Никонен кивнул.

– Закрылки – простите меня за безграмотность – используются для торможения при посадке?

– Нет, это не главная их задача. Они действительно снижают скорость, но основное назначение – обеспечение устойчивости на малых скоростях. С ними можно удержать машину на самой малой скорости до точки касания.

– С какой скоростью мистер Адлер приземлялся?

– Что-то около пятидесяти узлов – примерно девяносто километров в час. Но когда он разбился, скорость была больше, узлов под семьдесят.

– Хорошо, – он сделал пометку в блокноте. – Мог ли он раньше выяснить, что закрылки не работают как надо? – он улыбнулся. – Или это глупый вопрос?

– Черт подери, конечно он не знал, что один закрылок не выйдет до отказа. Скорее всего взлетел он с наполовину выдвинутыми закрылками и перед взлетом, вероятно, проверил их движение до отказа – по крайней мере должен был по инструкциям. Правда, насколько я знаю, летная практика Оскара не всегда соответствовала инструкциям.

Никонен скомкал свою сигарету и очень спокойно заметил:

– Судя по всему, это основной вопрос, мистер Кери. Наверно так это и было. Если Оскар проверял закрылки перед взлетом, то у него случилась механическая неисправность, приведшая к катастрофе. Если нет, тогда, возможно, кто-то это подстроил. И подстроил весьма эффективно.

Я сказал:

– Ваше расследование этот вопрос закроет.

Он кивнул, сделал еще одну пометку в блокноте и закурил новую сигарету. Затем без всякой перемены в тоне спросил:

– А предыдущий английский самолет, тот почему потерпел аварию?

– У него в полете загорелся мотор.

– В Лапландии осенний воздух исключительно зноен, я согласен. Вы видите какую-то связь между этими авариями?

– Я бы сказал – нет.

Он задумчиво на меня посмотрел. Затем сказал:

– Первое, что меня удивило и озадачило, – это как вам, англичанину, разрешили здесь работать пилотом. У нас много собственных прекрасных летчиков и работы на всех не хватает. Так что я ознакомился с вашей лицензией на работу. Ей уже немало лет, но все документы до сих пор действуют.

Я спросил:

– Какое это имеет отношение к происходящему?

– Я только рассказываю вам кое-что из того, что вы возможно забыли. Так я обнаружил, что вам разрешили работать здесь вследствие дружеских отношений с некоей персоной, в то время очень высокопоставленным человеком, выдающимся гражданином Финляндии. Не знаю, как вам это удалось, мистер Кери. И первой мыслью было, что вы, должно быть, в свое время оказали Финляндии ценные услуги. Но никаких документов по этому поводу, разумеется, не обнаружилось.

– Да, – сказал я, – начинаю понимать, к чему вы клоните. Этот человек умер. Теперь нет никого, кто помешал бы определенным лицам изъять мою лицензию. И все, что для этого нужно – оповестить их о недружелюбном отношении ко мне вашего ведомства.

Он опять кивнул.

– Я думаю, и одного слова было бы достаточно. Но это дело длинное и нудное, а мне нужен быстрый результат. Пожалуй, будет больше пользы, если я засажу вас в тюрьму.

– На каком основании?

– На каком вам больше нравится, мистер Кери. Ну скажем "в интересах национальной безопасности", пока не будет доказано обратное. Тогда все превратится в досадную ошибку. – Его глаза стали холодными и жесткими. – И вы даже представить не можете, как много ошибок я готов совершить.

Мы долго и внимательно смотрели друг на друга.

Кто-то постучал в дверь. Здоровяк взглянул на Никонена, затем привел себя в состояние готовности и осведомился, кто там.

Никонен сказал более мягко:

– В ваших неприятностях нет ничего необычного, мистер Кери. Вы просто ненавидите полицейских.

– Да нет, только тех, которых встречал до настоящего времени.

Миссис Бикман спросила из-за двери:

– Билл Кери здесь?

Полицейский развернулся и взглянул на Никонена, придерживая дверь едва открытой.

Дверь резко с треском распахнулась и треснула его по затылку.

В проеме стояла миссис Бикман, тряся ушибленной ступней.

