– А стены-то фанерные, – заметила мама. – Ткни пальцем – развалятся.

Жорика и его сестру увели счастливые родители. Юлька, махнув мне рукой, тоже ушла со своими. Оставшиеся женщины во главе с крупной громогласной теткой принялись наперебой рассказывать о том, как они здесь живут, я не стала подслушивать, пошла в свою комнату и подняла жалюзи с окна. За окном я увидела еще один дом, он был гораздо больше нашего. Правда, мне был виден только второй этаж, все остальное закрывала ограда и высокие деревья. Надо будет узнать, кто там живет.

Женщины ушли, мама принесла постельное белье, и мы вместе застелили мою кровать. Я развесила свою одежду в шкафу и решила выйти на улицу, осмотреться.

Сначала я постояла на крыльце. Но ничего интересного не увидела. За каменной оградой дорога, за дорогой на пустыре полукругом какие-то вагончики. Слева все тот же загадочный дом среди деревьев. Чтобы рассмотреть все остальное, надо было спуститься с крыльца. И я, наконец, решилась.

Прошла немного вперед по гравиевой дорожке. Одинаковые белые дома с плоскими крышами. Дальше, за домами, склон горы. И все? Что же здесь делать?

Я добралась до самого конца дорожки и выглянула за ограду. Никого. Совсем было расстроилась, но неожиданно услышала, как меня кто-то позвал по имени. Оглянулась.

Недалеко стояли две девушки. Точнее, девушка и девочка. Та, что поменьше, была в светлом платье, худенькая, с косичками и веснушками. Другая выглядела старше меня, она оказалась высокой, круглолицей, со светлыми густыми волосами, собранными в хвост на макушке, одета в короткие шорты и открытый топик. Смело, если учесть, что мы в стране, где некоторые женщины до сих пор закутываются с ног до головы и прячут лица.

Я неуверенно подошла к ним и поздоровалась:

– Вы меня знаете?

– Ну да, мы вас уже несколько дней ждем, – сообщила старшая, – меня Аленой зовут.

Я не сдержалась и улыбнулась, так вот она какая – Аленка, вот с кем предстояло нам бегать вокруг виллы. А та тетка, судя по всему, ее мама…

– Наташа, – представилась младшая.

– Ирина, – не переставая улыбаться, сказала я.

– Я так рада, – призналась Алена, – а то выйдешь из дома, нет никого. Вообще нет людей! Думала, помру от скуки. – Она пожала плечами – Я тоже недавно приехала, еще не знаю, как и что, – оглянулась, задержала взгляд на одной из вилл, спросила равнодушно: – А эти, ну с тобой приехали… как их? Дети доктора?

– Жорик и Аня, – подсказала я.

– Ну да… Хоть бы вышли поздороваться…

– Устали, наверно, – предположила я.

– А… Они, вообще, как? – продолжала расспрашивать Алена.

– Он важничает, Аня вроде ничего, только стеснительная, – ответила я и вдруг увидела за оградой ослика: – Ой, смотрите, ослик! Он чей? Потерялся?

Мы втроем бросились к стене:

– Нет, он дикий, – сообщила Наташа, – их тут много, целые стада!

– Да ну! – не поверила я. – Разве бывают дикие ослы? – И я вышла через распахнутую калитку. Ослик щипал пучок пыльной сухой травы. У него была серая шерсть, не слишком чистая, грустная морда и смешные уши.

Наташа сказала, что на осликах можно кататься. Мы по очереди вскарабкивались на широкую спину и пытались заставить ослика сделать хоть шаг, но у него, видимо, не было настроения. Тогда мы решили оставить его в покое.

Девочки предложили показать мне, кто где живет, я согласилась, и мы снова пошли по гравиевой дорожке.

– Вот здесь живу я. – Алена показала на виллу в центральном ряду.

Наташин дом оказался почти посередине. Еще я узнала, что постоянно в поселке вместе с родителями живут только малыши. Самому старшему, Сережке, было всего шесть лет.

«Да-а, скучновато», – подумала я.

Наташа подробно рассказывала обо всех русских в поселке, о наших переводчиках, враче, геологах, о том, кто здесь главный. Главным был отец Алены «дядя Петя Ананьин», его все называли шефом, а его жену «тетю Лиду» – шефиней. У доктора была длинная труднопроизносимая фамилия – Гевардовский, звали его Львом Георгиевичем, а его жену – Анжелой. «Понятно, выходит, Жорик у нас – Георгий Львович, потомственный доктор, по стопам отца пошел», – почему-то пришло в голову.

