Вот почему ни танк, ни Коростылев не взорвались. Фугас был управляемым. Кого душман хотел — того и подорвал.

Саперы по проводу вышли на один из дувалов кишлака и принесли оттуда небольшой аккумулятор японского производства. Провод они смотали.

Седьмая рота отработала в Дахи-Нау, и снаряды у орудия Коростылева были на исходе. Капитан Петраков дал команду возвращаться в расположение. Подбитую гаубицу прицепили к танку.

Коростылев вернулся в расположение без одного своего расчета. Погибли восемь человек:

— старший лейтенант Потураев Евгений, 24 года.

— лейтенант Зиновьев, 21 год

— рядовой Ахметов, 19 лет

— ефрейтор Быков, 19 лет

— ефрейтор Бакуров, 19 лет

— рядовой Реджепов, 19 лет

— рядовой Гусманов, 18 лет

— рядовой Грищенко, 18 лет

Быков и Бакуров скончались в вертолете, о чем Коростылеву сообщили по радио.

Уничтожен артиллерийский тягач УРАЛ и выведено из строя орудие. Потери для небольшого подразделения, как батарея Коростылева, ощутимые. И в физическом смысле, и в моральном. Приехав в расположение батальона, Коростылев связался по радио с командиром бригады:

— Я — Пермь! Разрешите мне сопровождать погибшего старшего лейтенанта Потураева в Союз на захоронение.

— Пермь! Вы были в отпуске за этот, 1982 год?

— Нет, не был.

— Пермь! Разрешаю Вам сопровождать погибшего. Добавляю Вам на это десять суток и заодно оформите себе очередной отпуск.

— Понял! Конец связи.

Настроение у Коростылева было никакое… Он потерял своих солдат. Потерял своего друга. Пусто стало в их комнате. Пусто и тоскливо. Костюков и Кривониша тоже в скорби притихли. Коростылев все еще не мог поверить в то, что вот так быстро и просто можно потерять своих товарищей. Но осколок головы Потураева наяву напоминал об этом…

На следующий день, 3 мая, в батальон пришел начальник ХАД (госбезопасность) провинции капитан Бабрак. Одет он был в национальную одежду: белые рубашка и шаровары, белая чалма на голове. Он сообщил, что по данным разведки в кишлаке Исарак прячутся бандиты из Пакистана. Они шли ночью, а засветло укрылись в нескольких домах кишлака. Коростылев с Бабраком поднялся на «горку» к орудию. Вся местность у них была как на ладони. Километрах в пяти был виден кишлак Исарак. Над ним уже кружились два вертолета МИ-24, стреляя из НУРсов по нескольким домам. Бабрак, глядя в бинокль, уточнил Коростылеву цели.

— Заряжай! — приказал Коростылев своим солдатам, сам встал к прицелу и открыл огонь по домам, где прятались моджахеды. Третий снаряд разворотил первый дом, потом он уничтожил и другие. В это время бронегруппа 7-й роты выехала туда для проверки авиационного и артиллерийского удара. У одного из убитых «духов» они обнаружили ценное письмо. Один из руководителей моджахедов сообщал другому, что он намерен уничтожить их батальон и на базе провинции Логар объявить отдельную республику, независимую от всего Афганистана, и он просит в этом помощи. Снаряды Коростылева присекли осуществление этих бредовых планов. Письмо переправили в разведотдел армии.

Стало известно, что завтра, 4 мая, в Гардез идет колонна мимо батальона, и Коростылев стал собираться в дальний путь. А каким он в действительности окажется дальним, Коростылев еще и сам до конца не представлял… Он собрал немногочисленные вещи Евгения. С колонной в батальон пришла почта. Среди пришедших писем было письмо и Евгению от Натальи. А Жени уже нет… Коростылев взял это письмо с собой в дорогу. Накоротке попрощавшись с батареей, утром четвертого мая он на бронетранспортере вместе с колонной уехал в Гардез, в штаб бригады, для оформления документов на погибшего и своего отпуска.

