— Я усовершенствовал его формулу, — продолжил Цахау.

Я похолодела, хотя в клинике было жарко, как в бане.

— Как усовершенствовал? — поинтересовался Уилл. Всегда голос разума. Слава богу, что рядом есть такой человек.

— Мои волки выглядят как волки. У них нет человеческих глаз, посылающих сигнал охотникам. И серебро не причиняет им вреда.

— А что же может им навредить? — спросила я.

Цахау лишь рассмеялся в ответ.

— Ваша формула не такая уж идеальная, — заметил Уилл. — Она сводит людей с ума. Или они с самого начала были безумны?

Цахау перестал смеяться.

— Я ещё вношу коррективы.

— Вы не ответили на вопрос.

— Мои подопечные не были изначально сумасшедшими и останутся в своем уме, когда я с ними закончу.

Оборотни с волчьими глазами, которым не страшно серебро — это очень плохо. Как только Цахау выпустит их на волю из белых стен, этих созданий не остановить.

Обычно я стреляла во все, что меня смущало. Но выстрел в Цахау станет убийством, а выстрелы серебром в вервольфов никак нам не помогут.

И что делать?

— Когда формула вас полностью удовлетворит, — сказал Уилл, — что дальше?

Уилл всегда знал, какой вопрос нужно задать.

— Конечно, сам стану вервольфом.

— Конечно, — повторила я. — Кто же в своем уме не пожелает бегать на четырех лапах, вилять хвостом и слегка пускать слюни?

— Кто в своем уме не пожелает стать бессмертным? — нахмурился Цахау.

— А у вас большие планы на вечность? — съехидничала я.

— Больше, чем вы можете себе представить.

О, я-то могу представить много всего.

— Положите пушки, — приказал Цахау.

Хм… У нас есть оружие, а у него нет.

— Нет.

Цахау свистнул, и из палат начали выходить пациенты. Те, что были ближе к Уиллу, схватили его, другие точно так же скрутили меня и отобрали у нас пистолеты. Меня лишили также и мобильного телефона. Наверное, стоило бы проверить утверждение Цахау о том, что серебро их не убьет, но я не смогла выстрелить в беззащитного психа в больничной рубашке. Поди пойми.

— Как мило, что вы зашли, — сказал Цахау. — Мне как раз требовалась помощь в проведении заключительных тестов.

— Сам делай свою грязную работу.

— Я обращался не к вам, мисс Маккуэйд, а к мистеру Кадотту. Он — идеальный образчик для эксперимента. Волчий клан, верно?

Уилл даже глазом не моргнул.

— Откуда вы так много знаете? — потребовала ответа я.

— Считаю себя обязанным знать все. Думаете, вы двое случайно сюда явились? Нет, это было подстроено. Мной.

— Невозможно. — Ягер-зухеров отправляли на задания согласно графику, доступному только Элизе. Никто не мог знать, что это дело достанется нам с Уиллом.

— Нет ничего невозможного, — ухмыльнулся Цахау. — И я доказал это своими вервольфами.

В его словах был смысл. Слово «невозможно» теперь значило не так много, как прежде.

— Отведите их в лабораторию, — приказал доктор.

По двое дюжих пациентов подхватили нас под руки и почти отнесли к кристально-белой стене в конце коридора. Цахау догнал нас и положил руку на металлическую пластинку.

Стена отъехала, и за ней оказался лифт. Вот почему мы так и не нашли лабораторию.

«Санитары» втолкнули нас в кабину, но сами остались на этаже. Цахау тоже вошел в лифт, и стена встала на место. Лифт поехал вниз. Доктор целился в нас из наших же пистолетов.

Я прислонилась к стенке, не отводя глаз от Цахау. В конце концов в чем-то он оступится. С безумными учеными иначе не бывает. Я только надеялась, что он допустит ошибку до того, как поставит на Уилле свой эксперимент.

Дверь скользнула вбок, открыв перед нами суперсовременную лабораторию: множество разнообразных навороченных прибамбасов, компьютеров, пробирок, мензурок и микроскопов. Кто финансирует этого парня?

В углу стояла блестящая серебряная клетка. Цахау указал на неё дулом пистолета. Мы с Уиллом вошли внутрь, и дверь закрылась.

