Литмир - Электронная Библиотека

Федор на минуту замолчал, прикуривая сигарету. А Микола Череда, и об усталости забыв, вскочил, с нетерпением крикнул:

— Ну чего замолчал?! Дальше-то как было?

— А дальше так было. Подождал я маленько, потом забрался в кабину, взлетел и — к линии фронта. Боезапас у меня — полный комплект, да еще пяток гранат в кабину положил. Полный порядок. Не долетая до фронта, подобрал высотенку, оттуда вся картина боя у меня как на ладони! Захожу в тыл тевтонам, снижаюсь до бреющего — и даю, и даю со всех пулеметов, из пушки, да еще гранаты швыряю…

Ну, посмотрел бы ты, Микола, что там делалось! Рванули тевтоны назад, теперь кони их уже не наших воинов топчут, а своих, паника дикая, рев кругом стоит, главный тевтон — в первых, конечно, драпающих рядах, да разве удерешь на простом коне от истребителя! Развернулся я, догнал его и — трассу! Пшик остался от главного тевтона, а я опять поливаю бегущее воинство тевтонское. Тут дружина Александра Невского тоже в атаку пошла…

Короче говоря, за полчаса разгромили мы псов-рыцарей до основания, и князь сказал:

— Чем же наградить тебя за столь невиданный подвиг, летчик-истребитель — лейтенант Ивлев? Такую ты службу сослужил нашему отечеству, какой испокон веков народ русский не знал, не ведал. Хочешь, я подарю тебе небольшое княжество, хочешь?

А я отвечаю:

— С княжеством возни много, князь, но если доброе дело для меня хотите сделать, то велите своим людям разыскать друга моего Миколу Череду, больно уж тоскливо мне без него.

— Да-а, — протянул Микола. — О таком недурно помечтать. Силен ты, бродяга. Чего фантастическую вещь не сочинишь? Зачитаются люди…

Они и не заметили, когда в комнату вошёл посыльный от командира эскадрильи. А тот уж давно стоял у двери и, открыв рот, слушал Федора. И только вот теперь сказал:

— Товарищи командиры, вас обоих срочно вызывает комэск. Срочно!

Микола схватил подушку и запустил в посыльного.

— Сгинь, исчадье ада!

Тот, еще раз повторив: «Срочно!», скрылся за дверью. Микола спросил у Федора:

— Может, мне этот тип почудился?

— Вряд ли, — сказал Федор. — Наверно, опять на задание.

2

Командир эскадрильи Булатов стоял у маленького оконца деревянной будки, приспособленной под КП, и неотрывно глядел на летное поле, по которому ветер гнал бесконечные струи снега, закручивал их в замысловатые спирали, а из низких хмурых туч все сыпалась и сыпалась снежная крупа, надоедливо стуча по деревянной крыше будки и в то самое оконце, возле которого стоял Булатов.

Командиру эскадрильи не было еще и тридцати, но четыре с лишним месяца войны уже успели прочертить на его лице морщинки забот и тревог, и эти же самые заботы и тревоги залегли в усталых глазах, совсем недавно таких живых и жизнерадостных.

Еще раз оглядев летное поле, комэск подошел к столу, взглянул на карту и тяжело вздохнул. Вот та проселочная дорога, по которой, прорываясь сквозь наметенные сугробы, с трудом движутся автобусы с детдомовскими детишками, эвакуируемыми куда-то на восток. Эта снежная заваруха изрядно их задержала, и сейчас они находятся, по приблизительным подсчетам, в полустах километрах от города, где детей должны пересадить в вагоны.

Командир полка, вызвав Булатова по рации, сказал:

— Два часа назад на этой проселочной дороге «мессера» и «восемьдесят восьмые» налетели на колонну грузовиков с заводским оборудованием и устроили такую кашу, что страшно подумать. А теперь есть предположение, что эти же «мессера» могут налететь и на автобусы с детьми. Командующий воздушной армией приказал во что бы то ни стало прикрыть ребятишек. Ты все понял, Булатов?

— У меня на стоянке всего две машины, — сказал Булатов. — Летчики этих машин только сейчас прилетели. Уже со второго боевого вылета. Падают от усталости. Остальные — на задании.

Несколько секунд командир авиаполка молчал, и Булатов подумал, что он сейчас отменит приказ на вылет и скажет: «Ладно, пошлю летчиков из первой эскадрильи». Но тот тихо, словно у него вдруг сел голос, спросил:

— У тебя есть дети, капитан?