В штабе части Коростылев оформил все документы и получил отпускной билет. Теперь нужно искать вертолет в Кабул, где в морге лежат останки друга. Вертолет нашелся на другой день, 5 мая. В МИ-8 загрузили еще два трупа незнакомых ему солдат, прикрытых белыми простынями. Они погибли здесь, в Гардезе, когда колонной поехали к источнику за водой для части. Колонну обстреляли. Привезли воды и погибших. Так Коростылев и полетел: несколько незнакомых солдат и офицеров на железных лавочках вдоль бортов вертолета и между ними носилки в ногах. Полетели сначала в Газни, где стоит советский мотострелковый полк. Зачем туда летели — никто не знал. Посадка в Газни, двадцать минут покурили у вертолета, взлет и курс на Кабул.

Вертолет летит над горами, у Коростылева мысли черные, невеселые, два трупа лежат у его ног. И впереди — сопровождение погибшего домой, встреча с родными Потураева. Коростылев как представит все это — еще тоскливее становится и сердце начинает ныть.

Через час с небольшим вертолет пошел над Кабулом. Внизу квадратики глиняных домов, плотно прилипших друг к другу. Вот и аэродром, посадка. Через взлетное поле видны палатки пересыльного пункта, где полгода назад Коростылев знакомился с Афганистаном.

Он спросил у летчиков, где находится морг. Экипаж указал на место в конце рулежной дорожки, обнесенное высокой маскировочной сетью. Коростылев заходит на эту маскировку. Здесь стоят три больших палатки в ряд. Одна под мед. экспертизу с двумя столами для вскрытия трупов при необходимости и две палатки под холодильные камеры, где содержат погибших перед отправкой на Родину. Получалось так, что на одном конце аэродрома находится пересыльный пункт для прибывших живых, а на другом — «пересылка» для «убывающих» погибших.

Перед палатками участок местности забит свежесколоченными гробами. Они лежат друг на друге, напоминая горы. Горы гробов. Деревянные, окантованные в цинковые ящики. И горы крышек от гробов. Таких же деревянных, обитых цинком. Сотни гробов. Самолеты приземляются с солдатами и офицерами на пополнение, а здесь, за маскировочной сетью, их ждут горы гробов.

Несколько солдат, работающих в морге, в стороне от палаток обивали заполненные и запаянные гробы нестругаными досками. Сверху такого ящика малярной кистью коричневой краской обозначают фамилию погибшего, владельца гроба. Таких ящиков стоит уже штук пятнадцать. Коростылев подходит к ним, читает и находит несколько знакомых и родных фамилий: Грищенко, Потураев, Зиновьев, Ахметов, Реджепов, Быков, Бакуров, Гусманов.

Именно так, без заглавных букв, было намалевано на досках из горбыля, в которые заколотили гробы его, Корос-тылева, боевых друзей и других незнакомых ему солдат и офицеров.

Позже Коростылев вспоминает кадры кинохороники церемонии отправки погибших солдат в армии США из Вьетнама, Кувейта и других горячих точек. Цинковый гроб, обшитый полотном национального звезднополосатого флага, до самолета сопровождает почетный караул морской пехоты с карабинами.

Так же торжественно встречают этот самолет и в Америке. Караул, губернатор штата, последние почести…

А у нас… Малярная кисть, горбыль. Уже это одно характеризует отношение страны к своим подданным. Как были не личностями, а «массой», так и остались. «Массы» можно оставлять без зарплат и пенсий, отключать электроэнергию в домах, учить детей в холодных школах…

Постояв над этими ящиками, Коростылев пошел искать начальника морга. Им оказался старший лейтенант Марат, который собирался ехать в штаб Армии, чтобы проставить там печати на пачку свидетельств о смерти. Штаб находился на другом конце Кабула. Его Коростылев, собственно, и не видел и напросился с ним в поездку.

— Садись! — коротко сказал Марат, взял автомат и сел в кабину ГАЗ-66. Водитель тоже с автоматом. У Коростылева, отпускника, оружия нет. Он запрыгнул в кузов и поехали они через весь город километров десять. Теперь Коростылев рассмотрел город целиком. Многолюдный и многоярусный. Не многоэтажный, а именно многоярусный. Бедные домики из глины ярусами поднимаются по горам справа и слева. Воды там нет. Там работают водоносы. Взрослые и дети носят из низины воду в бурдюках и продают.