Он глотнул, как бы проверяя, верны ли ее слова.

— Вы и отца-то родного оговорили: «Прибьет!…» А он может прибить только что-то, а не кого-то… И бессловесную жену свою ревнивым деспотом пытались изобразить, чтоб окружить себя ореолом мученичества… Своих, близких не пощадили. Могли ли вы пожалеть моего дедушку?

— Но вспомни, как я помогал…

— Пока он был вам нужен! А сейчас… Вы убийца! Потому что дедушка лежит там… в палате… — Катя рубила не останавливаясь. — И потому еще, что пытаетесь убить веру в святыни! Братство, верность… Не смейте больше произносить эти слова! Вы убиваете не врагов, а тех, которые вас любили… И своих благодетелей. Потому что они уже «бывшие» благодетели… Вы не будете обучать и воспитывать. Пока я жива! Вы не будете… Потому что не имеете права! Кульков стоял навытяжку, он выслушивал приговор. Произносила его первокурсница, но Кульков с ужасом думал, что приговор может быть приведен в исполнение.