— Вижу новые лица, вы вновь прибывшие? Я начальник штаба бригады майор Маслов. Комбрига нет, он еще в Кабуле. Прошу за мной!

Он открыл брезентовый полог палатки и жестом показал следовать за ним. Внутри было несколько столов, за одним из них сидел за печатной машинкой солдат, писарь штаба, в правом углу стояло зачехленное Знамя части, охраняемое часовым с автоматом. Несколько офицеров складывали служебные документы в железные ящики. Здесь тоже все говорило о предстоящем отъезде.

— Товарищ майор! Подполковник Кривошеий для дальнейшего прохождения службы, в должности начальника артиллерии бригады, прибыл! — первым доложил Кривошеин, приложив правую руку к козырьку фуражки. За ним поочередно представились и остальные его однополчане, подавая начальнику штаба свои предписания.

— Хорошо, товарищи офицеры! Очень хорошо! Вы прибыли вовремя и в самый ответственный и сложный момент. Наша бригада получила приказ командующего Армией о передислокации в другое место, и вы, наверное, уже заметили свертывание лагеря. Карапетян! — Маслов повернулся к солдату за пишущей машинкой. — Отдать прибывших офицеров очередным приказом по части и поставить на все виды довольствия! Через полчаса мне на подпись!

Он передал подскочившему Карапетяну пачку предписаний и продолжал:

— Люди нам нужны, кто болен, кто ранен, но это ни в коей мере не означает снижение боевой готовности и своевременного начала марша. В подразделениях вы найдете некомплект личного состава. А убываем завтра в 7–00. Времени на знакомство нет, узнаете своих подчиненных в пути. Всего вам хорошего. Посыльный!

— Я, товарищ майор! — заглянул в палатку солдат с красной повязкой на левом рукаве.

— Проводишь товарищей офицеров по их подразделениям.

— Есть!

Они шли за посыльным по передней линейке лагеря, оставаясь каждый у показанной им палатки.

— Вот первая батарея дивизиона, товарищ старший лейтенант. А Вам, товарищ подполковник во-он туда надо, там управление артиллерией бригады. — Посыльный, сделав свое дело, ушел обратно в штаб. Первая батарея занимала три больших палатки, одна из которых была уже свалена на землю, и солдаты грузили в стоявший рядом УРАЛ многочисленное имущество, при повседневной жизни не так заметное по количеству. Одни солдаты растягивали натяжные веревки, другие, присев на корточки, скручивали большую палатку в тугой узел.

— Где ваш командир батареи? — спросил Потураев у солдат.

Среднего роста младший сержант бросил веревку и подошел к Потураеву:

— Товарищ старший лейтенант! Комбат на позициях, готовит с огневиками орудия к завтрашнему отъезду. Вы к нам в батарею?

— Да, в первую батарею. Здесь, у пааток, наверное, взвод управления работает?

— Так точно! Комбат приказал собрать две жилые палатки и все хозяйство с них погрузить в машину. А с третьей погрузим все кровати, табуретки и все остальное, ночь переспим в ней на матрацах, брошенных на землю, а утром быстренько и ее уложим и погрузим. Пойдем-те, я Вам покажу, где оставить вещи.

Младший сержант зашел в третью палатку. За ним следом за брезентовый полог, пригнувшись у входа, вошел Потураев. В палатке кроватей уже не было, только по обе стороны лежали на земле матрацы, образуя узкий проход. В дальнем конце, от потолка до земли, палатка была перегорожена брезентом, образуя за ним небольшую комнатку. В ней по периметру стояли пять железных кроватей и между ними небольшой столик, сколоченный из досточек от снарядных ящиков. Три кровати были заправлены подвернутыми суконными одеялами, две остальные были с голыми сетками. Здесь жили офицеры. Потураев поставил чемодан на одну из свободных коек, осмотрелся и спросил у своего сопровождающего:

— А Вы, сержант, кем здесь будете?

— Командир отделения разведки взвода управления младший сержант Чесных!

— Старший лейтенант Потураев! Будем знакомы, — они пожали руки. — Чесных, я пойду на огневые к командиру батареи, а Вы продолжайте заниматься по плану.

— Так точно, товарищ старший лейтенант!

Выходя из палатки, Потураев спросил:

— Как зовут командира батареи?

