– Ничего страшного… – Фло удалось сохранить видимое спокойствие. Поначалу, когда Родольфо только поселился в ее коттедже, на любое его появление она реагировала почти панически. Но только не теперь, подумала Фло. Подобное поведение может лишь сыграть ему на руку. – Я как раз собиралась приготовить чай. Ты не против?

– С удовольствием. – Ее вопрос предназначался Джеймсу, но ответил на него Родольфо, уже удобно расположившийся в одном из кресел. – Очень хочется пить.

Ну и заварил бы себе чаю сам, чуть было не огрызнулась она, но вовремя прикусила язык: больше нельзя позволять ему выводить ее из себя. Лучше всего делать вид, что вовсе его не замечаешь. Но это было куда легче подумать, чем осуществить. Особенно сейчас, когда он, одетый в белоснежную рубашку и голубые потертые джинсы, вошел вслед за ней на кухню.

– Тебе помочь?

– Приготовить чай? – Фло нахмурилась. – Спасибо, не надо.

Джинсы сидели на нем до неприличия плотно и в сочетании с рубашкой, прекрасно оттеняющей бронзовую кожу, заставили ее сердце забиться сильнее. Со своими угольно-черными волосами и блестящими черными глазами он выглядел здесь, в Шотландии, экзотической хищной птицей среди стаи воробьев.

– Давай, я хотя бы приготовлю чашки.

– Можешь делать все что угодно.

Возможно, ее слова прозвучали не слишком вежливо, но Фло это мало беспокоило. Таково уж несколько дней было ее настроение, о чем Родольфо был прекрасно осведомлен и на чем намеренно играл. Кроме того, ее крохотная кухня – отнюдь не лучшее место даже для такой простой процедуры, как приготовление чая в присутствии столь впечатляющего мужчины, как он. Нервы Фло были натянуты до предела. Она как могла старалась не смотреть в его сторону, не касаться его и, более того, не слушать бормотание, которым он сопровождал свои процедуры. Но напряжение не спадало. Даже собственное голубое хлопчатобумажное платье, касаясь при движении кожи, вызывало у Фло ответную чувственную реакцию тела.

– Тебе не идет этот цвет, – внезапно сказал Родольфо, будто прочитав ее мысли.

– Джеймсу он нравится, – парировала она, бросив бисквиты на поднос с такой силой, что два из них сломались.

– Значит, у Джеймса нет вкуса. С твоей внешностью тебе гораздо больше подходят более сочные, насыщенные цвета – красный, фиолетовый или…

– То есть вроде тех вещей, которые ты мне когда-то напокупал?

– Совершенно верно. – Он улыбнулся ее ершистому настроению.

– Думаю, они слишком яркие и к тому же не годятся для шотландского климата. – Оставалось только надеяться на то, что категоричность ответа помогла скрыть нотку сожаления, промелькнувшую в ее голосе при мысли о красивой, яркой одежде, оставленной ею в гардеробе барселонского дома. – Кроме того, они не в моем стиле.

– Без сомнения, они совершенно не в том стиле, в котором я нашел тебя по приезде в Шотландию, – язвительно заметил Родольфо. – Это платье самое яркое из тех, что я на тебе с тех пор видел. И волосы твои всегда заколоты…

Сердитый взгляд, брошенный на гладкий узел, в который Фло собирала свои густые темные волосы, говорил гораздо больше, чем все слова.

– Мой внешний вид тебя совершенно не касается! Я одеваюсь так, как мне нравится, и выбираю одежду, подходящую для женщин, к которым себя отношу.

– Так, значит, ты специально решила выглядеть старой девой? – В его голосе слышалось явное недоверие. – И скрыть от всех ту теплую, чувственную женщину, каковой на самом деле являешься… Осторожно, чайник кипит.

– Без тебя вижу! – Резким движением Фло сняла чайник с конфорки. – Ты ровным счетом ничего обо мне не знаешь! – сердито выкрикнула она, почти не глядя наливая кипяток в заварочный чайник. – Я ничего не прячу, а просто… Ой! – вскрикнула она от боли: брызги неверно направленной струи кипятка ошпарили ей руку.

– Фло, дорогая!

Отреагировав с удивительной скоростью, Родольфо схватил ее руку и подставил под струю холодной воды из открытого им на всю мощь крана. Почувствовав облегчение, закусившая губу Фло облегченно всхлипнула.