Пока мы бродили вокруг домов, за нами увязалась худая длинноногая собака. Оказалось, она тоже ничья, в поселке ее подкармливают, так что она тоже считалась «нашей».

– А как ее зовут? – спросила я.

Наташа пожала плечами.

– Надо придумать ей имя, – предложила я.

Посовещавшись, мы решили назвать собаку Серенадой, потому что у нее была серая шерсть, умная тонкая морда, и вообще, она была вся такая утонченная, немного похожая на борзую.

– Еще у нас живут два кота: Котька и Васька, – сообщила Наташа, – Котька сиамский, а Васька – барсик. То есть он обыкновенный, беспородный. А собак много, прибегают с гор, они дикие, целая стая.

– А кто живет там, за стеной? – спросила я, показав на двухэтажную виллу среди деревьев.

– А… – Наташа задумалась, – там какие-то богатые арабы живут, – ответила она, – но точно я не знаю.

– А через дорогу? – уточнила я, кивнув в сторону приземистых то ли домов, то ли вагончиков, выстроившихся широким полукругом за шоссе.

– Американцы, – равнодушно сообщила Наташа.

Вот это да! Я воодушевилась:

– Тоже работают тут? А наши ровесники есть? Вы общаетесь?

Наташа отрицательно покрутила головой:

– Нет, я никого там не знаю.

Я разочарованно вздохнула.

– А с местными вы дружите? – на всякий случай спросила я.

Наташа оживилась.

– Да, мы дружим с Фудзией, я вас познакомлю потом, – пообещала она.

Пришлось признать – негусто. Н-да… и что же тут делать? Неужели все каникулы я просижу в крохотном поселке среди диких осликов, бродячих собак, двух котов и малышни?

– Жара и скукота, – словно подслушав мои мысли, пожаловалась Алена.

Мы увидели, как к воротам подъехал маленький автобус.

– Папа! Папа! – закричала Наташа и побежала встречать.

– Это наши с работы, – объяснила Алена, – вон мой отец…

Я постояла, посмотрела на приехавших мужчин, вежливо поздоровалась. Девчонки сказали, что идут по домам, и я тоже пошла.

На нашем крыльце мама кормила рыжего пса. Он, захлебываясь и вздрагивая, хватал и мгновенно проглатывал куски колбасы и булки. Заметив меня, пес оторвался от еды и с заливистым лаем понесся навстречу, вращая хвостом, как пропеллером.

– Рыжий, а ну прекрати! – строго прикрикнула мама. Пес притормозил, изобразил на морде дружелюбие и, продолжая вращать хвостом, обнюхал меня.

– Привет, – поздоровалась я, – можно тебя погладить?

Пес не возражал.

Я протянула руку и прикоснулась к его голове.

– Ты смотри, соображает, – заметила мама.

Рыжий понял, что он понравился, и сразу же решил, что теперь мы его новые хозяева. Он деловито обежал виллу, гавкнул для порядка на проходивших мужчин и с чувством исполненного долга расположился на веранде.

Вечером мы отправились в гости. У доктора собрались все, кто жил в контракте – так было принято называть наше поселение. Поселенцев всего восемнадцать человек, не считая детей. Для них накрыли отдельный стол, причем и я, и Юлька тоже оказались за этим столом, под предлогом: «девочки, присмотрите, пожалуйста, за малышами». Причем Жорик, никого не спрашивая, расположился за «взрослым столом». Интересно, у него что, привилегии? Слабо студенту нянькой поработать, пока родители малышни будут расслабляться?

Я злилась, а неунывающая Юлька рассадила детишек, помогла разложить еду, организовала Аню и Наташу, одним словом, все сделала сама. Глядя на нее и смешных детенышей, уплетающих всякие вкусности, я невольно заулыбалась.

Позже всех явились шеф с шефиней, а с ними расфуфыренная в пух и прах Аленка. Никого не спрашивая, Аленка уселась рядом со своей мамой за «взрослым столом» и с места в карьер начала строить глазки Жорику. Мы с Юлькой только и смогли, что переглянуться да пожать плечами. Пока мы переглядывались, Аленка ухитрилась вытащить сурового Жорика из-за стола и увлечь его на веранду. Мы тоже хотели было выйти следом, но, выглянув из-за двери, поняли, что наше присутствие вовсе не желательно. Уж очень эта парочка мило щебетала.