– Именно, – подтвердил он мою догадку.

Тяжело вздохнула, открыла глаза и заметила:

– Ветка первенства ваша по праву, но… должна заметить, что остальные претенденты проявляли больше… усердия. А опыт вполне можно заменить энтузиазмом.

Вот! Сказала! Причем сказала то, что думаю!

– Я заметил.

Под его насмешливым взглядом мгновенно отступила обратно к окну, обиженно поинтересовалась:

– Я… могу идти?

– Не держу, – кесарь вновь стал немногословным.

Кивнув, я начала спускаться, но остановилась уже на третьей ступеньке и, не оборачиваясь, поинтересовалась:

– А Илери?

Тихий смех и спокойное:

– Его прекрасная жена давно желала место поспокойнее… моей постели. Природа необработанных земель придется ей по вкусу.

Я не ослышалась?! Он поддержал мое решение? Я точно это слышала?! Поверить не могу.

– Почему? – полюбопытствовал кесарь.

Развернувшись, я посмотрела на своего мужа, который вольготно устроился на ступеньке и совсем не переживал, что может простыть.

– Не могу, – улыбаясь, ответил великий Араэден.

– Простыть? – уточнила я.

– Да.

Судя по хитрой усмешке, наш диалог в несколько неподходящем месте его ничуть не смущал, более того, явно радовал. Я набралась смелости и уже собиралась спросить, но он опередил меня:

– Мое государство в твоем полном распоряжении.

Ого! То есть все государство, и даже перестановки в правительственном аппарате, и ремонт во дворце, и…

– И все, что пожелаешь.

Он широко улыбнулся, и я только сейчас заметила, что некоторые из зубов у императора более острые… это которые клыки – и верхние и нижние… ой…

– Я Светлый, – кесарь продолжал с улыбкой смотреть на меня, – эллар.

Кто? Ледяной свет – это элементаль или…

– Или, – судя по ухмылке, его это весьма забавляло. – Все еще считаешь, что мне пора к земле привыкать?

Запомнил…

– Такое сложно забыть, – великий поднялся, – чтобы спуститься быстрее, прикоснись ладонью к стене. Магия крови сократит путь для тебя.

Но у меня был еще один вопрос, который я очень хотела задать, и сейчас… может, опять сам ответит? Стоит, молчит и улыбается… вот сво… хороший кесарь.

Рассмеялся, но продолжает следить… Спросить или нет?

– Спрашивай, – милостиво разрешил император.

– Но вы уже поняли вопрос? – решила поупорствовать я.

– Мне любопытно, в каком контексте ты его задашь, – кое-кто явно издевается надо мной.

Ладно, будем откровенны до конца:

– А зачем я вам? – и выпалила это на одном дыхании.

Кесарь медленно сделал шаг и спустился на одну ступеньку, затем еще на одну и так, пока не подошел ко мне… а мне страшно, между прочим.

– Не бойся, – странные глаза, казалось, начали сверкать еще ярче, – хотя должен признать, ты удивительно хладнокровна для двадцатилетней девушки, Катриона, – прошептал кесарь и вновь начал склоняться к моим губам…

Э-э-э, хватит! И я, положив ладони на его грудь, постаралась предотвратить очередное помутнение рассудка.

– И все же зачем? – любопытство во мне неубиваемо, это я давно поняла. – Вы знаете меня на протяжении пяти лет, вы много раз скользили по мне равнодушным взглядом, и вдруг столь неожиданное решение и молниеносное его воплощение, но я не вижу смысла.

Тонкие пальцы коснулись моего лица, словно пытаясь запомнить каждую черту. Сверкающие глаза смотрели с задумчивой грустью, а затем кесарь произнес:

– Идем, расскажу тебе о вашем мире.

И, взяв меня за руку, повел наверх.

Мы прошли мимо бледного и подавленного Илери, и только тогда я переспросила:

– А почему вы сказали «о вашем»?

– Это не мой мир, Катриона, – не скрывая печали, ответил кесарь.

Когда поднялись в кабинет императора, я все еще размышляла об этом: «Это не мой мир», интересно, а чей тогда? Ответ пришел сам – мой! Это мой мир и мое государство и… мне нравилось править в Прайде, скрывать это от себя самой было бы глупо.

