Следующий день выдался на редкость солнечным и теплым. На разводе капитан Коростылев распределил солдат по местам работ и обслуживания техники, когда к нему подошел Потураев.

— Комбат, не хочешь со мной подняться на горку? — предложил он.

— А что там? Новые ориентиры определить?

— И ориентиры тоже… — уклончиво ответил Евгений.

На этой горке, как звали в батальоне высоту рядом с расположением, метрах в 100–150 еще с зимы майором Терещуком было выставлено боевое охранение с пулеметом и одним 82 мм минометом. Взвод солдат с лейтенантом менялся там каждый месяц.

Коростылев с Потураевым по протоптанной тропинке поднялись на горку, поздоровались с вышедшим им навстречу лейтенантом и осмотрелись. Коростылев, увидев открывшийся вид провинции, ахнул. Местность просматривалась на десятки километров. Простор для работы артиллерии! Ему в голову пришла мысль: «Вот бы здорово было, если сюда, на горку, поставить мое орудие. Дальность стрельбы позволяет держать под контролем большую часть провинции. Отсюда видно начало ущелья Дахи-Нау — значит, эти пятнадцать километров можно наши колонны прикрывать артогнем. Справа виден мост через реку Логар, а дальше видна ближняя окраина кишлака Подхаби-Шана. А прямо — вся долина вплоть до Пакистана под прицелом…»

— О чем думаешь, комбат? — прервал его мысли Потураев.

— Жень! Вот бы орудие наше сюда?

— Правильно! Я же для того и позвал тебя. Смотри, комбат, — Потураев рукой повел справа налево, — мы и в оперативности открытия огня здесь выигрываем, быстро открываем огонь по противнику прямой и полупрямой наводкой.

— Да, это так! Давай осмотрим эту вершину и решим — можно ли сюда как-то затащить гаубицу.

Они обошли вершину горы: вот позиция пулеметчика, вот миномет, вот землянка для солдат. Если сдвинуть немного к склону пулеметчика и ячейки автоматчиков, то вполне можно разместить здесь орудие. Спустившись в расположение, Коростылев доложил свои соображения майору Терешуку и получил «добро».

Теперь встал вопрос: каким образом затащить гаубицу на высокую и крутую гору? Тягач — автомобиль «УРАЛ» не потянет. Да и после переезда за арык его остановит минное поле. А что если пушку зацепить за танк? А танк и по противопехотному минному полю пройдет, и сил у него побольше, чтобы вскарабкаться на эту гору. Коростылев посоветовался с командиром танкового взвода лейтенантом Шамшуриным. Они подошли к бережку арыка, внимательно оглядели за ним минное поле и дальнейший путь по подъему на вершину.

Танкист сказал:

— Танк пройдет.

В этот же день они начали готовиться к этой операции.

Потураев с орудийным расчетом прицепили к форкопу танка орудие, Коростылев разместился на его башне рядом с Шамшуриным, и танк осторожно стал переезжать арык. Арык переехали. На пониженной скорости двинулись по минному полю. Несколько противопехотных мин взорвались под гусеницами танка, не причинив вреда ни ему, ни сидевшим на башне офицерам. Стали подниматься вверх по склону горы. Все круче и круче. Танк принимает положение близкое к вертикальному. Мотор натужно ревет, выхлопные газы бешенно вырываются из труб. Завывая, танк добрался до вершины. Здесь уже были Потураев с солдатами, объясняя лейтенанту боевого охранения куда что убрать, Коростылев соскочил с башни танка на землю и пошел вперед, механик-водитель осторожно протягивает вперед. Отклоняться нельзя — танк может перевернуться вправо или влево и, кувыркаясь, скатиться вниз.

— Стоп! Расцепляй!

Солдаты Потураева отцепили орудие. Теперь танкисту задача: медленно развернувшись на месте, объехать орудие, землянку солдат и той же дорогой вернуться в батальон.

Все прошло хорошо, танк уехал, а Потураев с солдатами стали готовить гаубицу в боевое положение на гребне горы. Коростылев приказал всем солдатам батареи взять на плечи по снаряду и гильзе и перенести боеприпасы на горку. Таких ходок сделали две, обеспечив орудие боекомплектом. Назначенному орудийному расчету была выделена взрывчатка для взламывания камня при оборудовании себе землянки и погребков под снаряды. А потом ломами и кирками-мотыгами солдаты продолжали оборудовать свою позицию. В дальнейшем этот орудийный расчет батареи Коростылев менял каждый месяц.

