прикрытую грязной занавеской, когда тот коротко спросил:

— Джонни Клик здесь?

Харрисон прошел по узкому плохо освещенному коридору и уверенно постучал в железную дверь, находящуюся на другом конце коридора. В тишине глухо скреблись под полом крысы. Стальной диск в центре двери повернулся, и в отверстии показался черный раскосый глаз.

— Открой, Шан Янг, — нетерпеливо произнес Харрисон, глаз исчез, и раздался скрип отодвигаемых засовов и цепочек.

Харрисон толкнул дверь и оказался в большой полутемной комнате, с грязным полом, серыми обоями, заставленной скамьями вдоль стен. В жаровне горел огонь. Шан Янг отвернулся и пошел к своему обычному месту за стойкой у стены — Харрисон едва бросил взгляд на знакомую фигуру, одетую в потертый шелковый пиджак, вышитый золотыми драконами. Детектив прекрасно знал, что находится в опиумном притоне и что лежащие на скамьях китайцы накурились опиума, но почему он еще не разогнал этот подвальчик, как другие притоны, мог бы ответить только сам Харрисон. Дело в том, что законы на Ривер-стрит не так ортодоксально рутинны, как, скажем, на Баскервиль-авеню. Иногда приходится жертвовать установленными правилами ради более значимых целей — особенно когда отвечаешь за соблюдение законов в целом районе (в который входит весь Восточный квартал) и когда весь груз лежит на одних плечах.

Душную комнату пронизывал характерный запах, который не могла заглушить даже вонь грязных тел, — влажный запах реки, проникающий во все притоны Ривер-стрит, поднимающийся от заплеванных полов, словно темный непостижимый дух самого квартала. Притон Шан Янга, как и многие другие, был построен возле реки, и задняя комната нависала на прогнивших сваях над самой водой. Харрисон вошел в соседнюю комнатушку и закрыл за собой дверь. Но приветствие детектива оборвалось на полуслове, он ошарашенно уставился на странное зрелище.

Комнатушка была грязная, почти голая, если не считать грубого стола, пары стульев и тусклой керосиновой лампы на столе. В желтоватом свете лампы Харрисон увидел Джонни Клика, стоящего неподвижно у противоположной стены. Руки Джонни были раскинуты в стороны, как на распятии, широко раскрытые глаза остекленели, а крысиное личико застыло в странном оскале. Ошеломленный взгляд Харрисона бродил по безмолвной фигуре, пока не замер от ужаса: ноги Джонни на несколько дюймов не доставали до пола… Детектив выхватил свой пистолет.

Джонни Клик был мертв, и лицо его так и закоченело искаженным от ужаса и боли. Джонни распяли, пригвоздив к стене железными клиньями за запястья и лодыжки, уши несчастного тоже были прибиты к стене, чтобы голова держалась прямо. Но не это убило Джонни Клика: обгоревшая ткань рубашки окружала черную дыру на том месте, где должно было биться сердце.

Почувствовав внезапный приступ тошноты, детектив выскочил в другую комнату. В ней, казалось, стало еще темнее и почти нечем дышать. Люди на скамьях лежали неподвижно и бесшумно, огонь в жаровне разгорался все ярче. Шан Янг склонился над стойкой так, словно перебирал костяшки счетов.

— Шан Янг! — резко прозвенел в тишине голос детектива. — Кто был в той комнате с Джонни Кликом?

Человек за стойкой поднял голову и посмотрел на Харрисона. Харрисон похолодел: это был не Шан Янг, а незнакомый монгол в пиджаке Шан Янга. Люди, лежавшие на скамьях, вскочили на ноги с неожиданной ловкостью — тоже не китайцы, а монголы, и их раскосые черные глаза не были одурманены наркотиками.

Выкрикнув проклятие, Харрисон прыгнул к двери, ведущей в коридор, но монголы бросились к нему. Харрисон выстрелил — ближайший монгол закачался и упал. Через секунду свет погас, жаровня была опрокинута, и в кромешной темноте куча тел навалилась на детектива. Ногти царапали его горло, озверелые руки рвали тело, и чей-то свистящий голос отдавал приказания.