— Капитан Петухов. Огневые позиции расположены позади наших палаток перед обрывом. Во-он там, — показал младший сержант на те орудия, которые видел еще с аэродрома. На ходу он поправил фуражку, внимательно и с волнением приглядываясь к видимым вдалеке силуэтам людей.

У шести орудийных окопах стояли автомобили УРАЛ. К двум уже были прицеплены гаубицы, и солдаты грузили в них боеприпасы и шанцевый инструмент. Подойдя ближе к огневой позиции, Потураев определил офицера, который энергично распоряжался оставлением боевого охранения, отдавая короткие команды:

— Казиев! Давай сдавай назад! Так! Еще, еще! Стоп! Сцепляй! Поставить стопор!

Орудийный расчет, прицепив гаубицу за форкоп УРАЛа, начал погрузку имущества, лежащего в окопе. Капитан Петухов направился было к четверке с голубым околышком, остановился, поджидая его. То, что это командир его батареи Евгений, уже не сомневался, но для порядка спросил:

— Здравия желаю! Вы — капитан Петухов?

— Да.

— Товарищ капитан! Старший лейтенант Потураев для дальнейшего прохождения службы в должности старшего офицера вверенной Вам батареи прибыл! — он опустил правую ладонь от козырька фуражки и пожал протянутую ему руку Петухова.

— Здравствуйте! Ждали, ждали Вас, старший лейтенант! Минутку! — комбат обернулся к четвертому орудию и крикнул:

— Сердюков! Командуй сам, проверь стопор при загрузкке и ничего не забудь в ровиках!

Командир орудия старший сержант Сердюков стал в метрах в трех в стороне от тягача, так, чтобы ему были видны водитель и орудийный расчет, подавший станины гаубицы для цепки. Сердюков поднял левую руку вверх и ладонью начал подавать водителю сигнал сдавать назад, а Петухов повернулся к Потураеву:

— Так вот! У нас в батарее случилась такая накладка, что не дай Бог! Сам посуди, завтра переезд всей бригады километров за семьсот куда-то на юго-восток, из солдат и сержантов в наличии ровно половина, остальные лежат во взводах, в госпиталях Союза с гепатитом, там же два моих офицера, оба огневики, но они уже к нам не вернутся. Вернувшись из госпиталя и получив предписания в штабе, они сразу улетят на новые места службы в Союзе. Я сам жду себе заменщика. С тобой не прилетел, случайно, новый командир батареи?

— Нет, не было, — ответил Потураев.

— Ну, вот. Всегда такое невезение. Я тоже жду его как избавления от всего этого афганского кошмара. За два года намотались по нему во как! — Петухов рубанул себя по горлу.

— А тут одно к одному, нет, чтобы спокойно дождаться заменщика и уехать в Союз, так придумали передислокацию, а солдат не хватает, офицеров нет. Вдвоем остались с командиром взвода управления. Он из новеньких, потом познакомишься с ним. И старшина батареи тоже выглядывает каждый самолет, мы с ним с декабря 79-го года здесь.

Петухов действительно был рад новому офицеру, который сможет заменить его на огневых позициях. До отъезда осталось меньше суток, а сделать нужно было еще немало: организовать получение сухих пайков на четыре дня, представить в штаб именные списки убывающего личного состава и получить там распоряжение о месте батареи в общей колонне части, позаботиться о том, чтобы ничего не забыть в покинутом лагере, и много других дел, внезапно появляющихся в ходе подготовки к маршу.

— Куришь? — спросил он Потураева, доставая пачку сигарет «Охотничьих».

— Курю.

Петухов вытряхнул из пачки две сигареты. Евгений взял одну и щелкнул зажигалкой, давая первому прикурить Петухову. Тот, затянувшись, повернулся к огневой позиции, глядя, как его солдаты и сержанты готовят технику к отъезду, и уже более спокойно продолжал:

— Обратил внимание, что в расчетах по четыре, а кое-где, и по три человека? Тридцать три солдата в госпитале! А по штату в батарее шестьдесят пять. Вот и считай! И так во всех ротах бригады, желтуха косит всех подряд, а оставшиеся с ног валятся, работая за себя и за того парня. Как твое имя-отчество? — вдруг спросил он Потураева.