Вот уже грузят на железнодорожную платформу. Повезут в колхоз. Лучше бы на Кубань или на Украину. Там привольный ветер, хорошие дороги. Не то, что на моей родине, на Урале, в Нижнем Тагиле. Тагил, да еще и Нижний! Это сплошная тайга, бездорожье, переправы вброд. Бр-р-р! С моим здоровьем лучше Украина. Точно! Едем на юг! Я им хлеб возить буду и бидоны с молоком. Живут же там машины и я проживу. Интересное путешествие получается. Едем среди песков, жарко. Вроде, про пески на Украине я не слышал Кара-Кум? Зачем Кара-Кум? Это же не Украина, а Туркмения!? И люди в зеленых фуражках. Делают отметки в моем техпаспорте. Афганистан? Я туда не хочу! Там война! Я больной. Почему не проводят техосмотр? Они увидят, что я с браком.
Почему нет здоровых машин? «Линкольнов, Феррари, БМВ, Опелей, Вольво? Конечно, их родители богатые, сунули кому надо… А что мои? Работяги в Нижнем Тагиле. Вот нас на эту войну и загнали. Смотрите, кругом рабоче-крестьянская армия: МАЗы, КРАЗы, ГАЗы, ЗИЛы. Тоже из бедных. На тех катаются, а на нас выезжают…
Все. Прицепили за меня какую-то железяку. Все ее пушкой зовут, орудием. Буду тянуть солдатскую лямку вместе с ней. И в кузов запрыгнули люди в панамах, артиллерийский расчет называется. И командир их с водителем в кабине. Ничего звучит! Артиллерист я теперь!
Ох, и поездил на мне этот артиллерийский расчет. Сколько мы горя хлебнули с ним на нашем автомобильном перевале Саланг. Он ведь самый высокий в мире, около 3000 м. Надо же! Внизу хлопок цветет, а здесь снежная буря. Мне кислорода не хватало, аж кипел! Хорошо, расчет помог. Я притих, а они сзади меня плечами, плечами… Правильно говорят, любишь кататься…
А тут какие-то придурки с намотанными на голове чалмами стали стрелять в нас из железных палок. Я и так больной, а они мне по колесам, по бортам. Чуть в кабину не попали. Хорошо, что мои попутчики отцепили пушку и отогнали тех нахалов. Все же с пушкой лучше. Я-то и драться не умею. А она в какой-то секции боевого единоборства училась. А-а! Вспомнил! Называется полигон. Хорошо ее там обучили. Молодец!
Зато кормят, заправляют меня здесь вволю. Пей — не хочу! Были как-то в Пули-Хумри. Какая там заправка! Не то, что солдатские столовые! Длинная и толстая труба полная бензина! Мы к ней сразу с двух сторон всей колонной становились и заправлялись за десять минут. Пятьдесят машин за десять минут. Слабо?
Нас, УРАЛов, в батарее девять машин. Вшестером мы возим за собой пушки, а трое еду к ним — боеприпасами зовутся. Мы под их защитой. Не то, что те, две салаги ГАЗ-66 из взвода управления. Возят какую-то ерунду: дальномеры, буссолы, телефонные катушки, бинокли, радиостанции. Ну как ты будешь отбиваться от бородатых придурков радиостанцией? Учишь их, молодых, учишь. Все морды им побили, без толку! Это у них, в панамах, нет дедовщины. А у нас будь здоров! Все ГАЗ-66 уже безносые ездят.
