Ого, мы уже заикаемся и шипим! То ли еще будет…
— Сколько можно дурить?!! — бушевал он, заглушая разгулявшуюся стихию и продолжая трясти меня, как осеннюю грушу.
Надо полагать, перспектива стать свидетелем полета моей ненаглядной персоны с высоты полусотни метров не очень-то его порадовала…
Вот интересно, вскипел бы он так же сильно, если бы знал, что двумя этажами ниже, прямо под нами, на таких же перилах такого же балкона стоит сейчас моя верная надха и, чутко поводя ушами, ловит каждый звук, доносящийся сверху, да и каждую мысль заодно?..
У Дина было такое лицо, что мне и в самом деле стало неловко, и я попыталась его успокоить:
— Не сердись, радость моя семиглазая… в смысле, синеглазая! Больше не буду… наверное.
— Издеваешься?! — тихо спросил он, сузив глаза, в которых метались фиолетовые сполохи.
— Конечно! — виновато улыбнулась я, лишь в последний момент отказавшись от намерения напомнить ему, что сам же совсем недавно восторгался моим чувством юмора. — Прости, любимый, трудно было удержаться — слишком уж много слишком уж сильных эмоций. Тормоза и так ни к черту, а тут еще… Даже мне, знаешь ли, не каждый день доводится получать от прекрасного принца предложение руки, сердца и короны в придачу!
Прекрасный принц вроде бы оттаял слегка, но смотрел по-прежнему сурово и настороженно, а на скулах перекатывались желваки. Значит, попробуем пойти другим путем! Я, преданно глядя ему в глаза, медленно запустила руку под переливчатую ткань рубашки, не спеша прошлась ладонью по его широкой груди, оглаживая выпуклости литых мышц и время от времени пробуя на гладкой горячей коже остроту недавно подпиленных коготков…
Принц невольно затаил дыхание, но несгибаемую неприступность изображать не перестал, только глаза стали пронзительно-синими. Ой-ой-ой, какие мы, однако, морально устойчивые, особенно в гневе, особенно в праведном — кто бы мог подумать! И давно это с нами, и надолго нас хватит?!
Я свободной ладонью нежно провела по его щеке, прошлась кончиками пальцев по нахмуренным бровям и сердито поджатым губам, погладила родинку под левым ухом, запустила пальцы в шелковую серебряную гриву на затылке… и совсем легонько, но совершенно неожиданно куснула его в подбородок. Дин дернулся и невольно сжал меня так, что захватило дух.
— А вот это, между прочим, запрещенный прием! — выдохнул он после укуса в нижнюю губу.
— Запрещенный когда и кем? — потребовала я уточнений, добираясь между делом и до мочки уха.
— Сегодня и лично мной!
Он еще смеет уворачиваться! Правда, уже улыбается — слегка, но все-таки прогресс…
— Забываетесь, ваше высочество: земные законы «видящим» не указ! — Я настырно продолжала свою диверсионную деятельность. В конце концов, я ему тут кем?!
— Ах вот, значит, как?! Тогда держись! — Дин легко, несмотря на бурное сопротивление, сгреб хохочущую меня в охапку, занес в комнату и рухнул на кровать, так и не выпустив драгоценную ношу из рук.
До чего же не хочется открывать глаза!.. Да в общем-то в ближайшее время и незачем: коронация состоится вечером, за час до заката, одевать и причесывать меня придут нескоро, можно и дальше продолжать мурлыкать, уютно устроившись на широкой груди, млея от поглаживающих движений горячей ладони. Гроза отгремела, ветер угнал тучи куда-то за Рассветный перевал, и в распахнутую балконную дверь волнами вливался прохладный воздух, пахнущий цветами, озоном и свежей мокрой листвой…
— И в честь чего ты меня так пристально разглядываешь? Успел забыть, как выгляжу?
— Скажешь тоже!.. Думаю. — Дин продолжал бережно расчесывать пальцами мои волосы. — Угадай о чем?
Я пренебрежительно фыркнула:
— Тоже мне секрет! О том, что все именно сейчас окончательно встало на свои места.
Хмыканье Дина получилось удивленно-озадаченным.
— Ты что, между делом и «слышать» научилась?!
Я снова фыркнула — снисходительно:
— Вовсе нет, просто сама думаю о том же. Кстати, есть еще кое-какие мысли. Слабó угадать?
