– Джойн, – торопливо зашептала эрна, теребя спутницу за обтрепанный подол. – Джойн! Послушай! Тебе все еще плохо?

– Нет… уже лучше, – отважно выдавила серо-зеленая графиня и тут же снова скривилась, прижимая ладонь к губам.

– Приляг и не дергайся, – Грэйн попыталась устроить ее поудобней. – И слушай. Не вздумай геройствовать. Для нас обеих будет лучше, если ты проболеешь всю дорогу.

– Что? – непонимающе вскинулась измученная шуриа.

– Ради твоих духов, не спрашивай! – ролфи сжала ей руку. – Ты больна, ты устала, тебе плохо. Не надо вдруг выздоравливать… и ничего говорить тоже не надо. Особенно когда он придет нас проведать. Нет, не смотри так, я все равно не стану ничего объяснять. Просто делай так, как я прошу, хорошо?

Шуриа молчала.

– Джойн, – ролфийка постаралась говорить как можно тверже и убедительней. – Не забывай, что ты – не просто мое задание, не только моя добыча – или спутница, или как тебе угодно зваться! Ты – это еще и мой Кэдвен, честь моего отца и, проклятье, мои яблони. Поверь, это не блажь. Молчи, притворись совсем больной – и не спрашивай ни о чем. И не удивляйся, если то, что я буду делать… – Грэйн помедлила немного, подбирая слова, – вдруг покажется тебе странным. Хорошо? А потом, если хочешь, жалуйся на меня Конри и хоть самому Князю.

Графиня непонимающе и как-то неуверенно кивнула, но ролфи решила считать это проявлением покорности и благоразумия. Тем более что и возможности что-либо разъяснять дальше у нее уже не осталось. Над головой затопали по доскам оружейной, из щелей посыпалась какая-то труха, из-под парусины порскнула перепуганная крыса, а в дыру люка заглянула прямо-таки лучащаяся обещаниями физиономия капитана.

– Ну, как вы там? – пришепетывающий шурианский акцент стал еще более заметен в голосе, который вибрировал от недавнего возбуждения от короткого боя. – Живы?

– Благодарю, – с язвительной вежливостью отозвалась Грэйн. – Все просто превосходно. Лучшего укрытия и пожелать нельзя. Что ваш противник?

– О, противник рассеян и потерял нас в тумане, – похвастался Нимрэйд и спрыгнул вниз. – А бой – закончен. И я на всех парусах спешу доставить вас к месту назначения, сударыни.

Ухмыляясь, он стоял, широко расставив ноги и едва не наступая на подол графини, а уж посмотрел на женщин так, что Грэйн немедля развернулась и заслонила собой Джойн.

– И более всего меня теперь заботит ваше благополучие, – продолжал капитан. – Позвольте наконец-то приветствовать вас на борту моего корабля, прелестная графиня Янамари. Я с большим нетерпением ждал этой встречи и уповаю теперь на то, что вы не откажете мне в удовольствии от вашего общества.

– Разве вы не видите, сударь, что леди Янамари дурно? – резко спросила эрна Кэдвен. – Вы уморить ее хотите, раз поместили нас в эту… конуру?

– Моя дорогая эрна, – понимающе улыбнулся Нимрэйд. – Кому, как не вам, должно быть известно, что это помещение именуется вовсе не конурой, а «будкой»? Увы, мне пришлось пожертвовать вашим удобством ради вашей же безопасности. И более всего я сейчас желаю хоть как-то загладить это! К примеру, ежели вы согласились бы отобедать со мной… – и подмигнул напрягшейся ролфийке. – Вы обе.

«А ты потянешь обеих-то?» – мрачно подумала Грэйн, а вслух спросила с невеселой усмешкой:

– Свинина с горошком и хлебцы с личинками?

– Ну что вы, эрна! – капер показал мелкие зубы, аж прижмурившись от удовольствия и откровенно наслаждаясь игрой. – Полагаю, что вашу удачу мы отметим гораздо более изысканным блюдом. Уверяю вас, фантазия моего кока не ограничивается одной только свининой с горошком! В том и предлагаю вам убедиться немедленно. Надо же отпраздновать победу, как думаете?

– Боюсь, что леди Джойана слишком больна, чтоб оценить вашу любезность, сударь, – злобно огрызнулась Грэйн.

