Но был Ахмет. И был кооб. И был Гаурдак, ифриты его забодай…
И поэтому нужно было не бежать туда, где друзья, солнце, здравый смысл и безопасность, а набраться смелости пополам с наглостью, если уж просто набраться, как бедняга Абу, было сейчас никак нельзя, и упрямо переть вперед.
К хранителю сокровищ.
А еще железной занозой в мозгу сидел пункт один его дурацкого, да к тому же пошедшего наперекосяк плана.
Не злить хранителя.
Раньше времени.
И поэтому Агафон набрал полную грудь воздуха, выпустил его сквозь стиснутые губы, и ровным-ровным, как караканская степь, голосом проговорил:
— Абу. Нам пока… не надо этого делать. Нам нужно… в другую сторону.
— Не люблю… стены… — упрямо выпятил нижнюю губу сулейманин. — Там где их не должно быть.
— А я тебе говорю — пойдем… — из уголка рта сердито процедил его премудрие, ухватил друга за рукав, и решительно потащил по плешивой дорожке.
Туда, где у противоположной стены метрах в ста от них, окруженные редкими факелами в железных подставках, терпеливо стояли и смотрели в их сторону люди.
Как оказалось при ближайшем рассмотрении, в оценке ожидающей их диспозиции он сделал две ошибки.
Во-первых, не все люди смотрели в их сторону стоя.
А, во-вторых, не все смотревшие стоя и не стоя были людьми.
Подойдя к ожидавшей их делегации метров на двадцать, Агафон замедлил шаг.
С десяти метров он уже разглядел всё в подробностях, и ноги его остановились как-то сами по себе.
Ибо в самом конце ковровой дорожки стоял трон.
А на троне сидел скелет.
И сидел он там отнюдь не как деталь интерьера или украшение королевского кресла в готичном стиле.
Рядом с троном, почтительно склонив головы и сложив руки на животах, стояло десятка полтора людей в сулейманских одеждах и столько же ифритов почти без нее (Один из них при виде волшебной парочки насупился и украдкой показал им кулак).
Наряды придворных блистали роскошью.
Одеяние хозяина трона — истлевшие остатки пурпурного халата — держалось на его плечах только волей магии и самоотверженных усилий отдельно взятых нитей. Голову его венчала белая, будто только что выпавший снег, чалма с диковинным алым пером.
При приближении гостей превратившаяся в золотую корону.
— С-смотри, Ага…Агафон…ага… С-скелет в короне… сидит на троне… Кто-то долго не ухаживал за местным королем… — пьяненько ухмыльнулся Абуджалиль, и получил от Афона-аги яростный тычок в бок локтем.
— А чего ты дерешься? — не замедлила обидеться жертва собственного искусства.
— Тихо ты, кабуча сулейманская… — тихо прорычал его премудрие. — Рот закрой…
— А чего это…
— Тебе поручается следить за ифритами и придворными, понял? — состроив серьезную мину, сурово пробормотал ему в ухо маг. — Очень важное задание! Жизнь наша зависит от твоего внимания! Глаз с них не спускай! Усек?
Показалось ему, или Абу даже слегка протрезвел от его зловещего напутствия?
— У…сёк, — с усилием сглотнул он, скрестил руки на груди и принялся исподлобья сверлить подозрительным взглядом всех приближенных к императору особ вместе и по очереди.
Особо нервные особы нервно запереминались.
Агафон, воспользовавшись замешательством, сделал еще шаг вперед и с почти почтительным поклоном обратился непосредственно к начальнику компании.
— Это снова мы, ваше величество. Извините, если немного погорячились. Были неправы. Исправимся. Проработаем. Учтем.
Скелет снисходительно хмыкнул, попирая все законы анатомии и физиологии среднестатистического человека.
— «Я погорячился» — сказал муравей слону…
— М-муравей — это очень полезное животное… — донесся убежденный голос Абуджалиля из тыла. — Оно… вредителей ест… работает всё лето… а когда приходит зима… собирает полный муравейник с-стрекоз…
— АБУ!!! — страшным голосом прошипел Агафон.
— Смотрю, смотрю… — снова спрятался за его плечом сулейманин.