Очередной «хмык» прозвучал с явной ехидцей:
— Даже и пытаться не буду! Наверняка ты и сама не очень-то в курсе…
— Ах ты!..
Но ущипнуть его за бок так и не удалось — Дин перехватил мою руку, поцеловал в середину ладошки и уже не отпускал.
— И о чем ты думаешь? — продолжил он как ни в чем не бывало.
— Да так, просто ты кое-что забыл.
— Неужели?
Я молча пошевелила пальцами свободной руки.
— О боги! — Дин хлопнул себя по лбу. — В самом деле — обручальное кольцо!.. Прости, любимая, когда женишься в первый раз, обязательно что-нибудь упустишь! Знаю, знаю — давно уже следовало пару-тройку раз жениться для тренировки, чтобы ненароком не опозориться, да все как-то не получалось…
— Так в чем же дело?! — Я высвободила руку и села, завернувшись в тонкое покрывало. — Ступай себе, тренируйся, потом и ко мне придешь. Только смотри, не опоздай!
— Размечталась! — фыркнул Дин, перекатываясь на кровати. — Теперь не отвертишься, не надейся! Взгляни-ка лучше сюда. — Он сел, снял с крайнего столбика резной кроватной спинки шелковый шнурок, повешенный туда им самим пару часов назад, и аккуратно расплел узел. — Вот так! — Он взял мою руку и бережно пристроил на безымянный палец ажурное кольцо из белого золота с крупным голубым алмазом овальной формы, который окружали небольшие сапфиры.
— Но это же?! — От удивления фраза осталась незаконченной.
— Да, то самое кольцо. Гром все-таки сумел добраться до Змеиного ущелья и отыскать его в снегу.
— Но это же память о твоей матери! — Я подняла на него глаза.
Дин задумчиво кивнул:
— Так и есть, она его носила до самой смерти. Это кольцо вот уже несколько поколений королей дарят своим женщинам в день помолвки. Будь мама жива, сама бы передала его моей невесте, поэтому… Надеюсь, тебе нравится?
— Изумительная работа! — Я, слегка отставив руку, любовалась переливами света на гранях камней. — Оно такое теплое!..
— Это не совсем обычное кольцо. — Кончики пальцев Дина прошлись по затейливому узору. — Видишь, здесь тринадцать символов из древнего языка. Это еще и оберег — и для женщины, и для дитя, которое она носит…
Я все-таки не вздрогнула, но тут же подозрительно прищурилась на своего жениха. О чем это наше высочество заговорило?! И откуда он, черт побери, может знать… хотя, возможно, просто к слову пришлось?
Тем временем высочество, дождавшись от меня благодарного поцелуя (в комплекте с десятком укусов, игривых и не очень), успело переместиться на край кровати с явным намерением покинуть мои апартаменты.
— Стоять, бояться! — Метко брошенная подушка достигла цели, метко прыгнувшая я — тоже, только секундой позже.
— Любимая, мне и в самом деле пора! — Принц, легко уворачиваясь от следующей подушки, наивно попытался воззвать к моей предполагаемой совести. — У меня куча хлопот!
— Подождет твоя куча! — хищно скалилась я, сидя на нем верхом. — Мы еще не решили, на когда назначим свадьбу!
— А мы сейчас и не решим, — развел руками он. — Это к вечеру жрецы с астрологами благоприятный день высчитают, но, думаю, лет через пять, самое большее через восемьдесят мы все-таки поженимся!
— Ах так! — Я ловко выхватила у него из рук рубашку и не глядя запустила ею через плечо, украсив и без того вполне прилично выглядевшую люстру. — Значит, через восемьдесят? Всего-то?! Вот спасибо, любовь моя, порадовал — как бы на месте от счастья не скончаться!!!
Дин умудрился вывернуться, но я по-лягушачьи заскакала вокруг него по кровати, не давая подняться.
— Тэйлани, уймись! — Он честно попытался сделать строгое лицо.
— Щас-с-с! «Только надобно решить, как верней тебя решить: оглоушить канделябром иль подушкой задушить!» Вот все перья тебе повыщипаю — будешь знать, как надо мной издеваться!
— Кто, я? Над тобой?! О боги, откуда вы эту женщину взяли на мою голову?! — Причитания нисколько не мешали высочеству заливаться счастливым смехом в процессе ловкого уворачивания от моих рук.