– Жаль, жаль… – Нимрэйд снова прошелся по женщинам оценивающим взглядом. – Ну что ж… Тогда не станем больше тревожить леди Янамари. Нам с вами тоже ведь есть что обсудить с глазу на глаз, верно же, эрна? За столом?

– Конечно, – выдавила ролфи и стиснула зубы, чтоб не зарычать.

«И за столом, и на столе, и… – подумала она. – Но нам же нужно добраться до Ролэнси? Боги, дайте мне только оказаться дома… и тогда, когда ты больше не будешь нам нужен…»

– Знаете ли, я до сих пор в полном восторге от ролфийских добродетелей, – доверительно склонился к ней капер. – Как бишь там? Отвага, стойкость… А! И еще терпение! Прошу, – и протянул руку, намереваясь поддержать ролфийку, пока та будет карабкаться наверх.

Грэйн отстранилась, как от настоящей змеи, и, не взглянув на Джойн, полезла в люк. Пожалуй, сейчас она и впрямь предпочла бы оказаться в синхелмском подвале в компании со всем Эсмонд-Кругом. Те по крайней мере не прикидывались союзниками и вели себя честно.

Никогда Джонино нутро так не бунтовало против обстоятельств. Каждое движение огромного корабля отдавалось в желудке болезненной судорогой. Во рту тут же становилось горько от желчи, которая вызывала все новые и новые рвотные позывы. Еще немного, и она вывернется наизнанку, словно перчатка. Не помогали ни уговоры Грэйн, ни медитация. Тело, такое ловкое и нетребовательное, с легкостью выносившее двух детей без малейшего намека на недомогание, категорически отказалось служить своей хозяйке, так и норовя исторгнуть прочь душу во время очередного приступа рвоты. Джона уже прощалась с жизнью, когда к ним в конуру – или как это место называется – заглянул капитан. И одного взгляда, брошенного леди Янамари сквозь прилипшие к лицу пряди волос, хватило, чтобы узнать в нем сильного шамана. Разумеется, кто угодно, хоть ролфи, хоть диллайн или полукровка, сразу поймет, что Яльдан Нимрэйд – шуриа, но только сородич почувствует невидимую броню духовной силы. Странной силы, между прочим.

Элишва говорила так: «Шаман – как дуб среди леса, и его мощь в исполинских корнях, толстой коре, крепкой древесине и раскидистой кроне. Корни питают крону силой земли, согретые солнцем, зреют желуди, и никакой ураган не страшен, пока тверд его ствол. Защитой же всему – кора. Она хранит древесину, она греет зимой. Сила дуба в коре и глубине корней, но никому не дано увидеть, насколько они глубоки, и все видят кору».

Так вот, на Яльдане Нимрэйде «коры» не было, на нем была надета маска. Красивая, яркая, сложная, вроде тех, в которые любят рядиться на Весеннем карнавале синтафцы, но все-таки маска.

Хорошо это или плохо, Джона не знала. Откуда? Она ведь могла по пальцам одной руки пересчитать сородичей-шуриа, которых довелось встретить в недолгой жизни своей. И только Элишва могла похвастаться знаниями о традиционном волшебстве. Ее, дочь кланового вождя, в детстве учил шаман.

И еще графине не понравилось, как этот капитан посмотрел на Грэйн. Бывшей придворной даме сложно не узнать маслянистый похотливый блеск глаз, когда у мужчины по-особенному тяжелеют веки. В обществе аристократов это сигнал насторожиться и тут же мысленно прикинуть, насколько выгодны или чреваты неприятностями уступки чужой похоти. Но если Яльдан Нимрэйд, как и Грэйн, служит лорду Конри, то аппетит ему придется поумерить. Непохоже ведь, чтобы ролфи испытывала к капитану симпатию. «Впрочем, может, наш спаситель вообще падок до женских прелестей? – размышляла Джона, на время забыв о морской болезни. – Он умудрился даже мне «заглянуть в декольте». Морякам редко перепадают плотские радости, тут не стоит удивляться».

Она настойчиво искала объяснений поведению капитана «Ускользающего» и не находила их.

«Зачем ему вообще вызывать Грэйн для разговора? Нет, ну действительно, какой смысл, если отчет девушка будет держать перед лордом Конри и Священным Князем. Яльдан, твое дело – держать корабль по курсу и как можно скорее доставить нас в Эйнсли. Какие важности ты собираешься обсудить с эрной Кэдвен за ужином? А главное, самое главное – как вообще так получилось, что чистокровный шуриа, шаман служит ролфийскому владыке?»