— Знаете, герр Эрих, мне кажется, вы уже наслушались подобных разговоров и успели устать от них. А мне очень нужно, чтобы вы мне поверили. Мне совсем не хочется, чтобы вы вышли из этого кабачка и забыли обо мне. Мне нужно ваше содействие. И для этого я дам вам кое-какие проверяемые факты, о которых вы пока не знаете. Но сможете проверить и понять, что со мной можно иметь дело и я не разбрасываюсь ерундой. Проверьте информацию и тогда поговорим на основах взаимного доверия. Договорились?
— Валяйте, мистер Майнце.
Я собрался с мыслями.
Ну что ж, герр Бальфингер, несложившийся Джеймс Бонд, выручай!
— Вы слышали об операции «Гладио»?
Мильке, не изменяя скучающего выражения на лице, снова стянул с носа очки и положил их перед собой:
— Говорите еще.
— Когда в Европе отгремела большая война, а Берлин еще не был поделен пополам, у господ Даллеса, Гелена и у некоторых других «патриотов» вроде Андреотти возникла замечательная идея о противодействии коммунистам. Коммунисты зализывали раны и пока что никуда не собирались, а по всей Европе начали формироваться тайные подпольные армии противодействия большевистскому вторжению. Во всех странах NATO. Закладывались склады с оружием, продовольствием, амуницией и радиостанциями. Пароли-явки, ну вы понимаете… Большевики еще даже не думали ни о каком «железном занавесе», а работа шла. Финансируется это мероприятие парнями из Лэнгли. В составе партизанских армий множество народу и готовы они сделать все, что угодно — вплоть до провокаций уровня захвата радиостанции в Глейвице или пуска торпед в Тонкинском заливе. В Греции эта тайная армия NATO называется LOK, в Дании Absalon, в Бельгии SDRA8, в Швейцарии Р26, в Италии — «Гладио», в Турции, Нидерландах, Финляндии, Норвегии, Португалии, Западной Германии, Франции, Испании — они есть повсюду. Они могут стать источником терроризма, напряженности, народных волнений. Взорвать бомбу на площади Барселоны и свалить ответственность на какие-нибудь «красные бригады» — плевое дело. В Италии, в начале пятидесятых и шестидесятых, когда страна была готова стать коммунистической безо всякого вторжения Советов, именно эти силы ввели дестабилизирующие факторы, позволившие балансирующим над пропастью властям прижать к стенке бунтующее население под видом заботы о нем же. Взрывы на площади в Милане, в Брешии, похищения людей — это все «Гладио». Если вам недостаточно этого, я готов поделиться сведениями об операции «Нордвудс» и…
Я замолчал, ожидая ответной реакции. Если тема ему неинтересна или он о ней знает — мне будет в сто раз труднее добиться от немца расположения. Не подкупать же его, в самом деле?
Мильке шмыгнул носом, еще раз прихлебнул из кружки и отчетливо произнес:
— Вы желаете меня убедить, что «холодную войну» начали не мы? Я это знаю. Мальчик, мне восемьдесят лет, я уже устал бороться с этой нечистью. Надоело. Я ничего не говорю Эриху, и он думает, что все происходящее в России и Польше — просто неурядицы. Мне бы его безмятежность. Он ездит на своей «Чайке» и счастлив наблюдать довольные лица немцев. А их так мало осталось — довольных. И очень много приходится работать, чтобы он были счастливыми. Но я все равно ничего ему не скажу. Хорошо, допустим, я вам поверил. Допустим так, ваши разговоры — не провокация. Что вы хотите от меня?
Я выдохнул воздух — это уже что-то, с чем можно работать.
— Я бизнесмен, герр Эрих, меня в первую очередь интересуют деньги и прибыль. И в этой связи у меня есть предложение. Герр Эрих, Горбачев обещал вывести войска из Афганистана к 15-му мая. Но, как обычно это делают русские — долго запрягал, пропустил все обещанные сроки и только начал вывод пятнадцатого. И вы наверняка очень хорошо осведомлены о том, как это происходит: бросается имущество, лагеря, дороги, заводы, городки, что понастроили в Афгане красные… Но Советы пробыли там всего-то восемь лет — немного успели сделать, больших потерь не будет. А вот здесь, в Восточной Германии, они успели настроить много. Целые города с нефтебазами, железными дорогами, аэродромами, складами, бункерами, полигонами. Все это будет брошено русскими так же как в Афганистане — потому что не будет возможности и средств содержать все это хозяйство, и планово вывозить в Россию. Имущество будет брошено, — повторил я, — и присвоено федеральным правительством. А у федерального министерства финансов ФРГ не сильно забалуешь.