Последующие полтора года службы капитана Коростылева в Афганистане его орудие «на горке» не раз выручало наши войска своевременным и точным огнем. Просматривая сверху все передвижения противника, расчет орудия прямой и полупрямой наводкой преграждал прорыв отрядов моджахедов в глубь страны.

В батальон пришло сообщение о награждении группы солдат и офицеров правительственными наградами.

В артбатарее в списке был один ефрейтор Яковлев, награжденный медалью «За отвагу». Все считали, что он был достоин ее. Второй год в Афганистане не сумел сделать из него озлобленного и равнодушного человека. В своей специальности наводчика он был мастером. Орудие и прицельные приспособления знал досконально. Знал и постоянно изучал, тренировался. Учился у старослужащих солдат, а потом сам учил новобранцев.

Командиры выделили в нем надежного солдата, умеющего переносить все тяжести войны. Временами батарея голодала, когда колонна с продуктами не могла пробиться через засыпанный перевал. Замерзали на боевых выходах, когда ночевали в снежной пелене, среди могучих гор.

Находились в тех условиях нытики, которых приходилось упрашивать потерпеть. Яковлева упрашивать было не надо. Уральский характер был сильнее обстоятельств. В эти, в общем-то, тяжелые минуты он был самим собой: спокойным, улыбчивым, готовым прийти на помощь.

В свободное время Яковлев часто играл на баяне. Вокруг него собирались почти все солдаты батареи, кроме дежурных. Слушая его, каждый думал о своем. Под русскую мелодию солдаты из Туркмении вспоминали свои кишлаки, белорусы — свое полесье, сибиряки — тайгу.

Никто в эти минуты не был равнодушен к игре на баяне. Воспоминания о доме расслабляли души солдат. И воспоминания о родных еще долго не оставляли их. И сам баянист в это время мыслями был в своем Магнитогорске. Там его ждали мама, папа и младшая сестра. Там его ждала девушка. Родной Магнитогорск… Уральский город. Город-труженик. На металлургическом заводе работали его мать и отец, здесь же начинал Яковлев трудовую жизнь. Для него роднее места на земле не было.

В Афганистане Яковлев начинал службу в провинции Кундуз орудийным номером. Сначала подносчиком снарядов, затем заряжающим. Уже полгода был наводчиком своей гаубицы. Он не пропустил ни одной боевой операции. Днем и ночью приходилось трястись в кузове своего тягача «УРАЛ» при выездах на задания. Огонь он вел всегда точный и своевременный.

Во время одного из обстрелов позиции батальона ночью Яковлев с расчетом дежурил у оружия. Вокруг загрохотали разрывы мин, с ближайших гор по ним стреляли пулеметы.

Не дожидаясь прибытия основных сил батареи, Яковлев метким огнем уничтожил один пулемет и прибежавшему командиру батареи дал точные целеуказания. Одному орудию комбат приказал стрелять осветительными снарядами, а гаубица Яковлева уничтожала выявленные цели.

После той ночи Яковлева представили к награде.

Награжденные солдаты и офицеры батальона на двух крытых брезентом УРАЛах выехала в Гардез за получением орденов и медалей. В начале и в конце этой небольшой колонны их сопровождали и охраняли два БТР-70. Ехали в приподнятом настроении, взяв к своим автоматам только по одному подсумку, в которых было по три магазина.

В расположение бригады на окраине Гардеза приехали за час до церемонии вручения наград. Командование части ждало генерала из Кабула, специально летевшего к ним для чествования героев.

Получив красную коробочку с медалью «За Отвагу» Яковлев, повернувшись лицом к строю, четко и твердо произнес: «Служу Советскому Союзу!»

Уже в строю он приоткрыл коробочку и рассмотрел свою медаль. Серебряная и тяжеленькая, она напоминала ему о многом: о родителях, о своем городе на Урале, о своей батарее, об опасной и тяжелой службе. Этим кусочком металла он гордился за своих родителей, которые верили в него, любили и ждали его. Закрыв коробочку, Яковлев положил ее в боковой карман форменной куртки. Награжденным солдатам и офицерам командование части организовало праздничный обед.