Правда, и мне доставалось не раз. Нет, не от своих. А от тех, с железными палками, которые стреляют слева и справа по дорогам. Началось все с переезда моего автопарка. Два года я жил в провинции Кундуз. И придумали те, не в панамах, а которые в фуражках в Кабуле ходят, перебросить наш автопарк на юго-восток Афганистана в провинцию Пактия, в Гардез. Автопарк спланировал переезд тремя колоннами: первого декабря 1981 года, второго и третьего. Каждый день машин по девяносто. Ну, меня как старослужащего, конечно, назначили в первую колонну вместе с моей батареей. Нужно ехать, а я не могу завестись. Мотор не запускается. Говорил же я на границе, что брак у меня, болезнь такая. Или здесь надорвался? На Салангах этих? Батарея ушла без меня. И со второй колонной я не уехал. Что-то серьезно я забарахлил. А тут еще эти бугаи, гусеничные бронетранспортеры, стали меня таскать по автопарку на жесткой сцепке-трубе. Труба сорвалась и пробила мне радиатор. Это похуже, чем мочевой пузырь у солдат. Хорошо хоть запаяли к выходу последней, третьей, колонны. Оставили при мне двух солдат: Матчанова и Рахманова. Туркмены они. Кара-Кум. Жаль их мне. Я-то и так болен, а они здоровые ребята. Только жить да жить. Натерпятся они со мной…
Выехали из Кундуза. Еду, вроде, хорошо. Но, что это? Баглан? Стреляют? Не надо! Меня же только вчера отремонтировали! И в кабине всего два солдата. Зачем они вам? Ох, как густо стреляют. Кх-хх. Попали в мой мотор… Водитель Рахманов уже убит. Навалился грудью на мой руль. А Матча-нов не может открыть дверь и выскочить в кювет. Заклинило мою дверь. Ну же, Матчанов, давай через окно! Правильно понял. Уже наполовину вылез. Железная трещотка, пулемет, пробила ему спину… Теперь мы втроем останемся в этом Баглане. Хорошо, хотя эти бугаи, БМД, отбиваются. Я-то без пушки. Мои раньше уехали, а меня болезнь подвела. Теперь надолго остановился, хорошо, если вообще не подожгут. А это кто проезжает мимо на полном газу? Старший по колонне подполковник Горький. Он, что, убегает? Так и есть. Всех, в панамах, бросил и уехал на земляке, таком же «УРАЛе». Кто же будет командовать обороной? А, есть кому. Молоденький лейтенант взял на себя команду. Грамотно управляет боем. Хотя мне уже все равно. Пусть хоть бы молодежь выживет. А подполковник зря-я… Струсил, что-ли? Смотри, долго бой идет. На мне уже живого места нет. Весь в дырках. В стеклах, в колесах.
А вот большие дядьки, танки, идут со стороны Пули-Хумри! Это за ними ездил подполковник? Тоже молодец! Вон как дядьки сравняли дувалы и бой сразу прекратился. Моих убитых вытащили из кабины, а самого прицепили к этому дядьке-танку. Он хоть и грубый, но душевный, дотащил до мастерской в Пули-Хумри. Здесь меня подкрутили, подварили, подкачали. А вон уже и знакомый за мной приехал, старший лейтенант Потураев. Душевный человек. Всегда угостит запчастью. Опять мы с ним через Саланг перебирались, ночевали в Кабуле и вот приехали в Гардез. Он оставил меня в местном автопарке для капитального ремонта, а сам уехал в нашу батарею в провинцию Логар. Потом заберут. Делали меня, делали. Они же не знают, что я сделан в понедельник. Думали нормальный. Но сделали чуть-чуть, уже немного дырму.
Уже февраль, снег выпал. Вот и наш комбат за мной приехал с водителем Аликом Ахметовым. Этот казах молодец. Знает толк в нас, «УРАЛах». С ним я доеду до Логара. Комбат пошел получать в медроте медикаменты для батальона по заявке их доктора Войт Владимира, а Алик проверил масло воду в радиаторе и запустил мое сердце. Фу, путаюсь, как маленький. Запустил мой мотор. Комбат поставил большую коробку с таблетками в мой кузов, сел в кабину рядом с Аликом и с попутной колонной поехали из Гардеза к нам, в Логар. Перевал Терра. Сугробы снега. Одна колея. Что это? Застопорились все мои шесть колес! Сплошной тормоз! Раздат-ка у меня больная. Говорил же на границе — проверьте. А теперь что делать? Вон комбат как матерится!..
К нему прибежал старший колонны с солдатами и меня под зад, то есть, под кузов, толкают с дороги, освобождая колею для других. Оставляют нам одну боевую машину десанта — БМД и уезжают. Холодно на перевале. Высота. Снег. Мороз. Комбат с Аликом бегают вокруг меня. Побегайте! Не все ездить тут… Смеркается. Неужели будем ночевать в горах? Так и без тех, с бородами, можно загнуться. То есть, вода в радиаторе замерзнет. Вроде, за нами приехали из Логара. Так и есть! Целый дядька-танк пришел. Ну и молодец! И сцепка у него хорошая — гибкий трос. Что они понимают, эти комбат и Алик Ахметов? Кричат танкисту, что по горам на тросе буксировать нельзя, улетим в пропасть. Ну, разве они нормальные? Молодец танкист! Прицепил меня за трос и не стал слушать никаких комбатов. Сильно там. А может, у него не было ничего, кроме троса? Кто его знает? Главное — едем. Ой! Стой, танк! Спуск, крутой поворот! Ведь меня несет прямо в пропасть! У меня же ничего не работает! Хорошо, хоть Алик, как-то управился с моим рулем. Не-ет! По таким загзагам лучше ездить за трубой. Но поздно. Доедим ли? Этот черт вон как идет. Сильный, гад.
Слава автомеханику! Приехали. Ба-а! Да тут вся моя батарея! Мои земляки. Даже эти ГАЗ-66 кажутся родными. Теперь я дома. И не дам больше трогать этих молодых. А как меня отремонтируют, и мы все вместе будем мотаться по провинции Логар.