— Возможно, так и будет, мистер Майнце, мне какое дело до вашего бизнеса?
Вот же упрямый гриб!
— Я хочу от вас хлопка дверью напоследок. Чтобы герра Эриха Германия запомнила не пускающим слюни стариком, а настоящим бойцом!
— Вы меня агитируете? — он даже не усмехнулся. — Бросьте. Так что вам нужно на самом деле? Вы все ходите кругами и мне трудно вас понять.
— Когда все рухнет, советские генералы начнут избавляться от ненужного, обменивая не принадлежащее им на доллары и марки. Я хочу забрать все и развернуть на месте прежних танковых полигонов современные предприятия. Это будет полезно для немцев. Сколько сейчас людей занято обслуживанием советской армии? А представьте, что им некого обслуживать? Это все — потенциально безработные, озлобленные люди. Я же дам им работу, хлеб, время привыкнуть к новой жизни. Но как бизнесмен я хочу снизить издержки. И думается мне, что иметь рычаги влияния на красных генералов будет не лишним. И поможет мне оптимизировать свои расходы на покупку. В общем, я уверен, что в вашем ведомстве скопилось достаточно материалов на всех армейских начальников, что прошли через советские войска в Германии. Мне они нужны. Может быть, я ошибаюсь, и это честнейшие люди, но я не могу пока в это поверить, потому что ничего подобного никогда не видел. Мысль проста: можно заплатить за все, что здесь останется пятьдесят миллиардов и все равно ничего не получить, а можно десять и забрать все. Понимаете?
Мильке хмыкнул и добро так улыбнулся:
— А почему бы вам не обратиться к советским спецслужбам напрямую? Если все обстоит таким образом, как вы мне тут описали, они с радостью продадут вам подобную информацию.
— Во-первых, есть люди, которые будут добиваться у русских эксклюзивных для меня прав на обслуживание вывода войск из ГДР. Они сейчас в Москве. Во-вторых, я не верю людям из КГБ. Я убежден, что за всеми этими перестройками и гласностями как раз и стоят люди из советских спецслужб. Они-то останутся на местах даже в самом крайнем случае и им эти бумаги сильно пригодятся в будущих карьерах. А вот вам после объединения страны ваши западные коллеги и доморощенные борцы за права человека припомнят все: «преследование инакомыслящих», возведение стены, тайные расстрелы, аресты, номенклатурные излишества…
— Они у себя делают ровно то же самое, — хмуро оборвал меня Мильке. — И даже больше.
— Никто не сомневается. Я слышал, последние бои с индейцами у наших ковбоев вообще закончились в начале семидесятых — пятнадцать лет назад, Пайн-Ридж, Вундед-Ни, 1973 год. Мне уже было десять лет! Кто об этом вспомнит? И кто в это поверит? Кто поверит, что с индейцами воевали танки и национальная гвардия? Что «охотники за скальпами» два месяца резали зеленых беретов и наоборот? Что зеленые береты испугались индейцев и отказались осаждать восставшую деревню? Никто. Потому что федералы обманули глупых индейцев и развешивали ярлыки после своей «победы» тоже они. Индейцам обещали пересмотреть столетней давности договоры и вернуть земли в Монтане, Небраске, Вайоминге, но кто-нибудь об этом задумался, когда все было кончено? Вас измажут дерьмом от макушки до пяток и вы не сможете ответить — потому что вас никто не станет слушать. Я же предлагаю вам стать моим компаньоном. Ваша информация и мои деньги! Да вас в Германии еще на руках будут носить!
— Я думаю, что вопросы продажи собственности уходящей армии Коль и Горбачев будут решать напрямую.
— Горбачев как обычно скажет: забирайте все! — ему нравится роль русского самодержца и мирового благодетеля, он от нее не отступит! Коль промолчит и поблагодарит «своего лучшего друга» — незачем ему настаивать на оплате подарков. Вот и все решение. Решать частности будут другие люди. И мы с вами можем либо оказаться в их числе, либо нет. Так что, по рукам?
