— Подонок! — Мишель вложила в это слово всю свою накопившуюся боль.

Опасное пламя, вспыхнувшее в глубине его глаз, заставило ее сжаться от страха, и она до боли стиснула кулаки, готовая защищаться. Но неожиданно, словно что-то припомнив, Джеффри укоризненно покачал головой.

— Думаю, я заслужил это, — сказал он со спокойствием, которое окончательно сбило ее с толку. — Теперь тебе полегчало?

— Мне уже ничего не может помочь, — тихо произнесла Мишель, понимая, что еще немного, и слезы хлынут из ее глаз.

Она отвернулась, чувствуя, как волна безысходного равнодушия заполняет ее. Как можно было полюбить этого человека? Должно быть, она поддалась горькому самообману и теперь пожинает его плоды. Тот Джефф, которого она встретила и в которого влюбилась, совсем не был похож на стоявшего перед ней мужчину.

— Нет! — беззвучно прошептала Мишель, и слезы потекли по ее шекам.

Она безжалостно подавила в себе мысль о том, что Джеффри Хейфорд, в чью любовь она верила, и этот мерзавец — один и тот же человек. Продолжать думать о том, что все произошедшее — пусть страшная, но случайность, означало поддаться слабости и предоставить ему возможность обидеть ее еще сильнее.

— Уходи, Джефф, — сказала она, вытирая ладонью глаза, и с горьким удовлетворением отметила, что ее голос звучит холодно и спокойно. — Уходи и никогда не возвращайся!

— Если помнишь, именно это я и собирался сделать, — усмехнулся Джефф. — Но ты остановила меня.

— Я скорее умру, чем сделаю это снова. Все, что я хочу, — это увидеть твою спину. Все кончено.

— Это полностью отвечает моим планам. Прощай, Мишель. Если бы я мог, то сказал бы, что это забавно. — И он улыбнулся, прежде чем уйти.

Мишель наблюдала, как он повернулся, направился к дверям, взялся за тяжелую ручку… Она разрывалась между горьким отчаянием и облегчением. Джеффри уже приоткрыл дверь, но вдруг остановился и медленно подошел к ней.

— Ты была права, дорогая. Я подонок. Но кому, как не тебе, знать, почему я стал таким. По-моему, тебе стоит спросить об этом себя.

— Меня это не волнует. Я больше ничего не хочу знать о тебе. Единственное, чего я до сих пор не могу понять: что было правдой, а что ложью?

— Правда?.. — Джеффри цинично рассмеялся. — Что ж, любовь моя, если ты хочешь услышать всю правду, тебе следует обратиться не ко мне. Советую тебе расспросить своего брата, если, конечно, он захочет поделиться с тобой… А сейчас мне действительно пора.

На этот раз Мишель позволила ему уйти.

Джеффри сел в машину, и мотор громко взревел, подчеркнув его настроение, далекое от обычной сдержанности.

Часы в холле пробили час.

Мишель стиснула зубы, до крови закусив губу.

Вчера в это время она стояла на ступенях церкви, улыбающаяся и счастливая, под руку со своим мужем. Она была его женой в течение двадцати четырех часов, и вот теперь все кончено.

В чистом безоблачном небе светило солнце. Чудесный день был просто предназначен для того, чтобы начать новую счастливую жизнь. Вместо этого он навсегда останется в ее памяти черным.

«Спроси своего брата…»

Эти слова, напоследок брошенные Джеффом, неотвязным рефреном крутились в голове Мишель.

«Если ты хочешь знать все, тебе следует обратиться к своему брату, разумеется, если он соблаговолит рассказать тебе все».

Она сделала бы это, если бы могла. Но Мишель понятия не имела, где сейчас Тони, и не знала, как его найти.

Когда они с Джеффом обсуждали дату Предстоящей свадьбы, она пыталась разыскать своего пропавшего брата, но безуспешно. Все нити приводили в тупик, и даже его лучшие приятели пребывали в полном неведении по поводу местонахождения беглеца. Тони словно исчез с лица земли.

С момента его побега прошло долгих три года. Чего она только не передумала, чего только не пережила за это время!

