— Хуже, — процедил сквозь сведенные зубы волшебник.

— По нему и похоже, — нервно покривил губы в резиновой улыбке Кириан.

— Ничего, не догонит, успеем! — ободряюще выкрикнул ковер, поднатужился, поднапружился, стрелой перелетел через оставшуюся внизу стену и утонул в тумане.

— Не отстанет, так заблудится! — злорадно изрек менестрель, и воинственно извлек из свой дребезжащей лютни нескладный, но бравурный аккорд.

Сколько уже продолжалось их путешествие по туману, сказать затруднялся теперь даже сам Масдай.

Поначалу он несся вперед без остановки как оглашенный, рассчитывая вот-вот выскочить на свет: туман в пустыне так же вероятен и долговечен, как снег. Но не менее чем полчаса спустя, когда кроме равномерной белесо клубящейся серости вокруг ничего упорно появляться не желало, он скорость сбросил и принял решение поискать если не солнце, то землю.

И точно с таким же успехом.

Когда время постепенного, но продолжительного снижения перевалило за десять минут как минимум (В тумане всё представление о времени было или скомкано, или растянуто до неузнаваемости), беспокоиться начали уже не только сам ковер, но и задремавшие было пассажиры.

— Может, ты забрался слишком высоко? — озабоченно предположила Эссельте.

— А, может, мы летим не вниз, а вверх? Или всё время прямо? Или тебе только кажется, что ты летишь, а на самом деле висишь на месте? — вывел странную теорию Кириан.

— Или, может, нам попробовать вернуться и начать выбираться заново? — пришла здравая идея в голову Ивана.

— Вернуться куда? — загробным голосом вопросил ковер.

— Э-э-э… назад?

— Если ты знаешь, где этот зад находится — командуй, полечу, — кисло пожал кистями Масдай.

— Погоди, ты что, хочешь сказать, что мы заблудились? — приподнялся на локте Олаф.

— Ну, не то, чтобы хочу… — промямлил ковер и остановился.

— Почему стоим, Масдай-ага? — проснулся и встревожился Селим.

— Дорога кончилась, — хмуро ответила за того Серафима.

— Какая доро… а-а, это шутка!..

— Угу, куда смешнее…

— А, по-моему, надо всё равно вперед лететь, Масдай-ага, — серьезно наморщила лобик и произнесла Яфья. — Ведь когда-нибудь куда-нибудь мы всё равно прилетим. А если будем стоять… то есть, висеть… на месте…

— Вперед — это куда? — пасмурно уточнил ковер.

— Хоть куда-нибудь? — вопросительно подняла взгляд на Абуджалиля девушка. — А ты как думаешь, Абу-ага?

— Я думаю, что ты правильно думаешь, — с готовностью подержал предмет страсти волшебник. — Надо накрыть сундук нетерпения ковром ожидания…

— А на ковер поставить чего-нибудь пожрать, — многозначительно договорил за него отряг.

— Вот только не надо шантажа, — ворчливо буркнул Масдай, вздохнул, и неспешно возобновил свой путь в никуда, пока на его спине стюард Абуджалиль устраивал для пассажиров нерадостный банкет.

Светлое пятно там, где минуту назад были лишь молочно-белые тучи тумана, первым заметил Масдай.

— Солнце!!! — восторженным трубным голосом провозгласил он, и люди подскочили и нетерпеливо закрутили головами в поисках заявленного светила.

— Где солнце?..

— Где солнце?..

— Где?..

— Где?..

— Вон!!! — презрев вызубренное в детстве правило не тыкать пальцами ни в людей, ни в астрономические объекты, выбросил руку в указующем жесте Иванушка. — Вон там!!!

Товарищи его, все как один, дернули головами туда, куда указывал палец, убедились, что с каждой секундой то, что поначалу можно было принять за дефект в тумане или зрении, становится всё светлее и светлее, и нестройный, но полный брызжущего через край энтузиазма хор из девяти голосов грянул громовое

— Ура!!!

— Хвала премудрому Сулейману!!!

— Хель и преисподняя!!!

— Говорил же я — прорвемся!!!

— Ура, ура, ура, ура!!!..