Цахау не тратил времени зря. Он быстро перешел к столу и положил оружие, чтобы приготовить шприц и вернуться к нам.

— Дайте руку, мистер Кадотт.

— Не трогайте его, — сказала я весьма решительным тоном, хотя чувствовала себя далеко не так уверенно.

Цахау приподнял бровь:

— Вы думаете, я стал бы рисковать и тратить деньги на то, чтобы вас послали сюда, я вас пленил, а потом оставил мистера Кадотта в покое просто потому, что вы просите?

Судя по его словам, в наши ряды закрался предатель.

Удивится ли Эдвард? Если мы умудримся выжить и не покрыться шерстью, чтобы ему рассказать.

— Попытка не пытка. — Я не сводила глаз с Цахау, но краем глаза следила и за пистолетами, оставшимися на столе за его спиной. Если бы удалось схватить доктора и припечатать головой об решетку, то потом у меня вышло бы подвинуть пистолеты ногой чуть поближе. Стол стоял не так уж далеко.

— Пытка, — повторил Цахау. — Отличное слово. — Он взял мой пистолет и нацелил мне в голову. — Дайте мне руку, или она умрет.

Уилл поспешил протянуть ему руку.

— Отойдите, мисс Маккуэйд, — приказал Цахау. — В дальний угол клетки, пожалуйста.

Черт. Казалось, он читал мои мысли, или же все они отражались на лице. Никогда особо не умела скрывать, о чем думаю.

Не видя других вариантов, я попятилась, пока не коснулась спиной стены лаборатории, образовывавшей четвертую границу нашей тюрьмы.

— И чем же вы рисковали? — спросила я.

Возможно, если я продолжу его забалтывать, врач допустит ошибку. Это не повредит. Кроме того, мне было любопытно.

— М-м-м? — промычал Цахау, пальпируя руку Уилла в поисках вены.

По напряженности Уилла я поняла, что он тоже ждет малейшего промаха. К несчастью, казалось, доктор одинаково ловко действует обеими руками.

Он целился в меня, одновременно сжимая в той же руке шприц, а второй рукой производил манипуляции с Уиллом.

Я не сомневалась, что если сейчас резко дернусь, то Цахау без проблем успеет воткнуть шприц в руку Уилла до того, как я подберусь достаточно близко, чтобы его остановить. Если же Уилл пошевелится так, что доктор разозлится, в меня выпустят пулю. Мне бы хотелось избежать и того, и другого.

— Вы говорили, что сильно рисковали, чтобы заманить нас сюда. Хотелось бы знать, как именно.

— Должно быть, вы столь же безумны, как мои вервольфы, если думаете, что я вам скажу.

— Если вы мне скажете, информация не выйдет за пределы этой комнаты, ведь вы убьете меня по окончании эксперимента.

— Зачем бы мне это? — Цахау не удосужился даже посмотреть на меня, отчего я ещё больше убедилась в своей правоте.

— Потому что если вы введете Уиллу это дерьмо, то в следующую же секунду умрете.

— Громкое заявление для безоружной.

Больше, чем заявление, но Цахау вскоре и сам это поймет.

— Так скажите же, как вы это сделали.

— Как обычно. — Он пожал плечами. — Заплатил за сведения.

— Никто из ягер-зухеров не осмелился бы на такое пойти.

— Всегда есть цена, если заказчик готов платить.

— Кому? — спросила я.

Цахау фыркнул, и я не стала переспрашивать. Если он и знал имя предателя, то сейчас делиться им со мной не собирался. Или не собирался вообще.

По тому, как дернулись его губы, я поняла, что подходящая вена найдена. Доктор приготовился вонзить иглу в руку Уилла, но я наконец дождалась, когда у него будет слишком много шаров в воздухе, точнее, предметов в руках. В тот миг, когда Цахау заколебался, пытаясь понять, как бы одновременно целиться в меня, держать руку Уилла и делать укол, Уилл произнес мое имя.

Он не кричал, не шептал, а просто буднично сказал: «Джесси». Я грохнулась на пол, Уилл перехватил пистолет. Оружие выстрелило, пуля чиркнула мне по виску, который сразу же обожгло болью, и вонзилась в стену. Посыпалась штукатурка.

Уилл выдернул пистолет из руки Цахау и бросил его мне, одновременно выдергивая шприц из внезапно ослабевших пальцев доктора.