Левая рука Харрисона работала как поршень, круша плоть и кости, правая рука с пистолетом действовала как дубинка. Он силился добраться до двери в темноте, таща на себе массу обвивших его тел. Он пробирался к выходу, а невидимые враги держали его, словно сама тьма обросла вдруг костями и мускулами. К горлу Харрисона подобрался нож, ужалив кожу, затем шелковый шнур затянулся на шее, впиваясь все глубже в тело. Наконец Харрисону удалось нажать на курок, одно из тел упало, и хватка врагов чуть ослабла. Глубоко вздохнув, Харрисон с усилием разорвал шнурок — но груда тел опрокинула его на пол, и что-то тяжелое опустилось на его голову. Харрисону показалось, что из глаз у него брызнул сноп искр, и он потерял сознание.

Придя в себя, Харрисон почувствовал запах реки, смешанный с запахом запекшейся крови. Кровь, как оказалось, была его собственная: на голове было несколько глубоких ссадин. Он попытался поднять руку и обнаружил, что крепко связан. Свеча на полу слепила глаза и мешала разглядеть, где он находится, но постепенно окружающее предстало перед ним в правильных пропорциях и предметы выступили из небытия.

Он лежал в большой комнате с каменными небелеными стенами и новым деревянным некрашеным полом. Потолок был тоже каменный с голыми массивными балками и с открытым люком в центре, сквозь который Харрисон заметил несколько звезд. Из люка веяло свежим речным воздухом. Комната была абсолютно пустой: ни мебели, никаких предметов, кроме свечи. Харрисон выругался, подозревая, что бредит, потому что все вокруг казалось каким-то нереальным.

Он попытался сесть, но голова его закружилась, и он откинулся назад, снова свирепо выругавшись. Из люка выглянуло квадратное желтое лицо с раскосыми глазами, подразнило его, состроив гримасу, и исчезло. Внезапно скрипнула дверь. Харрисон повернулся к вошедшему.

Стив Харрисон содрогнулся: однажды он уже лежал вот так на полу, связанный и беспомощный, глядя на одетую в черное высокую фигуру с блестящими из-под капюшона раскосыми глазами… Но этот человек мертв, Харрисон видел, как на него обрушился меч сумасшедшего Друза.

— Эрлик-хан! — прошептали пересохшие губы Харрисона.

— Да! — ответил знакомый низкий голос, заставлявший когда-то холодеть Харрисона. — Эрлик-хан, Повелитель мертвых.

— Ты человек или призрак? — спросил Харрисон.

— Я жив.

— Но Али ибн-Сулейман убил тебя! — воскликнул детектив. — Он ударил тебя по голове острым, как лезвие, мечом. Али ибн-Сулейман был сильнее, чем я. Он нанес удар в полную силу. Твой капюшон разлетелся пополам…

— И я упал замертво весь в крови, — закончил Эрлик-хан. — Но стальной шлем, который я всегда ношу под капюшоном, спас мне жизнь, как и много раз до этого. Ужасный удар расколол шлем сверху и повредил мне череп, я был контужен, но остался жив. Несколько верных мне людей, спасшихся от Друза, пронесли меня через подземный ход под домом, поэтому я не погиб в огне. Много недель я лежал без сознания, как мертвый, пока из Монголии не приехал один мудрый человек, поставивший меня на ноги. Теперь я возобновлю свой незаконченный труд. Многое придется восстанавливать. Многие из моих подданных забыли, кто стоял над ними. Некоторым придется напомнить, кто их хозяин.

— Ты уже напомнил нескольким, — произнес Харрисон саркастически.

— Да. Надо было с кого-то начать. Один упал с крыши, другого укусила змея, третий напоролся на нож в темном переулке. Потом пошли вещи посерьезнее. Джоэн Ла Тур предала меня в былые времена. Она знает слишком много секретов. Ей суждено умереть. Для того чтобы она могла вкусить ужас предчувствия смерти, я послал ей страницу из моей Книги мертвых.