— Так что вам здесь надо, смертные? — бархатно усмехнулся хозяин, забросил ногу на ногу и вальяжно откинулся на спинку трона, поигрывая с легким костяным стуком пальцами на коленке. — Я готов вас внимательно выслушать.
— Еще более внимательно? — снова высунулась голова Абу.
И получила по лбу.
— Смотрю, смотрю… — исчезла она обиженно.
— Ты, как хранитель этого склада… — начал было его премудрие, но скелет не дал ему закончить.
— Давайте во избежание недопонимания сразу расставим всё по местам, — вскинул он ладони, и маг послушно примолк. — Я не хранитель этого места, как некоторым недалеким и не слишком сообразительным смертным могло показаться.
Скелет сделал театральную паузу.
Гости задержали дыхание.
— Я — его хозяин, — самодовольно докончил король.
— Что?..
— Кто?.. Смотрю, смотрю…
— Если вы здесь, — усмехнувшись неприкрыто, снова заговорил скелет, — то, я полагаю, история про Десять Великих вам известна.
— Да, — коротко кивнул чародей, видя, что без его ответа продолжения не последует.
— И вы знаете, чем закончилось восстание.
— Д-да, — уже не настолько уверенно кивнул маг.
— Ну, так история может ошибаться, — вытянул ноги, непринужденно скрестил их в лодыжках и куртуазно проговорил скелет. — Не все Десять погибли. Один остался в живых.
— И где он сейчас? — дотошно уточнил Агафон.
— Ты или слишком нагл, или слишком туп! — гневно подался вперед король, и желтые огоньки в его пустых глазницах опасно сверкнули багровым.
— Может, и то, и другое, — в который раз за час позабыв про свое драгоценное правило номер один, дерзко шагнул ему навстречу волшебник, — но только каждый дурак знает, что человек или жив, или он скелет! Одно из двух! И не надо нас держать за дураков!
— А не известно ли часом каждому дураку — и вот этому в особенности — что настоящий маг может принимать какой угодно облик? — издевательски оскалился король (И это у него получилось очень хорошо).
— Тогда почему ты выбрал такой? — словно обвиняя карточного шулера в мошенничестве, скептически скрестил руки на груди Агафон.
— Лучше такой, чем такой, — едко парировал король, и к изумлению своему и стыду его премудрие в быстрой череде сменившихся на троне форм узрел попеременно себя и Абуджалиля — такими, какими их нарисовал бы не выспавшийся карикатурист с зубной болью, изжогой и похмельем.
— А в-вот этот… п-последний… был з-забавный… да, Агафон? На тебя похож… Смотрю, смотрю!..
Скелет запрокинул голову так, что череп звонко ударился о спинку трона, застучал ладонями по берцовым костям, и гулко расхохотался.
— Теперь я знаю, кого мне не хватало при дворе!
И, не успел Агафон опомниться, как на голове его очутилось что-то мягкое и развесистое, негромко брякнувшее при первом же движении.
Если у него еще оставались сомнения насчет того, чем осчастливил их король-колдун, то при взгляде на Абуджалиля они рассеялись моментом: красно-желтый двурогий колпак с бубенчиками был ему в теперешнем состоянии очень к лицу.
По рядам придворных хтонической волной — предвестницей землетрясения прокатился смех.
О, если бы не Ахмет, если бы не кооб, если бы не этот мерзавец Гаурдак, который поплатится вдвойне, втройне, в том числе и за то, что происходит с ними здесь и сейчас!!!..
Его премудрие, для разнообразия решивший посоответствовать этому титулу хоть несколько минут, до боли прикусил губу, стиснул зубы и мужественно выдавил из себя «ха» целых три раза.
Скелет усмехнулся.
— Дурак, признающий, что он дурак, становится умнее в половину, — поучительно проговорил он, щелкнул пальцами, и в следующий миг на троне восседал уже благообразный седой старик с аристократическими тонкими чертами лица ученого и мыслителя.
Голову его венчал золотой обруч с усыпанными драгоценными камнями зубцами впереди.
— Итак, насколько я понял, о горячие юноши, вы хотели узнать, как можно выставить зарвавшегося кооба из тела человека, — тоном очень доброго и очень терпеливого лектора проговорил король.