— Так точно, товарищ командир полка. Двое.

— Они, кажется, на Урале?

— Да, на Урале.

— А эти, в автобусах…

И капитан Булатов сказал:

— Я вас понял, товарищ командир полка.

* * *

«Погодка, черт бы ее побрал! — выругался про себя командир эскадрильи. — В мирное время в такую погодку о вылетах и разговору бы не было». И горько усмехнулся: когда оно было, то мирное время? Все уже быльем поросло. А как жили-то? Утром приедут на аэродром, погода — хоть на Марс лети: ни одного облачка, ветер шесть-семь метров, горизонтальная видимость — тыщу верст. Командир полка дает указание комэскам на имитацию боев в таких-то зонах, находиться в воздухе столько-то времени и «тэ дэ и тэ пэ»… И заканчивает: «По самолетам!»

И в это время к нему мчится дежурный синоптик с бумажкой в руке и еще издали кричит: «Не вылетать! Не вылетать!»

Подбегает и докладывает таким голосом, будто через час наступит конец света: «К нам движется мощный циклон! Возможен дождь с градом… Возможна гроза… Возможен шквальный ветер…»

Кто-то из командиров эскадрилий спрашивает у синоптика:

— Возможно, что тебе шилом в заднее место ткнули? Чего примчался, как гончий пес?

Командир полка:

— Разговорчики!

Сам тоже смотрит на синоптика бешеными глазами и, наверно, награждает его не совсем ласковыми выражениями, но… Инструкция есть инструкция, черти бы ее побрали! Кто ее только писал, и когда писал — чем думал? Жирной задницей? Спросить у того писаки: «Для чего готовим своих летчиков? Для парадов в безоблачные, тихие дни? А кто будет летать, если понадобится, в ветер, в грозу, при минимальной видимости и низкой облачности? Получается, что все сводилось к тому, чтобы рапортовать по начальству: „Летных происшествий в энской части не было…“ Ура, ура!..»

А летчики, между тем, забираются под крылья машин, травят анекдоты, ходят к бочке с водой — курить, а время идет, идет, скоро уже и темнеть начнет, и никакого циклона нет и в помине, и уже в самом конце дня на аэродром снова приходит все тот же синоптик, и, опустив, словно побитая собака, голову уныло докладывает:

— Циклон, понимаете ли, неожиданно сместился.

Командир полка сквозь зубы цедит:

— Сместился, значит? Разрешите, понимаете ли, узнать — куда? В какую сторону? На запад, на восток, на север, на юг? В Африку или в Америку? Или в Австралию?

Синоптик — от греха подальше — спрашивает:

— Разрешите идти?

Командир полка:

— Разрешаю идти бегом. Рысью!

Капитан Булатов снова подошел к оконцу. Явно нелетная погода. И вертикальная, и горизонтальная видимость хуже некуда. А эта сволочная снежная крупа будет залепливать фонарь, и обзора почти никакого. Одна надежда: фрицы, которые прикрывали «восемьдесят восьмых», когда те громили колонну грузовиков, давно уже сидят на своем аэродроме и вряд ли снова взлетят… А если взлетят?.. «У тебя есть дети, капитан?..» «Полечу в паре с Чередой, — решает Булатов, — Ивлев помоложе, дай опыт не тот, что у Череды, хотя дерется — дай боже».

— Разрешите, товарищ капитан?

Первым вошел Микола Череда, за ним, шаг в шаг, Федор.

— Лейтенант Ивлев может быть свободен, — сказал комэск. — На задание с лейтенантом Чередой я вылетаю сам.

Он пригласил Череду к столу с картой, склонился над ней и пальцем провел по проселочной дороге. Сказал коротко:

— Здесь движутся автобусы с детдомовскими детьми. Вполне возможно, что на них налетят фрицы. Надо побарражировать на этом участке, короче говоря — в случае необходимости прикрыть ребят.

Федор сказал:

— Вблизи — ни одного лесного массива, ни одной захудалой рощицы. Если фрицы налетят, детишкам некуда будет спрятаться. Страшное получается дело.

— Да, — бросил капитан. — Поэтому нельзя терять времени. Надо вылетать. Сейчас же.

Микола Череда внимательно рассматривал карту и молчал. Федор заметил:

24
{"b":"165280","o":1}