Кесарь перехватил и эти мысли:

– Мне следовало взять тебя в жены раньше, – он пропустил в кабинет первой, – в этом случае я освободил бы массу времени для себя.

Здесь было… необычно. Белые стены, серебристый пол, окна в виде восьмиконечных звезд, и свет, проходящий сквозь них, наполняющий странное помещение доверху. Здесь хотелось петь и смеяться, словно… свет пьянил.

И мне это не нравилось!

Ощущение ужаса, дикого и панического, как тогда, на Вишневом острове.

– Ты была на острове Мейлины?

Вопрос отрезвил однозначно. Постаравшись выбросить все мысли из головы, я сконцентрировалась на настоящем. И вновь испугалась своих ощущений. Здесь была смерть. Многократная, многолетняя, подпитываемая кровью смерть!

Шаг назад – и я ощутила спиной кесаря… Он преградил путь, а я хотела сбежать и больше никогда не видеть этой наполненной странным светом комнаты… С овальным низким серебряным столиком посередине, где я чувствовала кровь! И столик этот был на восьми ножках, а по краю его пролегали желобки, образуя странный рисунок… и я видела подобный – в маленькой комнатке Лорианы, на том самом серебряном алтаре! И уже не осталось сомнений, что кесарь был причастен к колдовству Велереи!

– Отпустите меня, – взмолилась я, – прошу вас…

– Катриона, – нежные ладони с длинными пальцами легли на плечи, – что тебя пугает?

Вы… и кровь! Здесь чисто и светло, удивительно, завораживающе прекрасно, но я чувствую… Кровь! Смерть! Боль! Мне плохо…

– Отпустите меня! – мой крик стал хрипом.

Развернув лицом к себе, кесарь пристально вглядывался в мои испуганные глаза, он словно читал меня, как книгу, и уверенно произнес:

– Я не причиню тебе вреда, Катриона!

Не верю!

Не верила с того момента, как он произнес эти жуткие слова: «Согласитесь ли вы стать моей женой?», зная, что я никогда не посмею ответить отказом!

– Катриона…

Просто отпустите меня сейчас… Мне здесь плохо!

Кесарь иронично улыбнулся, его глаза сверкали, как и всё в этом странном помещении, а в следующее мгновение я была подхвачена сильными руками, и супруг отнес меня к письменному столу у окна, сел на кресло, усадил к себе на колени и, перебирая пальцами мои волосы, улыбаясь, произнес:

– Забавно, но только сейчас я начинаю понимать, почему держал тебя на расстоянии столько лет.

Все еще дрожа от ужаса, с удивлением проследила за тем, как маска холодной отчужденности на лице кесаря сменилась каким-то мечтательным выражением. И о чем мы сейчас мечтаем, интересно?! Учитывая пристрастия императора, явно о моей мучительной смерти.

– Нет, не угадала, – он рассмеялся, чуть откинув голову назад, затем поинтересовался: – Неужели я настолько страшен, Катриона?

– А вы в этом сомневаетесь?! – возмущенно поинтересовалась я, откровенно говоря, напуганная этим смехом.

Просто никогда ранее не допускал подобного проявления эмоций наш жестокий повелитель. Я и смех его впервые услышала в нашу первую брачную ночь.

Его улыбка стала очень загадочной, после чего, пристально глядя на меня, кесарь насмешливо произнес:

– Это лишь страх, испуганная моя. Он пройдет. И тогда ты сумеешь увидеть во мне нечто большее, чем своего жестокого и властного повелителя.

– Своего очень-очень жестокого супруга? – предположила я.

Усмехнувшись, кесарь ответил:

– Мужчину.

Это к чему было сказано? Я, между прочим, и сейчас даже мысли не допускаю, что он женщина!

Хохот кесаря повторно потряс своды данного немаленького помещения. Вежливо промолчала, чувствуя себя крайне некомфортно.

– Катриона… – загадочно протянул угомонившийся супруг, – ты невыносима.

«Меня носить и не нужно, меня желательно просто отпустить, и я сама уйду!»

Вслух я, конечно, ничего не сказала, но тут же вспомнила, что кесарю вслух и не надо, он и так все слышит.

– Вы собирались мне что-то рассказать, – напомнила я, очень неуютно ощущая себя, собственно, на венценосном супруге.