Но ощущения во всем остальном теле были иными, совершенно отличными от облегчения. Его тесное соседство, близость к этому мощному мужскому телу, были почти невыносимы. Даже еле слышный звук его дыхания поднимал в ней ураган эмоций.

– Со мной все в порядке, – торопливо сказала Фло, подавляя желание немедленно вырваться из его рук. – Теперь ты можешь отпустить меня.

Ответ пришел не скоро, а когда пришел, она еле удержалась от подступивших к глазам слез.

– Я не хочу, – просто и мягко сказал Родольфо. – Не хочу отпускать тебя.

– Но ты должен!… – настаивала она.

– Нет, не должен. В день нашей свадьбы я назвал тебя своей – в горе и в радости. Ты, может быть, и не помнишь этой клятвы, но я…

– Я ничего не забыла! – Соблазн был столь велик, а его губы так близко: достаточно поднять лицо и подставить свои… Только острое ощущение опасности заставило ее не поддаться искушению. – Но в соседней комнате Джеймс, он может войти в любое мгновение.

– Если тебя беспокоит только это, так пойди и скажи ему все. Пойдем и прямо сейчас скажем ему правду вместе…

Он взял Фло за обожженную руку и уже вел к двери, когда вдруг к ней вернулась способность рассуждать здраво. Она замерла как вкопанная.

– Я не хочу ничего говорить Джеймсу!

– Рано или поздно он должен узнать, – пожал плечами Родольфо.

– Он не должен узнавать ничего, потому что узнавать нечего! Мне нечего… слышишь… нечего говорить ему!

– Трусиха, – с полупрезрительной насмешкой пробормотал он.

– Трусость здесь совершенно ни при чем, – Фло высвободила руку из его хватки. – А вот твоя толстокожесть и полное нежелание признать правду очень даже при чем. Я не хочу быть с тобой. – Она произнесла последнюю фразу медленно и с расстановкой, как будто объясняя это непонятливому ребенку. – Чего уж тут не понимать, Родольфо?

– Абсолютно ничего! – ответил тот, сверкнув на нее глазами. – Сегодня я в первый раз за три недели увидел, как Джеймс хоть чем-то выразил свои чувства, и не могу поверить, что ты предпочла такие тепличные отношения тому, что разделяли мы с тобой.

– Мы никогда ничего не разделяли с тобой, Родольфо! Мы оба только брали и ничего не давали взамен. – То была ложь, но приходилось стиснув зубы идти на нее: – Единственное, что объединяло нас – огонь страсти, угасло. Ничто не может гореть вечно…

– Нет! – Его яростный возглас заставил Фло замолчать. – Я не верю этому и никогда не поверю.

Дважды Фло открывала рот, чтобы ответить ему, и дважды голос подводил ее и из горла вырывался лишь невнятный сдавленный звук. Она собиралась было попробовать в третий раз, но так и не успела сделать этого.

– Фло? – раздался из гостиной насколько раздраженный голос Джеймса. – Что ты там делаешь? Неужели нужно столько времени, чтобы приготовить чай?

– Иду! – крикнула Фло как можно более жизнерадостным тоном. – Подожди минутку.

Лихорадочно побросав на поднос заварочный чайник, чашки, сахарницу и молочник и взяв его в руки, она молча двинулась к двери. Но, дойдя до нее, обернулась к Родольфо.

– Верь! – яростным шепотом сказала Фло. – Потому, что так есть. И так будет! – И, открыв плечом дверь, вышла с гордо поднятой головой.

Ей казалось, что у Родольфо хватит такта оставить ее с Джеймсом наедине, но он проследовал вслед за ней в гостиную и устроился в кресле. Из вежливости ей пришлось предложить чаю и ему. Однако, пока она наполняла чашки, мужчины увлеклись обсуждением проблем инвестиций в местное строительство. Родольфо поблагодарил ее лишь коротким кивком головы, и они продолжили дискуссию.

Чертыхнувшись про себя, Фло нарочито устроилась подальше от него, на кушетке рядом с Джеймсом. Но к ее великому разочарованию, ее жест остался незамеченным, Родольфо даже не отвел взгляда от собеседника. Раздраженной Фло оставалось только молча сидеть и слушать вполуха до тех пор, пока одна из фраз Джеймса не привлекла ее внимание к разговору.