В день семнадцатилетия брата, вернувшись домой, Мишель нашла его комнату необычно чистой и прибранной, а гардероб опустевшим. Но ей и в голову не приходило, что Тони навсегда покинул дом. Только обнаружив, что исчезла его гитара, девушка поняла, что это так.

Энтони обожал свою дорогую фирменную гитару. Чтобы заплатить за нее, он работал как вол, давая уроки начинающим музыкантам. Эта гитара превратилась в часть его самого, и, раз он взял ее с собой, значит, вернется не скоро.

Но последние сомнения Мишель рассеяла записка, которую она нашла на своей подушке:

«Ухожу делать свою судьбу и имя! Скоро увидишь меня по телевидению!»

Э.

То, что подписью служила первая буква его полного имени, выглядело очень по-детски, но, видимо, соответствовало представлениям Тони об имидже будущей рок-звезды.

Побег брата стал для Мишель вторым после безвременной смерти родителей ударом. Со временем эта боль притупилась, но окончательно не исчезла, и она так и не смогла избавиться от ощущения утраты.

Джеффри знал это, но никак не комментировал, предпочитая держать свои мысли при себе.

Поэтому сейчас, проводя дни и ночи в горьких размышлениях, Мишель пришла к выводу, что Джефф был единственным человеком, имевшим контакты с ее братом, с тех пор как тот покинул дом.

«Если ты хочешь знать все, тебе следует спросить своего брата…»

Это могло значить только одно: неуправляемый, легкомысленный Тони совершил что-то непоправимое, и это навлекло гнев Джеффа на ее голову. Желая отомстить брату, он сорвал на сестре всю свою злость и обиду. Но насколько ужасен должен был быть поступок, чтобы повлечь за собой такую невероятную по своей изощренности месть?

Что связывало Тони с Джеффри Хейфордом? Где пересеклись их пути? Мишель голову сломала, думая об этом, но так ни к чему и не пришла. Оставалось только найти своего блудного братца.

Но сначала следовало сделать еще кое-что. Невозможно вечно прятаться в этом доме. Рано или поздно всем станет известно, что ее замужество закончилось, едва начавшись.

Чем дольше она будет продолжать свое затворничество, тем будет хуже. Раз уж предстоит сделать что-то неприятное, то лучше не тянуть с этим.

Мишель позволила себе неделю пожить в этом великолепном доме, стараясь зализать раны и осушить слезы, и поклялась, что больше никто никогда не увидит их. А потом она собрала остатки самообладания и приготовилась выйти из своего заточения.

Но, нуждаясь в чьей то поддержке, Мисси обратилась к своей лучшей подруге.

— Шерил? Это Мишель. У меня плохие новости…

Она рассчитывала, что все вскоре забудется, но эти надежды оказались напрасными. Даже спустя месяц маленький городок все еще бурлил, на все лады пересказывая историю ее незадачливого замужества.

— Это просто невыносимо! — жаловалась Мисси подруге, когда та забежала в магазин из школы, где преподавала историю. — Господи, что же еще должно случиться, чтобы меня оставили в покое?

— Увы! — сочувственно вздохнула Шерил. — В нашем городке ничего интересного не происходит, поэтому твое несчастье дало пищу сплетням. Эдгертон никогда еще не видел такой свадьбы. Кроме того, ты сама говорила, что Джеффри Хейфорд — человек неординарный…

— Не напоминай мне о нем, — уныло произнесла Мишель, припоминая те чувства, которые возникли в ней, когда она впервые увидела этого высокого стройного мужчину с резкими волевыми чертами лица, стальным блеском голубых глаз и каштановой гривой волос, отливающих тусклой бронзой.

— …и отличается от местных предпринимателей, — продолжала Шерил.

— Предпринимателей? Ну, знаешь! Мишель усмехнулась, стараясь рассеять печальные мысли. Она не хотела думать о Джеффе и вспоминать, какое поразительное впечатление он произвел на нее при первой же встрече.

— Естественно, он привлек всеобщее внимание. К тому же, как ты понимаешь, дело не только в нем, но и в тебе, — сказала Шерил. — Не многие из местных женщин, которые посвятили себя бизнесу, начав с маленького магазинчика, в течение шести лет смогли заслужить репутацию лучшего специалиста по цветочному дизайну во всей округе.