– Надеюсь, я вам не помешала, – ледяным тоном произнесла она. – Я пришла исключительно с целью выяснить, сможете ли вы сегодня со мной поужинать.

Я встал.

– Весьма бы рад, миссис Бикман, но должен предупредить, что сегодня вечером я могу оказаться за решеткой.

И глянул вниз на сидящего Никонена.

Тот медленно поднял голову, печально на меня посмотрел, затем повернулся к ней:

– Мистер Кери преувеличивает, миссис Бикман. Я не вижу причин, почему бы ему не поужинать с вами.

Она отвесила ему легкий иронический поклон.

– Благодарю вас, сэр.

Затем повернулась ко мне:

– Тогда около восьми?

– Я приду.

Могу и не успеть, если не управлюсь с делом Вейко за три часа, но я не собирался распинаться перед Никоненом о своей работе на Вейко. Если он искал повода посадить меня под колпак, пусть найдет его самостоятельно.

Миссис Бикман сказала:

– Прекрасно. Могу я вам чем-то помочь еще до встречи?

Это было сказано как бы мимоходом, но имело определенную подоплеку. Никонен тоже об этом догадался.

В первый момент это казалось заманчивым. Мне предлагалась помощь Уолл-Стрита, если Никонен действительно собирался осуществить ту самую ошибку. Но надо мной довлела линия на невмешательство в фамильные дела Хомеров. И ее помощь с ней никак не совмещалась. К тому же за услугу пришлось бы отплатить.

Я отрицательно покачал головой.

– Спасибо, но действительно нет никаких проблем. Если я не появлюсь на ужине, то только потому, что вспомню о другом свидании.

Она улыбнулась, слегка покраснела, но смысл моих слов поняла. Потом вышла, и здоровяк закрыл за ней дверь.

Никонен спросил:

– Вы имели в виду нашу встречу, мистер Кери?

– Да, вот именно. До моих неприятностей ей не должно быть никакого дела. Я человек легко ранимый...

Он слегка поморщился, потер кончик длинного носа и сказал:

– Думаю, вы меня неправильно поняли.

Это было не так, но если он хотел начать все сначала, пожалуйста. Никонен печально улыбнулся.

– Только давайте чуть более открыто и правдиво, чем до этого.

– Прекрасно. Это меня устраивает.

Я снова сел.

Он закурил другую сигарету и сказал:

– В Лапландии что-то происходит, мистер Кери. Мне кажется, вы с этим согласитесь. Давайте вернемся к двум авиакатастрофам. Я спросил, есть ли между ними связь. Вы ответили, что так не думаете. Теперь я спрашиваю: почему?

Я глубоко вздохнул, затем после глотка шнапса резко выдохнул. И тут моя правдивость резко пошла на убыль. Но вот в одном я мог быть абсолютно точен. И я ответил:

– В одной два человека погибли, в другой не погиб никто. И это сильно ослабляет версию о связи между ними. Будь выбор за мной, я в любом случае предпочел бы пожар. Особенно если кто-то забыл предварительно вывести из строя систему пожаротушения. Неисправность с закрылками выявляется перед самой землей: нет ни высоты, ни скорости, чтобы исправить ситуацию.

– Так что пожар – работа дилетанта, а закрылки – профессионала?

Я пожал плечами.

– Не вижу, почему я должен выполнять работу за "SuoPo"? И вообще, кому понадобилось убивать англичанина Джада?

– А почему понадобилось убить мистера Адлера?

– Хороший вопрос. Откуда он летел?

– Ах, да, – он перелистнул обратно несколько страниц в блокноте. – Пока мы знаем только то, что вчера в полдень он взлетел с реки в Рованиеми. К ночи не вернулся. И ночью его не было ни в Кемийарви, Килписярви, Соданкулья, ни в Инари, ни в Киркинесе. Мы запрашивали и прочие места, но... – он пожал плечами.

– Гидроплану незачем возвращаться в город. Годится любое озеро или река.

Никонен перелистал блокнот до чистой страницы.

– На кого мистер Адлер работал?

– Я видел его с несколькими охотниками и туристами, не более того. Думаю, этим летом у него не было контракта на проведение геологоразведочных работ.