Под эту веселую какофонию довольный донельзя Масдай и вылетел из белесой мути на яркий свет, золотое солнце, голубое небо…

Через которое, если приглядеться, еле заметно просвечивали серые клубы тумана.

И под которым ослепительным океаном бликов и блеска сияли золотые крыши и улицы безлюдного города.

— Ур-р-р-р…ра… — растерянно оборвался вырвавшийся по инерции последний крик, словно воздух из проколотого мячика вышел, но на смену ему в то же мгновенье пришел другой.

— Король!!!..

Ни уточнить у Селима, где именно он увидел короля, ни подготовиться к достойной встрече его тысячелетнего величества волшебники не успели. В мгновение ока небо над их головами и вокруг будто раскололось, развалилось со страшным грохотом на куски, обнажая бездонный чернильно-черный провал там, где секунду назад был вполне лазурный, хоть и немного сомнительного качества, небосклон, и из перевернутой вверх тормашками бездны на не успевших даже испугаться людей в тот же миг хлынули стеклянные молнии.

Весь мир вокруг них вдруг замер, моментально потеряв свет, краски и звуки — словно они заглядывали в полумрак тесной лавки сквозь пыльную, засиженную мухами витрину, и внезапно сами каким-то кошмарным капризом мирозданья оказались внутри мутного старого стекла…

Сенька попыталась крикнуть, шевельнуть руками, ногами, да хоть пальцами, упасть, чтобы скатиться на застывшую метрах в двух под ними плоскую крышу и разбить сковавшее их стекло, если уж ничего другое не срабатывало — но и это ее последнее отчаянное усилие оказалось тщетным.

С таким же успехом каменная статуя могла попробовать согнать с головы назойливого голубя или сходить на базар за самострелом…

Но они могли дышать. Могли открывать и закрывать глаза. Могли думать.

Они были живы.

А это значит, они могли надеяться, что когда-нибудь наступит подходящий момент, или минута, или пусть даже секунда, которая, как удар топора, решит всё и сразу в их так внезапно и бесславно заканчивающейся одиссее, уронив чашу весов привередливой судьбы в одну ли сторону, или в другую, всего лишь одна секунда, не прийти которая просто не имела сейчас никакого морального права!..

Вот если бы еще она об этом знала…

Но выбора не было. Им, бессильным, потерянным, проигравшим в один миг всё, что имели и что могли иметь, других вариантов больше не оставалось.

Надо было просто набраться терпения, затаиться, подобно закрученной пружине капкана, и ждать, ждать, ждать…

Серафима мысленно усмехнулась: не исключено, что до конца жизни для них, групповой скульптурной композиции на тему «Не ждали», это станет единственным занятием.

Что, с другой стороны, тоже имеет свои положительные стороны.

Большой опыт.

Обширная практика.

Прорва времени, чтобы отточить навыки.

Усовершенствовать технику.

Стать профессионалами.

Может, они даже научатся медитации и телепатии, что бы такое это ни было, откроют по третьему глазу, а, лучше, по второму рту, и станут за спиной короля показывать ему язык и издавать неприличные звуки. А еще можно будет, пока тот выйдет из помещения… можно будет… можно будет…

Но толком начать изобретать пакость, которую могли бы подстроить девять истуканов самому могучему в Сулеймании и ее метафизических окрестностях магу, царевна не успела.

Откуда-то из-за их спин легко, как ласточка, вынырнул громадный черный ифрит с горящими неистовством огненными глазами под низким, украшенным парой рогов лбом, и завис в воздухе, тяжело облокотившись на край Масдая.

Окинув сжигающим взглядом неподвижных людей на недвижимо повисшем в воздухе ковре, он нашел того, кого искал, издевательски оскалился, потянул к нему изукрашенную кольцами и браслетами когтистую лапищу…

Но неожиданно ладонь размером с восьмивесельный баркас остановилась в нескольких сантиметрах от шеи Агафона, а безобразную черную рожу расколола широкая алая, как ломоть арбуза, ухмылка.

— Нет, я не буду отрывать тебе голову… — услышали они возникающие прямо в голове вкрадчивые слова, пульсирующие едва сдерживаемым нетерпением, ненавистью и… безумием?..